почтовые экипажи, с местами для пассажиров, и правила, сюда относящиеся, также правила для проезжающих на почтовых лошадях, различные списки почтовых контор и почтовых отделений и проч.
К книжке приложены две почтовые карты: 1) Европейской и 2) Азиатской России.
494
Последние следы сэра Джона Франклина, с картою новейших открытий на севере. СПБ. /855.
О судьбе Франклина и об открытиях, сделанных экспедициями, отправленными на помощь ему, так много было писано в наших журналах, что мы должны ограничиться указанием на заглавие этой брошюры, составленной, как видно, человеком, знающим дело.
Элементарный способ решения вопросов относительно сопротивления материалов и устойчивости сооружений, с практическими примерами, чертежами и таблицами. Инженер-подполковника Беспалова. СПБ. 1855.
Книжка г. Беспалова предназначена быть пособием не для архитекторов или подрядчиков, не привыкших к употреблению довольно сложных аналитических формул, а для инженеров, которые хорошо знакомы с математикою. В предисловии автор объясняет пользу своей памятной книжки так:
«Сущность предлагаемого мною способа состоит в том, что силы можно выразить пропорциональными им объемами геометрических тел. и тогда, в смысле статическом, моменты сил заменятся моментами объемов, а в смысле динамическом, — произведениями из объемов на пути, проходимые центрами
При употреблении этого способа, большая часть вопросов, встречающихся в строительной практике, решается посредством элементарных математических действий, без помощи высшего анализа; и, действительно, г. Беспалов употребляет такие формулы. для понимания которых нужно только знание элементарной геометрии и тригонометрии.
Похождения Чичикова, или Мертвые души, поэма Н. Гоголя.
Том первый. Издание третье. Москва. 1855.
Новое издание первого тома «Мертвых душ» ни в чем не разнится с изданиями, сделанными при жизни Гоголя.
Из «Современника» < И З № 4 «СОВРЕМЕННИКА» >
Стихотворения Ивана Никитина. Издал граф Д. Н . Толстой. Воронеж. — СПБ. 1856 — 7364 К
Когда-то у нас литературные репутации создавались и уничтожались журналами; когда-то были очень многочисленны люди, того типа, который двумя-тремя словами очерчен в «Театральном разъезде»:
405
— Ну, что ты скажешь о комедии, которую мы сейчас видели ? — спрашивает один.
— Погоди; теперь еще нельзя говорить: посмотрим, что журналы скажут: тогда и узнаем, хороша ли комедия 2.
Ныне уж не та стала наша публика. Она судит и рядит, не дожидаясь мнения журналов, и часто подсмеивается над ними. Такая перемена невыгодна для критика, который из учителя
публики сделался ныне только ее отголоском и часто может вы—играть, если сделается ее учеником. А мы все -таки очень рады этой перемене. Слава богу, что публика наша научилась быть самостоятельна в литературных вопросах. Положим, если хотите, дела эти не имеют колоссальной важности, но все -таки хорошо быть самостоятельным и в этих делах. Да и для критика нынешнее скромное положение если не блистательно, зато безопасно: публика редко ошибается, и если будешь прислушиваться к ее мнению, не останешься в накладе.
Эта мысль пришла нам в голову вовсе не по поводу «Стихотворений» г. Никитина: по поводу их ничего особенно хорошего не может притти в голову (хотя издатель, граф Д. Н. Толстой, и написал к ним прекрасное предисловие). Но можно приложить и к «Стихотворениям» г. Никитина слова, которыми начинается наша статейка. И не только можно, даже должно: ведь надобно же сказать что-нибудь об этой книжке, о которой без того ровно нечего будет сказать.
