эту мечеть втайне, находясь в служении при Муселиме иерусалимском. Я имел случай осмотреть… мечеть Омарову, эль-Сахару. Мое описание не может быть обстоятельно, потому что в одни час времени я не мог вникать в подробности, но, по крайней мере, оно будет верно. Скажу прежде о случае, доставившем мне туда вход. — В бытность мою в Египте я пользовался благосклонностью Мегмета-Али. Я получил от него… письмо к паше Сирийскому Шерифу, его зятю. По счастливому стечению обстоятельств Шериф-паша во время моего пребывания в Иерусалиме прибыл туда… Не желая, чтоб он отказал мне в чем бы то ни было лично, я послал… моего драгомана выхлопотать от паши разрешение на вход в мечеть Омарову. Шериф-паша представлял ему все трудности и опасности, сопряженные с исполнением нашего желания, хотел сзывать на совет шейхов иерусалимских, желая сложить на ннх неуспех; но мой драгоман, зная, что в письме Магметэ-Али к Шерифу было употреблено выражение; «выполнить все, чего душа моя пожелает», пребыл настойчив. Положено было, что на следующий день, рано поутру, кавас паши Сирийского явится к нам с повелением имаму мечети Омаровой; но вместе с тем нас просили скрыть несколько наш европейский костюм под восточною одеждою. Никогда не было примера такого почти официального дозволения, и, без сомнения, мы одолжены за этот успех могущественному действию имени русских. Кавас явился к положенному часу… Некоторые нз нас были одеты совершенно що-восточному, но если кто из нас менее всех походил на мусульманина, то это, конечно, я: на европейское мое платье был накинут нараспашку армянский халат, а на голове моей, вместо чалмы или фески, была моя старослуживая военная фуражка. Люди наши, на всякий случай, были хорошо вооружены… Мы вступили под свод грозных для христиан ворот; они занимают место тех… где апостолы Петр и Иоанн исцелили хромого… Мусульмане из особенного предпочтения к этим воротам всегда освещают их лампами… Оставя в воротах туфлн, мы вступили на мраморный помост обширного двора. Этот помост имеет, как полагают, 1 000 футов в длину и 500 в ширину и весь устлан плитами белого мрамора… Середина этой мраморной площадки занята четверостороннею платформою, возвышающеюся ступеней на 20, также из белого мрамора. Туда ведут с каждой стороны крыльца, украшенные роскошными портиками. Посреди этой платформы отделяется еще другая, о седьми нли восьми ступенях, и на ней уже возвышается осьмиугольный храм, исполненный зодческой гармонии. Купол, самой чистой сферической пропорции, основан на восьмиугольном фонаре и слит с ним в прямую линию; он увенчан золотым полумесяцем. Стены одеты разноцветною узорчатою кафелью, которая отливается синим цветом; во многих местах цветочные узоры искусно слиты с позолоченными изречениями корана. Несколько фонтанов, под красивыми куполами на легких колоннах, льстят слуху своим журчаньем под жарким небом. Разбросанные группы кипарисов, лавров и померанцев вырываются кое-где из скважин мраморных плит… Я не видел внутренности Золотых ворот оттого, что не знал, что туда есть вход; говорят, что они замечательны. Предание, что в эти ворота войдет христианский победитель мусульман, глубоко вкоренено в здешних жителях. На этом предположении Золотые ворота закладены еще при Омаре… Они были наружными вратами храма или притвора Соломонова…. Неподалеку от Золотых ворот, при повороте городской стены от востока на юг, показывают в ней мусульмане большой камень, говоря, что он принадлежал трону Соломонову… Против восточных дверей храма построен мраморный водоем особенной красоты. Он имеет также форму осьми-угольника; своды его, покрытые подобным куполом, как на мечети, поддержаны кругом двойным рядом легких коринфических колонн. Это место на- аывают троном или судилищем Давидовым. Мы вошли в эль-Сахару через северные двери, которые называются Бабуль Джинна, т. е. двери рая. Южные двери называются «двери молитвы», восточные — «Давидовы»; западные — «двери войны». Все они были тогда растворены; но темный свет, падающий сквозь разноцветные стекла из семи окон купола, разливал необыкновенную таинственность на предметы. Два круга колонн из разного мрамора, с позолоченными капителями, поддерживают арки потолка: они, конечно, принадлежали зданиям древнего Иерусалима. Первый ряд, заключающий 16 колонн и 8 пиластров, идет вокруг стен, а второй ряд, имеющий 15 колонн и 4 тумбы, находится под самым основанием купола и имеет, по моему счету, 83 шага в окружности. Этот второй ряд колонн основан на небольшом подъеме и идет вокруг необделанного, огромного камня или скалы, обнесенной позолоченною решеткою. Длина этой скалы — во весь диаметр купола; ширина — менее, а высота превосходит человеческий рост. Эта скала составляет святилище храма; весь Восток имеет к ней глубокое благоговение и по ней называется мечеть эль-Гаджара Сахар-лах, т. е. мечетью божественного камня… Есть предание, что этот камень перенесен сюда из Вефиля… что на этом камне опочил Иаков, когда он видел во сне небесную лестницу, и что на нем был ^утвержден кивот заівета… По словам имама, камень этот упал с неба… Под камнем есть спуск в пещеру; перед входом туда стоят прислоненные к камню и к решетке разные хоругви. Тут щит Магомета, знамя и огромный меч Али; но тут же я копье Давидово. Тут же, на камне, лежит подлинная рукопись корана… При сходе в пещеру камень поддержан е двух краев двумя малыми колоннами из белого мрамора; они утверждены косвенно в пол и в камень. Эти колонны, по мнению магометан, долж НЫ раздавить всякого христианина, дерзающего ступить между ними; несмотря иа то, мы спустились в пещеру по восьми или девяти ступеням, также из белого мрамора. Эта пещера, называемая магометанами «сходом в подземное царство душ», есть не что иное, как квадратная комната, шагов в восемь пространства и немного выше человеческого роста. Она грубо оштукатурена, кроме потолка, который образован камнем. «Не думайте, — сказал мне имам, — чтобы стены поддерживали этот камень, нет, он держится сам собою, а стены служат только для образования пещеры». Эти слова объясняют столь известную басню о камне, державшемся на воздухе… Внутри мечети расточены кафельные украшения, вместе с мрамором, который похищен из храма гроба господня. На кафедрах блестящие кафели представляют вид драгоценных камней… Мусульмане уверены, что если бы Христиании, вошедший в эль-Сахару, стал молить бога об уничтожении исламизма, то он услышал бы его. Вероятно, они основывают такое мнение на сказанном в книге Паралипоменон о посвящении храма Соломоном: «и явися господь Соломону нощию и рече ему: нэбрах место сие мне в доме жертвы… И ныне очи мои будут отверсты и уши мои послушны к молению места сего». Но судьбы божии совершаются! с каждым днем времена язычников скончава-ются; невнятый слух, пагубный предвестник падения царств, быстро распространяется от Каспийского моря до Южного океана, среди последователей Магомета — и запустение водворяется в разрушающихся капищах Ваала…» (III, 270–292).
