— сербянин, Мезенций — Мезенцов или Меженцов и т. д. Не знаем, будет ли г. Чертков доказывать, что и галлы были также пелазги, то есть славяне; но подобными сближениями имен не трудно доказать и это:
Aquitani — охватанцы, Volcae — волки, вильцы, Ruteni — русские (латинское имя России Ruthenia), Vellavi — вилявцы, Сепо-піаппі — Ценомены, торговый народ, Eburovices — боровичи, соплеменные тем, которые основали уездный город Боровичи в Новгородской губернии; Могіпі — моряне, поморцы (они же кстати жили у моря), Leuci — левцы или львичане, Bellovaci — бело-ваки, бельчане, жители Белецка; Beda (город) — Беда; Sueseio-nes — свезенцы, переселенцы и т. д.
Кто не видит, что эти переложения — ученая игра, не требующая, впрочем, никакой учености? Между тем, нет сомнения, г. Чертков потратил на свое исследование много времени и много сведений. Но сближение собственных имен — не единственная, хотя и главная опора мнений ученого изыскателя; другая опора их — сближение некоторых народных обычаев. Ограничимся немногими примерами.
«Нума Помпилий учредил двенадцать жрецов Салийских и вменил им в обязанность, при торжественных шествиях, ходить по улицам Рима, петь песни и плясать бойко, живо, подпрыгивая и топая ногами. Это ни что иное, как наша пляска вприсядку, с подпеванием хора песельников. Так точно описано шествие наших войск в итальянские города в продолжение кампании 1799 года: «Перед полками шли песельники, и в нескольких шагах от них бойкий и молодой воин плясал вприсядку, а песельники пели похвалу фельдмаршалу князю Суворову» (так сказано в тех описаниях похода русских, которые мы читали в Италии; сожалеем, что тогда не записали названий втих сочинений). То же самое могло быть исполнено жрецами в Риме, с тою-разницею, что вместо песни, сочиненной в похвалу кн. Суворова, Салийцы пели гимны в честь Марса. И теперь, во всех экспедициях на Кавказе, воины, с заряженными ружьями, в виду горцев, поют песни, а приплясывающие запевалы прославляют славные дела своих предводителей и товарищей (Кавказ, 1852, № 34)».
Пляска у всех языческих народов была принадлежностью религиозных торжеств; следовательно, в римском обряде нет еще ничего особенного. Но чтобы салийские жрецы плясали именно вприсядку, предположение более игривое, нежели основательное. Что наши солдаты ходят в сражение с песнями, мы поверили бы и без цитаты из газеты «Кавказ» 1852 года № 34; но что эти песни различны от гимна салийских жрецов, кажется, не подлежит спору; г. Черткову, конечно, известно это, потому что гимн салийских жрецов дошел до нас.
«Пслазгичсские племена имели обычай, при женитьбе, не свататься за невесту, а похищать ее насильно. Эти похищения происходили обыкновенно при играх всякого рода. Похищение девиц перешло от пелазгов к древним славянам».
А к киргизам, калмыкам, туземцам Ван-Дименовой земли и Новой Голландии также перешло оно от пелазгов? н ыне всякому, кто только читал путешествия, известно, что обычай похищать невест — общий всем диким или полудиким народам. Точно так же
распространен у всех полудиких народов обычай платить за не- ‘ весту выкуп, вено или калым, и в избежание именно этой убыточной необходимости похищают невест. Следовательно, напрасно доказывать родство, тожество пелазгов с славянами тем, что у венетов (которых, впрочем, трудно и признать пелазгами) было обыкновение платить выкуп за невесту. Это все равно, чго доказывать происхождение рода Мегемета-Али, паши египетского, из Сиама тем, что в нынешней египетской династии после старшего брата наследует второй брат, а не сын покойного вице-короля, что в обыкновении также у сиамцев и было в обыкновении у русских до Димитрия Донского. Доказывать такими общими обычаями происхождение одного народа от другого то же самое, что доказывать происхождение эскимосов от гртентотов тем, что оба народа все делают, как и мы, правою, а не левою рукою. Поэтому нам кажется, что огромное количество времени и труда, употребленное г. Чертковым на его исследования о пелазго-фракийских племенах, чуждые всякого критического такта, всякой осмотрительности в подборе доказательств на избранную тему, — нам кажется, что это время и труд пропали столь же бесполезно, как и труд князя Вяземского над сличением «Слова о нолку Игореве» с Гомером и Эврипидом.
«Древние русские законы о сохранении народного богатства» г. Лешкова («Временник», кн. 18) — статья, которою можно пользоваться за недостатком более полных исследований, но не представляющая ничего особенного, кроме следующих размышлений о благосостоянии массы простонародья в древней Руси, размышлений, кончающихся, однакоже, ошибочными предположениями. Собрав известные факты из летописей о степени богатства князей, дружины и некоторых монастырей, г. Лешков продолжает:
Был ли богат, и в какой степени, простой народ и сельский класс жителей Руси? Этот вопрос не так легок, по причине совершенного отсутствия прямых указаний о быте простого народа. Наши летописи упорно молчат насчет благосостояния сельских жителей. Да и умозаключением тут немного можно сделать. Нельзя же считать богатство князей и монастырей прямым свидетельством благосостояния простого народа; не позволено делать заключения к действительной судьбе смердов от баснословных пиров Владимира. Что обогащало дружину, то вело к разорению смердов. Но — заключает г. Лешков — мы не лишены возможности приблизительно судить о положении нашего древнейшего сельского населения, благодаря акту, состоящему из шестнадцати статей, которые вносятся в «Русскую Правду».
В этих статьях показана цена домашних животных и расчислено размножение каждой породы в течение двенадцати лет таким образом:
«От 22 овец приплода в 12 лет 90,112 овец и 90,112 баранов.