Да, редко ошибается (если когда-нибудь ошибается) публика, и хорошо, когда она судит самостоятельно. Многие журналы рекомендовали ее особенному вниманию стихи г. Никитина, вообразив, что открыли в нем поэта-простолюдина с самобытным и необыкновенным талантом. Публика прочла пьесы, о достоинстве которых с таким восторгом ей возвещали, и очень равнодушно сказала: «У г. Никитина есть искусство подбирать прекрасные рифмы и составлять звучные стихи; но поэтического таланта в нем не заметно. Не заметно также, по его стихотворениям, простолюдин он или дворянин, купец или помещик, но видно, что он начитался наших поэтов, стихи которых и переделывает в своих пьесах». Это общее мнение публики разделяли мы и когда-то его выразили, и — признаться ли?— пожалели потом, что, не смягчив наших слов какими-нибудь общими, ничего не говорящими похвалами, не оставили возможности понимать наше суждение так или иначе, как кому угодно. «Почему знать, что может случиться? — думали мы. — Ведь по десяти, пятнадцати слабым пьесам довольно трудно решить, что у человека, их написавшего, нет таланта, и что он вдруг, — не ныне, завтра, — не удивит нас какими-нибудь превосходными созданиями. А тогда и придется нам сознаваться, что мы ошиблись». Но вот прошел год или два.
Г. Никитин издал, или вернее сказать, граф Д. Н. Толстой издал целую книгу, его стихотворений. Значит, г. Никитин считает 496
свои пьесы не какими-нибудь неудачными опытами, а произведениями хорошими, достойными своего таланта, — думает, что, написав их, уже совершил нечто такое, на чем может основать свою известность, или точнее сказать, так думает граф Д. Н. Толстой, издавший его стихотворения, а г. Никитин соглашается с мнением гр. Д. Н. Толстого, потому что иначе бы не дал ему разрешения издавать эту книгу. Прочли мы эту книгу — и улыбнулись над своими сомнениями в основательности и полной точности нашего прежнего суждения, и еще одним новым фактом увеличился длинный ряд случаев, убеждающих, что публика — очень тонкая и верная ценительница всяких, поэтических и не поэтических, дел. Действительно, в целой книге г. Никитина нет ни одной пьесы, которая обнаруживала бы в авторе талант или, по крайней мере, поэтическое чувство. У него есть только уменье писать стихи. Граф Д. Н. Толстой сознается, что г, Никитин — подражатель. Это еще не заставило бы нас отказать ему в таланте: человек с поэтическим дарованием может находиться под влиянием другого поэта, с более значительным или более развитым талантом. Но мало сказать, что г. Никитин подражает тому или дру-
личных авторов, — и как переделывает? так, что в его стихах не заметно ни малейшего поэтического инстинкта: нет «и мысли, ни чувства, ни даже соотношения между различными строфами одной и той же пьесы. И какие пьесы выбирает он для переделки? Не те, смысл которых был бы ему близок, затрогивал бы если не талант его (которого мы не имеем оснований предполагать), то, по крайней мере, его чувство или мысль. Нет, ему мало нужды до того, каково содержание пьесы: были бы в ней только звучные стихи, — он тотчас же напишет- несколько куплетов, своею формою и словами похожих на эту пьесу, и думает, что эти куплеты, без всякого чувства, без всякой мысли или связи, составляют лирическое стихотворение. Понравится ему звучность стихов в пьесе Лермонтова «Три пальмы», он тотчас пишет:
В глубоком ущельи, меж каменных плит Серебряный ключ одиноко звучит 3,
И Т. Д.
Понравится .звучность стихов в другой пьесе Лермонтова: «Когда волнуется желтеющая нива», он опять пишет:
Когда закат прощальными лучами Спокойных вод позолотит стекло4, и т . Д.
То же делает он с различными пьесами Пушкина и г. Тютчева, г. Щербины н Кольцова, г. Некрасова и г. Фета, г. Полонского и г. Огарева и вообще всякого поэта, лишь бы только звучность 3J Н. Г. Чернышевский, т. Til. 497
стихов какой-нибудь пьесы какого-нибудь поэта показалась ему завидна. Вот, например, стихи, переделанные из г. Майкова:
Буря утихла. Грядой облака потянулись к востоку:
Грома глухие раскаты вдали замирать начинают…6
Тихо ночь ложится На вершины гор,
И луна глядится В зеркала озер 6, и проч.
