преступление, желание ввести других в забл ужд ение— невозможно: они сл ишком наивны, сл ишком компрометируют ум произносящего их — их может произносит ь тол ько тот, кто в самом деле не видит достоинств осуждаемы х им произведений . Есл и б он понимал хоть сколько- нибудь, если б хотел преднамеренно вводить других, в забл уждение, поверьте, он не сказал бы так, поверьте, он нридумал бы хит рост ь нескол ько л учшую. Рецензия, нами выписанная, резка до грубост и, — но нел ьзя не видеть, что собственно прот ив Гогол я авт ор ее не имеет враждебного распол о-жения. Напрот ив, сквозь тон, резкий до оскорбител ьности, сл ы шно доброжел ат ел ьное стремл ение возвратит ь талантливое * «Русский вестник», 1842, № 1.

32

забл удшее овча на путь истинный . Наст авник ошибает ся, — тот,

кого он считает блудным сы ном, идет по прямому пути и не должен покидать его, — но ведь нел ьзя же осужд ат ь человека, если он возвы шает гол ос, чтоб он достиг до сл уха погибающего юноши, огл ушенного, по мнению советника, коварны ми льстецами. Чт о эти люди не льстецы, мы знаем; что они не имели — к сожал ению — особенного вл ияния на Гогол я, мы также знаем: иначе он не писал бы таких «писем к д рузьям» и не сжег бы вт орого тома «Мерт вы х душ». Н о ведь не назы вают же преступником врача, который отстал от современного движения науки, прописы вает замы сл оват ы е рецепты, заст авл яющие п о-жимать плечами от удивл ения, — о нем п рост о говорят , что он перестал быть хорошим врачом, и перест ают обращ ат ь внимание на его советы . — Н о вот вышли «Мерт вы е души» — и возбудил и вост орг, какому не было примеров на Руси, были восхвалены до небес, как колоссальней шее созд ание русской л итературы ; — с точки зрения, к которой п рирос Н . Л . Полевой , эт о стол ь превозносимое произведение дол жно бы л о показат ься еще хуже «Ревизора», и надобно бы л о еще возвы шат ь гол ос, чтобы он слышен был среди оглушител ьных хвал ебны х криков. И Полевой вы разил свое суждение о новом произведении погибающего тал антли-вого писателя обстоятел ьнее,— не гол осл овно, как другие, но с доказател ьствами подробны ми, хорош о изл ожеины ми, касающ и-мися не внешних мелочей , но важны х ст орон дела.

Мы сказали мнение наше о литературных достоинствах г. Гогол я, оце -няя в нем, что составляет его бесспорное достоинство. Повторим елова наши (выписана первая пол овина рецензии, приведенной выше). Осмеливаемся думать, что такого мнения не назовут мнением, которое внушило бы предубеждение, пристрастие, личность против автора. Тем откровеннее скажем мы, что «Похождения Чичикова, или Мертвые души», подтверждая наше мнение, показывают справедливость и того, что мы прибавили к мнению .на-

шему о даровании г. Гоголя (выписана другая пол овина рецензии). Похождения Чичикова также любопытная заметка для истории литературы и человеческого сердца. Здесь видим, до какой степени может увлечься с прямой дороги дарование и какие уродливости создает оно, идя путем превратным.

С чего начал «Ревизор», то кончил «Чичиков»…

Из всего, что пишет и что о самом себе говорит г. Гоголь, можно заключить, что он превратно смотрит на свое дарование. Покупая создания свои тяжким трудом, он не думает шутить, видит в них какие — то философи-ческо- гуцорическне творения, почитает себя фил ософом н дидактиком, со -ставляег’- себе какую- то л ожную теорию искусства, и очень понятно, что, почитая себя гением универсальным, он считает самый способ выражения, или язык свои, оригинальным и самобытным. Может быть, такое мнение о самом себе необходимо по природе его, но мы не перестанем, однакож, думать, что, при советЛьЛл агЬрааумних друзей , г. Гоголь мог бы убедиться в противном. Вопрос: производил ли бы он тогда или нет свои прекрасные создания, может быть решен положительно н отрицательно *.

* Из сравнения с Предыдущими выписками очевидно, что под «прекрасными» должно здесь понимать преимущественно «Вечера на хуторе» и слабей -шие, по нынешнему мнению публики, из следующих повестей .

3 Н. Г. Чернышевский, т. III 33

Легко моГло 6 быть, Что г Гоголь отверг бы тогда вей, что вредило ему, и так же легко могло бы случиться, что, разочарованный в высоком мнении о с.амом себе, он с горестью бросил бы перо свое, как орудие недо-стой ной . его величия шутки. Чело-век — загадка мудреная и сложная; но мы скорее склоняемся на первое из сих мнений , — сказать ли — даже лучше желали бы, чтоб г. Гоголь вовсе перестал писать, нежели, чтобы постепенно более и более он падал и забл уждался. По нашему мнению, он уже и теперь далеко устранился от истинного пути. Если сообразить все сочинения его, начиная с «Вечеров на хуторе бл из Диканьки» до «Похождений Чичикова».

что губит их, постепенно усиливается.

