с присовокуплением и других сведений, к ней же относящихся. Составлены генерал-майором М. О. Без-Корниловичем.
СПБ. 1855.
Просмотрев довольно толстую книгу, изданную г. Без-Корни-ловичем, мы убедились в верности предположения, которое будет внушено каждому читателю самым заглавием «исторических сведений» и т. д. Г. Без-Корнилович не имел в виду исследовать еще недостаточно объясненные вопросы в истории Белой Руси, писал не для ученых: нет, он просто собрал из истории Карамзина, истории «Отечественной войны 1812 года» Михайловского -ДаниЛёвского и некоторых других сочинений известия, касающиеся того или другого города, того или другого села в Бело -446
руссии, расположил эти известия по порядку времени и, таким образом, у него составились исторические статейки о Витебске, Динабурге, Могилеве и проч., — статейки, из соединения которых вышла, как мы сказали, довольно толстая книга, по всей вероятности, не бесполезная для тех, у кого под руками нет хорошего собрания книг по русской истории.
Мельница близ села Ворошилова, простонародный рассказ дяди Афанасия. СПБ. 1856.J
О том, до какой степени удалось автору выдержать простонародный и простодушный тон рассказа, читатель может судить из следующего отрывка:
Недалеко от большого села, перейдя на широкое поле, в березовой роще над узкой, но глубокой речкой стояла водяная мельница. Тут же рядом построена была просторная, светлая изба с узорчатыми окнами;
а сверху, между двумя резными столбиками, помещалась хорошенькая светелка. Изба и мельница стояли на краю большого леса, который тянулся вправо и влево на несколько десятков верст, почитай до самой губернии. Мимо этой мельницы пролегала проезжая дорога из села, перебегала через плотину и в лесу уже расходилась в разные стороны.
На мельнице жил старик, не старик, а уже и не молодой человек, крестьянин Иван Терентьев Вырезубов, с хозяйкой Матвеевной и красавицей дочкой Малашей. Опричь семьи, держал Терентьич двух работников и работницу. Надо вам сказать, что Вырезубов был оченно богат, к тому отличный мельник, так что всегда у него было человек пять приезжих из далеких деревень для помолу; но главное — он в рот не брал хмельного и не любил, чтобы и в деле была эта поведенция.
Содержание рассказа довольно просто. Красавица Малаша полюбила ямщика Андрея Голыша; но отец просватал ее за богатого мещанина, который с отцом своим льстился на приданое, а не на девушку. Перед свадьбою случился пожар на мельнице, и Терентьич, вздумав испытать будущих родственников, сказал, что все деньги его сгорели, и попросил взаймы на постройку новой мельницы. Богатые мещане отказали в помощи и отказались от невесты-бесприданницы; но скрипач Яков безродный, отец Андрея, бывший тут, предложил Терентьичу свои последние двенадцать целковых. Раздосадованный мещанами, тронутый добротою бедняка, Терентьич согласился отдать дочь за Андрея и, ударив по рукам с нареченным свояком и зятем, объявил, что пожар вовсе не разорил его, деньги остались целы, мельницу он построит лучше прежнего и принимает к себе полными участниками своего довольства и Андрея и Якова, которые на деле доказали- ему свое расположение.
Рассказ этот написан для народа, с бытом которого дядя Афанасий хорошо знаком.
Православные и другие христианские церкви в Турции.
И. Березина. СПБ. 1855.
Дельно составленная и довольно интересная брошюра. Автор рассматривает причины прискорбного положения христиан в Турции, излагает историю законов, которыми определялись в различные времена их обязанности к турецкому правительству, и обнаруживает отношения, существующие между последователями различных христианских исповеданий. Мнения свои о первоначальной причине настоящего бедственного положения гяуров он излагает так:
Застав Византийскую империю во времена почти общего упадка нравственности, кочевая орда завоевателей, по преданию от первых воителей ислама, не могла возыметь особенного почтения к истинной религии, представители которой перед глазами мусульман были так слабодушны и развращены: очень естественно, что свежее, здоровое племя воителей поверило своему мусульманскому превосходству и только в исламе видело спасение (стр. 2). Без всякого сомнения, в настоящем положении восточных христиан виновата более всех сама Порта, потом римские католики, а наконец сами греки (своею взаимною враждою); менее всех виновны туземные христиане (то есть славяне, румыны и прочие), и, между тем, на них -то тяжелее всего обрушиваются печальные следствия раздора. Пламеннее других пылают друг к другу ненавистью римские католики и греки, армяне также враждуют преимущественно с греками (стр. 24). Понятно, что каждое исповедание считает себя и хочет быть первым всюду, что каждая одноверная с ним нация поддерживает его всеми силами; но не можем не оплакивать и не осуждать той безумной вражды, в которую столь часто, к великому соблазну целого мира, впадают соперники, и тех неблагородных и пагубных средств, к которым иногда прибегают они (стр. 38).
Довольно подробная история турецких законов относительно
подданных Оттоманской империи и борьбы между христианами различных вероисповеданий подтверждает эти справедливые мысли.
Описание хронологической машины А. Головацкого, составленное академиком Вишневским. СПБ. 1855.