Вот опять г. Майков:
Оделось мраком поле. На темной лазури сверкает Г ряда облаков разноцветных. Бледнея, заря потухает И Т. Д.
А эти стихи взяты из г. Щербины:
Вот здесь узнаю человека В лице победителя волн,
И как-то отрадно мне думать,
Что я человеком рожден 8.
Опыт подражания Пушкину («Я помню чудное мгновенье»): Бывают светлые мгновенья 9, и т. д.
О переделках из Кольцова мы и не говорим: их целые десятки. Пьеса, которая не была бы заимствована, в которой было бы хотя что-нибудь похожее на самостоятельность, нет ни одной во всех стихотворениях г. Никитина. Сам он не замечает в природе или жизни ничего, не чувствует ничего; но кто-нибудь напишет пьесу из русской жизни, и г. Никитин повторит ее; другой нарисует картину степи или гор — г. Никитин составит описание степи или гор; третий вдохновится произведениями греческой скульптуры — и г . Никитин напишет о художнике, как Взглянул он на мрамор — и ярким огнем Блеснули его вдохновенные очи.
И взял он его, и бессонные ночи
Над ним проводил он в своей мастерской.
И камень под творческой ожил рукой.
С тех пор в изумленьи, с восторгом немым Толпа (воронежских жителей?) преклоняет колена пред ним10. Иной напишет картину бури на море — и г. Никитин, живучи в Воронеже, тотчас же вдохновится тем, что На западе солнце пылает,
Багряное море горит,
По влаге холодной скользит.
4ОД
Сверкает струй за кормою.
Как крылья, шумят паруса,
Кругом неоглядное море,
И с морем слились небеса.
Беспечно веселую песню,
Задумавшись, кормчий поет,
А черная туча на юге,
Как дым от пожара, встает, и т. д.
Вот еще стихотворение, столь гке глубоко прочувствованное: ХУДОЖНИКУ
Я знаю час невыразимой муки,
Когда один, в сомнении немом,
Сложив крестом ослабнувшие руки,
Ты думаешь над мертвым полотном;
Когда ты кисть упрямую бросаешь И, голову свою склонив на грудь.
Твоих ид ей невыразимый труд И жалкое искусство проклинаешь.
Проходит гнев — и творческою силой Твоя душа опять оживлена,
И, все забыв, с любовью терпеливой Ты день и ночь сидишь близ полотна.
Окончен труд. Толпа тебя венчает,
И похвала вокруг его шумит,
И клевета, в смущении, молчит,
И все вокруг колени преклоняет.
А ты — бедняк!— поникнувши челом,
Стоишь один с тоскою подавленной.
Не находя в создании своем Ни красоты, ни мыслк воплощенной.
Это взято, конечно, прямо из южно-русской жизни, потому что, как нас уверяет граф Д. Н. Т-олстой в предисловии, очень хорошо написанном, «учителем Никитина была та широкая, степная природа, которая окружала колыбель его, и те общественные условия, которыми сопровождалось его детство». Признаемся, мы не знали до сих пор, что для воронежских жителей «условиями, сопровождающими детство», бывают корабли, колеблющиеся в гавами, морские бури:, дружба с великими живописцами и созерцание дивных созданий ваяния. Итак, Воронеж есть Рим и вместе Неаполь.
Автор предисловия уверяет нас также, что «немного книг случалось читать» г. Никитину. Это, конечно, надобно понимать только сравнительно с числом книг, прочтенных, например, Шиллером иЛи Гете; а говоря без сравнений, мы видим из стихотворений г. Никитина, что он человек довольно начитанный: не только Пушкин и Лермонтов очень хорошо знакомы ему, но и все другие наши поэты изучены им. А так как есть у него заимствования из пьес, которые были напечатаны только в журналах и не собраны еще авторами в отдельные книги, то нет
32 *