Читатели извинят нас за то, что мы нарушили стройность этого последнего описания, принуждены будучи опустить большую часть исторических воспоминаний, возбуждаемых Соломоновым храмом, и высказанных с истинно-поэтическим одушевлением: мы желали, по крайней мере, передать существенное и необходимость заставляла нас ограничиться только извлечением из обширного
рассказа, занимающего целую главу. Первым местом, куда направился путешественник из Иерусалима, был Вифлеем. И здесь, как везде, он записывает предания, бывшие до него неизвестными, находит предметы, не замеченные другими, не столь проницательными или не столь счастливыми путешественниками.
«Высота, находящаяся на левой стороне от дороги (из Иерусалима в Вифлеем), называется горою патриарха Иакова: а еще левее, совсем в стороне от дороги, находится выдолбленный камень; в простонародья говорят, что тут пресвятая дева часто отдыхала с младенцем Иисусом. Об этом камне я доселе не читал ни в одном из путешественников. Ныне я нахожу в путешествии Даниила Игумена указание на самый этот камень. Когда мы вспомним, что Даниил путешествовал в начале XII века, то нельзя не удивляться чудному сбережению сего камня, лежащего на распутии; это даст нам меру того уважения, которое сохраняют жители Палестины к предметам, с которыми хотя несколько соединены священные предания» (III, 385–386).
Прилагая рисунок этого замечательного открытия, автор говорит, что некогда камень был принадлежностью терм. Потом он определяет местность «горняго града иудина», находя, что это Иута или Иетте (III, 390), и поправляя ошибку Робинсона. Вторая поездка его из Иерусалима в Вефиль, которого не посещал ни один известный путешественник, поэтому описание Вефиля (IV, 13–17) первое в науке; на пути автор определяет неизвестное прежде положение Рамы (впоследствии Робинсон определяет ее подобным же образом), отыскивает там надгробный памятник, который, быть может, есть гробница Самуила, потом находит Га-ваон (ныне Эль-Бир), знаменитый чудом Иисуса Навина, — все эти местности не были прежде определены или определялись ошибочно. Третья поездка автора из Иерусалима в Вифанию, Иерихон, к Мертвому морю, в обитель св. Саввы, где находит он драгоценные славянские рукописи, которые привозит в отечество. Пятою поездкою из Иерусалима было путешествие в Хеврон; оттуда путешественник опять возвращается в Иерусалим, чтоб проститься с местом, освященным страданиями спасителя, направляясь в Галилею. На пути этом он определяет местность Эмауса, Каридф-иарима, Силома, описывает Яфу, Наблус, Сихем, Самарию, Фавор и, наконец, Назарет, в одном из храмов которого замечает надпрестольный образ нерукотворенного лика спасителя. По преданиям назаретским, этот образ — список с образа, принесенного апостолом Фаддеем эдесскому царю Авгарю. Никто из предшествовавших русскому исследователю путешественников не писал еще об этой драгоценности; он делает снимок с образа, приложенный к первому изданию книги; потом, обозревая берега озера Тивериадского или Теннисаретского, исправляет ошибки других изыскателей и точным образом определяет местность Ген-нисарета и Капернаума; посещает Кану Галилейскую, гору Кар-мил, Акру, Тир и, наконец, Смдон, границу земли обетованной, повсюду в прекрасных очерках припоминая библейские события и рассказывая славные исторические воспоминания.
строен мраморный водоем особенной красоты. Он имеет также форму осьми-угольника; своды его, покрытые подобным куполом, как на мечети, поддержаны кругом двойным рядом легких коринфических колонн. Это место называют троном или судилищем Давидовым. Мы вошли в эль-Сахару через северные двери, которые называются Бабуль Джинна, т. е. двери рая. Южные двери называются «двери молитвы», восточные — «Давидовы»; западные — «двери войны». Все они были тогда растворены; но темный свет, падающий сквозь разноцветные стекла из семи окон купола, разливал необыкновенную таинственность на предметы. Два круга колонн из разного мрамора, с позолоченными капителями, поддерживают арки потолка: они, конечно, принадлежали зданиям древнего Иерусалима. Первый ряд, заключающий 16 колонн и 8 пнластров, идет вокруг стен, а второй ряд, имеющий 15 колонн и 4 тумбы, находится под самым основанием купола и имеет, по моему счету, 83 шага в окружности. Этот второй ряд колонн основан на