Каждому занимавшемуся хронологическими изысканиями известно, как много времени отнимает поверка летописных показаний, основанных на пасхалии. Машина г. Головацкого, удостоенная Демидовской премии, имеет целью облегчить приискива -ние всех данных, зависящих от времени празднования пасхи, для каждого данного года. По отзыву академика Вишневского, «практическое употребление машины очень просто»: стоит только навести стрелки циферблата на цифру данного года, и на таблицах машины отмечены будут дни празднования святой пасхи, вознесения, начало великого поста, цифра, определяющая воскресные дни года, и проч. Охотно верим, что машина действует быстро и верно, — и если так, г. Головацкий разрешил довольно трудную 448
задачу практической механики, построив свою «хронологическую машину». Но цена и массивность этого числительного снаряда всегда будут значительным препятствием его распространению между учеными, занимающимися хронологиею. Потому, несмотря на свои достоинства, хронологическая машина г. Головацкого не уничтожает настоятельной потребности в пасхальных таблицах, приспособленных к практическому употреблению для поверки хронологических показаний. Громадные и сбивчивые таблицы г. Хавского — труд почтенный, но не достигающий своей цели. Между тем, составление пасхальных таблиц, какие нужны для наших историков, не представляет ни малейших затруднений. Праздник пасхи, от которого зависят все данные года, переходит по 35 дням года; в каждом из этих случаев год может быть простой или високосный. Таким образом, нужно только составить для каждого из этих 70 случаев полный список всех 365—366 дней года, с обозначением воскресных дней и праздников, как это делается в стенных календарях; каждая из 70 таблиц, напечатанная компактным шрифтом, поместится на одной странице. К этим 70 страницам таблиц нужно прибавить список годов от р. х. до 1800 или 1900 года, с обозначением, под какую из 70 таблиц подходит год в пасхальном отношении, и все справки о каждом данном годе становятся столь же удобными и легкими, как справки о 1856 годе в «Месяцослове» на 1856 год: стоит взглянуть в списке годов, какая таблица представляет пасхальные цифры данного года, потом раскрыть эту таблицу — и перед нами будет готовый полный месяцослов этого года. Проще и легче ничего не может быть, и чтобы составить эти таблицы, довольно двух -трех дней времени. Хорошо было бы, если б кто-нибудь составил и издал такую тетрадку, которая, имея не более 80 страничек, с пользою заменит все пасхальные машины и все фолианты, массивность которых ведет только к затруднениям и ошибкам.
Ложь и правда о войне на Востоке. Сочинение Виктора Жоли, редактора журнала Санхо. Перевел с французского Е. Серчевский. СПБ. 1855.
В прошедшем месяце мы говорили о переводе сочинения, изданного по случаю восточной войны Виктором Жоли, и вот, через месяц, является другой перевод той же брошюрки *. Не явится ли к следующему месяцу третий?
Оба перевода сделаны грамотно; мы заметили только, что правописание иностранных имен более пострадало под пером г. Серчевского: он пишет «Санхо, Кантю, Хатти-Шерив»2, вместо Санчо, Канту, Хатти-шериф. Из этого, однако, мы не выводим никаких заключений в ущерб его переводу, вообще, кажется, довольно правильному.
29 Н. Г. Чернышевский, т. Ill 449
Правила tcoHtomeHHOrO хозяйства или обязанности кучера. Сочинение магистра О. С. Пашкевича. СПБ. 1855.
Вот говорите, что русская литература есть оранжерейное растение, что она не пустила еще глубоких корней в народную жизнь, что наши книги пишутся для горсти читателей, «е имеющих почти ничего общего с массою народа, и проч., и проч. Все эти метафоры, заимствованные из царства растений и относя* щиеся, в прямом смысле, только к миру прозябаемому, оказываются пустыми фразами, рожденными ипохондриею. На-днях вышла книжка «Наставление дворникам» *. Мы, признаемся в проступке, не сочли нужным давать отчет о ней в нашей летописи. Ныне является наставление конюхам, через неделю надобно ждать наставления швейцарам, еще через неделю — наставления трактирным служителям, и т. д. Я вас спрашиваю, г. скептик: для кого же написаны и будут написаны эти книжки, если не для народа? Я вас спрашиваю: не служат ли они несомненным доказательством того, что литература у нас есть дело народной жизни, глубоко пустила свои корни в народную жизнь? Отвечайте же, г. скептик!
Я, кажется, вошел в пафос! Не знаю, до чего бы я увлекся этим одушевлением в защиту нашей литературы от скептиков; но, к счастию, моя горячность охлаждается тем, что «Правила конюшенного хозяйства» — набор общих мест и пустых фраз, давно известных не только людям, имеющим «конюшенное хозяйство», но и людям, от роду не умевшим отличить рысака от иноходца. Веселый карандаш, или свет и тени современности в рисунках.
СПБ. 1856.
Более жалкой спекуляции на пятаки полуграмотных людей мы уже давно не видывали. Не говорим уже о необыкновенно грубом исполнении рисунков, которые, поеидимому, нацарапаны тупым долотом на лубке, самое содержание их — верх коварства. Полуграмотному продадут их за карикатуры, относящиеся к современной войне; а прочитав по складам подписи рисунков, он поймет, что они представляют мальчика, промотавшего деньги на парижской всемирной выставке. Как это случилось, отгадывайте Сами.
Очерк истории православной церкви на Волыни. Сочинение Платона Карашевича. СПБ. 1855.
Автор, без всякого сомнения, употребил довольно времени и труда на составление этого очерка; он, как по всему видно, обра-ботывал его прилежно и добросовестно, и не его вина, если «История православной церкви на Волыни» не представляет множества интереснейших фактов: чего не может дать предмет, 450
того не вложит в книгу трудолюбие aBTqpa. История православной церкви на Волыни — не более, как часть истории православия в Малороссии: что происходило в Киеве, то повторялось на Волыни, и только; особенного ничего мы не в состояййи сказать б волынских епархиях, как не можем сказать ничего особенного об истории православных епархий калужской или тульской, тамбовской или орловской. Очень важна и интересна история православной церкви в Великоруссии; но если б мы вздумали писать историю православной церкви в рязанской епархии, нам поневоле пришлось бы делать общие и, по своей