«Гогол я захвалил и, — говорит Пол евой :— ом возмечтал, что призван писать вы соко- фил ософские созд ания, вообразил , что даже прекрасен язы к, кот оры м он пишет, когда вдается в высоко* парны е мечтания, и посмот рите, к чему это привел о его — к произведениям, подобным от ры вку «Рим», недавно напечатанному.»

«Рим» — это «набор л ожны х выводов, детских наблюдений , смешных и ничтожны х замет ок, не проникнутых ни одною свет-л ою или гл убокою мы сл ью, изл оженны х язы ком изломанным, диким, нел епы м» — тут есть и «смол а вол ос», и «сияющий снег л ица», и «призрак пустоты, который видится во всем», и «женщины, которы е подобно зданиям — или дворцы , или л ачуж-к и »,— одним сл овом, «Рим» — это «гал иматья». В этом отзыве о «Риме» есть своя доля правды , и доля значител ьная. Мы дол жны будем еще обрат ит ься к «Риму», говоря о постепенном развит ии идей Гогол я, и тогда заметим, что опустил из виду Полевой , назы вая безусл овной галиматьею «Ри м »— этот от ры -вок, дей ствительно представляющий много дикого, не лишен поэзии. Не будем ост анавл иват ься и на замечаиияж относительно язы ка, — с ними придется еще нам иметь дело. «Признаем ся,— продол жает Полевой , — что, прочитавши «письмо» при «Ревизоре» и «Рим», мы уже немногого ожидал и от «Мертвы х душ», предвозвещенных, как нечто великое и чудное. Подл инно чудное: «Мерт вы е души» прееэо- шли все наши ожидания».

Мы совсем не думаем осуждать г. Гоголя за то, что он назвал «Мертвые души» поэмою. Разумеется, что такое название — шутка. «Дл я чего запрещать шутку? Наше осуждение «Мертвы х душ» коснется более важного. Начнем с содержания— какая бедность! Не помним, читали или слышали мы, что кто- то назвал «Мергвы е души» старой погудкой на новый лсд. Дей ствительно: «Мертвые души» сколок с «Ревизора» — опять какой -то

мошенник приезжает в город, населенный плутами и дураками, мошенничает с ними, обманывает нх, боясь преследования, уезжает тихонько, — и «конец поэме»!— Надобно ли говорить, что шутка, другой раз повторенная, становится скучна, а еще более, если она растянута на 475 страниц? Но если мы к этому прибавим, что «Мертвые души», составляя грубую карикатуру, держатся на небывалых и несбыточных подробностях; что лица в них все до одного небывалые преувеличения, отвратительные мерзавцы или пошлые дураки, — все до одного, повторяем; что подробности рассказа наполнены такими выражениями, что иногда бросаете книгу невольно: и наконец, что язык рассказа, как язык г. Гогол я в «Риме» и «Ревизоре», можно назвать 34

собранием ошибок против логики и грамматики, — спрашиваем, что сказать о таком создании? Не должно ли с грустным чувством видеть в нем упадок дарования прекрасного и пожалеть еще об одной и» утраченных надежд наших, пожалеть тем более, что падение автора умышленно и добровол ьно? — Карикатура, конечно, принадлежит к области искусства, но карикатура, не перешедшая за предел изящного. Русская повесть об Еремушке и повивальной бабушке, хах русская сказка о дьячке Савушке, романы Диккенса *, неистовые романы новей шей французской словесности исключаются из области изящного **, если и допустим в низший отдел искусства грубые фарсы, итальянские буффонады, эпические поэмы наизнанку (travesti), поэмы вроде «Ел исея» ***. Можно ли не пожалеть, что прекрасное дарование г. Гоголя тратится на подобные создания!

«Искусству нечего делать, не в чем рассчитываться с «Мертвыми душами»24.

Видите ли, Полевой отказы вает ся от мелочных придирок к загл авию «Мерт вы х душ» — уж за эт о од но он засл уживает отл ичия от других рецензентов, ост роумие кот оры х бесконечно потешал ось над тем, что «Похожд ения Чичикова» названы пой мою. Бедность сод ержания в «Мерт вы х душах» — опять одно из тех суждеиий , искренность кот оры х доказы вает ся их невообразим ою наивност ью, замечаний , которы е возбужд ают ж а-лость к сдел авшему их и совершенно обезоруживают несогл ас-ного с ним читателя. Н о заметьте, од нако же, что Полевой начинает с существенны х ст орон вопроса и достигает даже некоторой меткости упреков, замечая, что «Мерт вы е души» скол ок с «Ревизора» — это не придет в гол ову никому из понимающих разницу между существенны м содержанием «Ревизора» и «Мерт -вых душ»: пафос одного произведения составл яет взят очниче-ст во, разл ичны е беспорядки и т. д., одним сл овом, преимущественно официал ьная ст орона жизни, пафос другого — част ная жизнь, психол огическое изображение разл ичны х типов пустоты или одичал ост и. Н о Полевой , не замечая существенного разл и-чия, смотрел «а сюжеты обоих произведений с той чисто внешней точки зрения, с которой можно находить, что «Горе от ума» есть повторение «Гамл ета», потому что и здесь и там главное лицо — юноша с умом и прекрасны м сердцем, окруженный д ур-ными людьми, остающий ся чист среди их,