таким понятным для простого человека языком, что одно уже могло бы служить достаточным свидетельством того, что завещатель и хотел и умел приносить пользу своим «друзьям»-поселянам.

Брошюра, изданная г. Порошиным, должна считаться довольно замечательным явлением в нашей литературе. Дай бог, чтобы она нашла себе отголосок в публике.

Сочинения Ульянова. В двух частях, с 16 картинками. СПБ.

1856.

По всему заметно, что г. Ульянов не получил литературного образования, не имеет понятия о слоге, не знает, как ныне принято писать; он «сын природы». Неудивительно, что он пишет стихи, очень странные в наше время, — например:

Что так жалобно воркуешь,

Сизокрылый голубок?

Ты о чем, скажи, тоскуешь,

Свой повесивши носбк? и т. д.

587

Правда, стихи эти не отличаются особенными достоинствами,

имеют, конечно, свои недостатки; быть может, следует их считать даже совершенно плохими. Но что ж из того? Справедливо ли было бы смеяться над г. Ульяновым, человеком без литературного образования, когда сплошь да рядом пишутся почти такие же забавные произведения записными нашими поэтами, — и не только пишутся, но еще и нравятся иным также записным литераторам? Правда, из записных поэтов никто не напишет «Что так жалобно воркуешь» и т. д., напротив, они даже посмеются над такою старомодностью; но мы уверены, что у иных, даже очень высоко превозносимых поэтов, если поискать хорошенько, найдутся такие стихотворения, как, например:

Я тайну твою, друг, подметил случайно И вздох твой летучий вполне разгадал.

Он в сердце моем, будто эхо, печально Откликнулся, И вот что я в нем прочитал… и т. д. или такие, как, например, «Песня воинам, взявшим Карс»: Здравствуйте, ребятушки,

Здравствуйте, друзья,

С песенкою воинской В стан пришел к вам я… и т. д.

За что же осуждать г. Ульянова? Правда, у него нет таланта; но один ли он виноват в этом грехе? Разве есть талант у иных стихотворцев, которыми многие восхищаются? Правда, у него нет и литературного навыка; но тем больше чести ему, что он без всякого образования пишет часто совершенно так же, как пишут иные поэты, которые и в университетах бывали, и в образованном кругу обращаются, и о свободном творчестве умеют поговорить или помолчать с многозначительною улыбкою.

Г. Ульянов, кроме лирических стихотворений, написал еще поэму в стихах и повесть в прозе.

«Сочинения» г. Ульянова надобно было бы причислить к серобумажной литературе; но у кого, после вышеизложенных соображений, достанет духу на такой строгий приговор?

Русская грамматика В. Классовского. СПБ. 1856.

Г. Классовский, известный в качестве ученого сочинителя несколькими брошюрками о теории страстей, о душевных болезнях и грамматическими исследованиями в филологическом вкусе, оставил, как видим, ученые претензии на построение различных глубокомысленных теорий, — не знаем, на время ли или навсегда, и издал обыкновенную грамматику, вроде тех, какие были «даны г. Ивановым, Половцевым и многими другими. Нельзя тому 588

не радоваться: новый труд г. Классойского, Не возбуждая изумления, не заслуживает и насмешки. Жаль только, что в нем все еще слишком много тонкостей и мудростей: таковы следы прежней Привычки! От души желая, чтобы г. Классовский остался на скромной, но безопасной дороге, на которую вступил, мы советуем ему при дальнейших педагогических трудах менее мучить детей излишними и до крайности тонкими подразделениями: детская грамматика чем проще, тем лучше. Недурно также было бы, если б он отбросил излишне оригинальные термины вроде: «вид бескратный начинательный», «вид бескратный окончательный», и т. д. Тогда его грамматические руководства будут столь же годны для преподавания, как грамматики г. Иванова или г. Половцева. Ученостью перед детьми щеголять не нужно, а хитрыми тонкостями мучить их не должно.

Словарь сельско-хозяйственных растений. Составлен И. Палимпсестовым. Одесса.