Считая цену овцы в 6 ногат, а барана в 10 резан, придется заплатить за все это количество 45,055 гривен и 40 резан; да рун снимается с тех овец и баранов 360,446; за те руны заплатить 7,208 гривен и 46 резан».
Итак, продержавший у себя в течение двенадцати лег 22 овцы обязан заплатить их владельцу более 52,000 гривен, то есть по весу металла более 80,000 рублей серебром! Ясно, что эти вычисления, попадающиеся в одной редакции «Русской Правды», не могли быть приложены к практике и сделаны каким-нибудь знатоком цифирной мудрости для собственного удовольствия в рас-числении. Но г. Лешков думает, что эти статьи — формула арендаторского контракта по системе половничества; из них выводит он, что в земледелии первоначальный капитал приносил ежегодный доход в 60 процентов, и, следовательно, «сельский класс древней Руси вел жизнь безбедную». Но мало того, что нельзя согласиться, чтобы статьи, на которых основывается почтенный автор, имели приложение к действительности: они вычисляют не доход земледельца, как он думает, а сумму, которую, по правилу нарастания процентов на проценты, должник обязан возвратить заимодавцу через двенадцать лет, если возьмет у него в долг корову, лошадь, известное число овец и т. д. Это ясно, во-первых, из самой сущности расчетов, во-вторых, из того, что статьи мнимого арендного контракта идут непосредственно за статьями о резоимстве и месячном резу — об отдаче в проценты; следуют за ними опять постановления относительно величины процентов. Следовательно, для разрешения вопроса о бедности или богатстве сельского населения в древней Руси надобно искать других данных.
«В Материалах», обширнейшем и лучшем отделе «Временника», помещены очень важные исторические памятники. Конечно, мы должны здесь ограничиться только указанием их и благодарностью почтенным издателям. В 18 и 19 книжках напечатаны, как мы сказали, в полном составе, «Статуты великого княжества Литовского» 1529 и 1588 годов. В 16 книжке — два сказания о самозванцах. Издатель сказаний, князь Оболенский, объясняет в предисловии, что второе сказание, находимое во многих хронографах и бывшее известным Карамзину, переделка первого, которого, повидимому, Карамзин не знал. Сообщаем из него несколько подробностей, конечно, нуждающихся в критической поверке.
Говоря о избрании на царство Бориса Годунова, автор сказания утверждает, что избрания желали только немногие клевреты Годунова, а народ был единственно угрозами и страхом приневолен содействовать им. «И не хотел никто Бориса; но боялись его хитрости и злобы; и было постановлено, чтобы с того человека, который не придет к Лавре, где была царица инокиня, также не желавшая борисова избрания, просить ее об этом, с того брать по два рубля в день штрафу». Неужели этот штраф — выдумка составителя сказания, который вообще чрезвычайно не расположен к Борису? Гришка Отрепьев, жительствуя в Чудове монастыре, «вожделе искати и вникати в премудрости богомерзских книг»; итак, Отрепьев, еще будучи в Москве чернецом, читал светские книги? Гришка Отрепьев, идя на Москву, обещал в грамотах своих боярам и воеводам прибавку поместного оклада, а торговым людям и всего Московского государства людям — облегчение пошлин и податей; потом исчисляя его злонравные поступки, составитель сказания утверждает, будто бы Лжедимитрий хотел «юных иноков и инокинь образа иноческого лишити, и во светлые портища облачити, иноков умысли окаянный женити, а инокинь за муж давати», а не соглашающихся на это монахов и монахинь казнить смертью (??). В изложении грамоты, изданной царем Василием Иоанновичем Шуйским после избрания его на престол, также говорится, что Ажедимитрий хотел «истинную веру попрати и учинити люторскую и латынскую веру». Вероятно, эти народные толки о лютеранских замыслах Лжедимитрия основывались только на том, что многие не понимали вражды, господствовавшей тогда между папистами и лютеранами.
«Новый летописец», напечатанный в 17 книжке, есть, по мнению издателя (князя Оболенского), первоначальная редакция, которая была потом переделываема и дополняема в восьмой части Никоновой летописи и в «Летописи о мятежах». Изданная во «Временнике» редакция оканчивается «Смотром на Девичьем поле ратным людям» 7161 (1653) года, при царе Алексее Михайловиче.
Из нескольких десятков более или менее важных кратких замечаний, старинных юридических актов, грамот и т. п., помещенных в «Смеси» «Временника», заметим в шестнадцатой книжке интересное сочинение: «Книга, глаголемая коэмография, сложена от древних философов»; она издана по рукописи второй половины XVII века. Эта коэмография перечисляет земли в следующем порядке: в Европе, части Афетове, лежат Италия (земля плодовита скотом и овощем, учением же снискательна к мудрости), земля греческая (ныне обладаема Турскою державою немножеством людей, но безоружием противитися не дерзают, — итак, мы тогда уже знали, что собственно турки в Европе народ немногочисленный). Королевство Сербское (толико плодовита, т. е. земля, хлебом и овощем различным, что во всей Европии таково изобильство не обретается); царство Болгарское, страна Угорь-ская и Чешская, царство Крымское; цесарство державы Римские (т. е. германская империя — страна не только широтою велика, но зело многолюдна, человецы же мудры и многоучительны). Королевство земли Шпанские (человецы мудры лекарством дох-турским и звездочестию); Французское королевство; земля Германия (людей больше купецких, нежели воинских; человецы же ласковы и смирены и слабы ко пиянству и к покою телесному).. Королевство Польское и великое княжество Литовское (человецы величавы и горды и обманчивы, учению снискательны мудростям: всяким,