Хозяева южной России, конечно, будут благодарны известному нашему агроному г. Палимпсестову за толстый том, кото-

Новороссийского края известные сочинения «Le bon Jardinier» и «Neuestes Garten-Jahrbuch».

Плен у Шамиля. Правдивая повесть Е. Вердеревского.

СПБ. 1856.

Рассказ г. Вердеревского, печатавшийся первоначально в одном из петербургских журналов заключает в себе много интересных сведений и написан гораздо лучшим языком, нежели иной читатель может предположить, взглянув на длинное заглавие книги: «Плен у Шамиля. Правдивая повесть о восьмимесячном и восьмидневном (в 1854— 1856 г.) пребывании в плену у Шамиля семейств: покойного генерал-майора князя Орбелиани и подполковника князя Чавчавадзе, основанная на показаниях лиц, участвовавших в событии. В трех частях. Соч. Е. А. Вердеревского».

Труды восточного отделения императорского Археологического общества. Часть 2-я. СПБ. 1856.

Некоторые из статей, вошедших в состав этого тома «Трудов восточного отделения Археологического общества», были изданы отдельными брошюрами, например, биографии Френа и Дорджи 589

Банзарова; из других важно: «Обозрение памятников древности в Малой Азии», составленное ученым нашим путешественником П. А. Чихачевым; много интересного представляют «Истор»че-ские известия о Ко«анском ханстве, от Мухаммеда Али до Ху -даяр-Хана», г. Вельяминова-Зернова.

Сенсация и замечания г-жи Курдюковой за границею, дан л’Этраиже. Три части. Издание второе. Тамбов. 1856.

Что за неожиданная встреча! Г-жа Курдюкова намерена воскреснуть от долгого и, как мы полагали, непробудного сна и вос-

хищать новое поколение публики своими остроумными рассказами! Признаемся, никак не ждали мы дожить до такого чуда, как второе издание «Сенсаций г-жи Курдюковой»!

Ужели она воображает, что читатели ныне стали добродушнее прежнего и захотят слушать утомительную болтовню, от которой затыкали уши прежде? Напрасная надежда! 1 Жаль нам почтенную барыню, хотели мы замолвить о ней доброе слово, вздумали испытать, нельзя ли найти хотя какую -нибудь забаву в ее болтовне, начали вслушиваться.., лучше было бы и не начинать! Ни искры встроумия или юмора, ни тени хитрого или наивного простодушия, ни капли смысла или наблюдательности! А претензий на остроумие гибель. И все остроумие вертится на смеси французских слов с русскими, и эта старая, слишком старая шутка с самодовольством растягивается на целые три книги, — правда, очень тощие, но все три книги! Ужасно! Читать три книги, чтобы дойти наконец до стихов:

Чтоб зевающий читатель Не сказал: «канд финира-т-эль?»

Чего боже сох рани!

Знайте же, «ке се фини».

Нет, уж в тысячу раз остроумнее «Энеида, вывороченная наизнанку» Осиповым, да и стихи у Осипова едва ли не лучше, нежели в «Сенсациях г-жи Курдюковой».

О выборе стихотворного размера. Начала логического образования слов. Москва. 1856.

Неизвестный автор употребил много труда на разрешение вопроса «о выборе стихотворного размера». К сожалению, он не подумал, что для решения частного вопроса нужно иметь основательные знания в той науке, которой принадлежит этот вопрос. Автор вздумал проследить отношения мысли к слову, чувства к ритму и не счел нужным приобрести основательное знакомство 59 Э

ни с филологиею, ни с учением о версификации; он пускается также в философские рассуждения и, как по всему видно, не почел за нужное познакомиться и с этою наукою. Потому все его труды остались совершенно напрасными. Он воображает, что доказал, будто бы:

«Убеждать следует анапестом (потому что в слове убеждать — ударение на третьем от начала слоге).

Высказывать горе или ужас — хореем (потому что в словах горе, ужас — ударение на первом из двух слогов)», и т. д.

Стало быть, о Петербурге надобно писать анапестом, —Л в слове Петербург ударение на третьем от начала слоге,’— ] о Лондоне — хореем, о Мексике — дактилем.

Но о чем же писать ямбом? как о чем? а «любовь» разве не ямбическое слово? Итак:

Если чувства излияния выражаются ямбом, то, вследствие родства между волною звуков и чувством, ямбические волны должны пробуждать в нас ощущения, подобные чувствованиям излияния, или, по крайней мере, должны располагать нас к таким чувствованиям; а потому объяснение в любви, написанное стихами ямба, легче всего найдет путь к сердцу. (Стр. 12, второй нумерации.)

После такого открытия, конечно, автор «может сказать, как Кузен: итак, мы решили предложенную себе проблему: выполнить условия науки, то есть вывести науку из наблюдений и дать ей прочное основание, то есть укрепить ее началом абсолютным, — другими словами, мы совершили два дела: нашли a posteriori правила, которые имеют значение a priori.» (Стр. 14, той же нумерации.)

Именно, так. А мы нашли правило a priori, которое подтверждается примерами a posteriori:

«Печатать книги о предметах, в которых ничего не понимаешь, значит жестоко компрометировать себя».

С И З № 10 «СОВРЕМЕННИКА)»

Записки Сибирского отдела императорского Русского Географического общества. Книжка /. СПБ. 1856.

Основание Сибирскому отделу Русского географического общества положено было в 1851 году. Вслед за учреждением особого отделения Общества, под именем Кавказского, в Тифлисе, предположено было открыть подобный отдел в Иркутске, из членов, имеющих постоянное пребывание в Восточной Сибири,» и других, посторонних лиц, которые бы изъявили желание участвовать своими трудами в общем деле. Этот проект удостоился 6 июня 1851 года высочайшего утверждения, при чем разрешено 591

было выдавать ежегодно, в пособие Сибирскому отделу, 2 ООО руб. сер. из государственного казначейства. Занятия членов и отдельные экспедиции, которые снаряжались отделом для изучения местностей, особенно интересных в географическом отношении, доставили значительное количество любопытных географических описаний и мелких заметок, которые отчасти уже нашли место в изданиях Общества. Наконец, постоянно увеличивавшееся число подобных материалов и другие обстоятельства еще в 1854 году подали мысль покойному секретарю Географического ббщества В. А. Милютину предложить Сибирскому отделу издание особенного сборника, в роде «Записок», издаваемых отделением Общества на Кавказе. Такое издание, исключительно посвященное сочинениям о Сибири, было бы постоянным органом деятельности этого специального отдела, и мысль о нем приведена была в исполнение. В вышедшей теперь книге мы имеем

В «Записках» приняты три главные подразделения: 1) исследования и материалы; 2) летопись отдела, т. е. сведения о его занятиях со времени основания; 3) смесь, составляемая из мелких заметок и известий. Кроме того, в приложениях будут помещаемы подробные ведомости о добыче золота на частных приисках, метеорологические наблюдения и т. п.

Такова история и план издания. Успех других предприятий и достоинства прежних изданий Географического общества могут быть порукою, что и в настоящем случае должно ожидать если не всегда блестящих, то удовлетворительных результатов. Распространение сведений о таком крае, какова Сибирь, еще мало описанная и исследованная, страна с огромной будущностью впереди, есть дело, имеющее все права на внимание и сочувствие образованной публики; надеемся поэтому, что начатое издание найдет себе много читателей, живо интересующихся предметом.

В первом отделении вышедшей книги помещены следующие статьи: 1) «Описание реки Иркута от Тунки до впадения в Ангару», члеиа-сотрудника Н. Бакшевичд; 2) «Описание Жиган-ского улуса», члена-сотрудника протоиерея Хитрова; 3) «Описание дороги от Якутска до Среднеколымска», действительного члена И. Сельского, и 4) «Краткий геогностический очерк прибрежий реки Амура», члена-сотрудника И. Аносова. Г. Бакше -вич подробно описывает направление горных хребтов, имевших влияние на образование русла реки Иркута, и преимущественно занимается объяснением местности в геогностическом отношении; потому статья носит несколько специальный характер. К сочинению его приложена