похвальные брошюры , вто очень плохо! Это показывает то, что поэма нехороша!» (Сл ова, напечатанные курсивом, так напечатаны в самой «Библиотеке для чтения».)
И, не давая испарит ься букету ост роумия, рецензент тотчас же переносит его в отзы в о романе Поль- де — Кока, поставленный вслед за от зы вом о брошюре г. К. Аксакова:
454
Парижская красавица. Роман Поль- де — Кока. СПБ. 1842. В подлинник? ета поэма называется La jolie ГШе du faubourg *. Все поэмы Поль — де — Кока переводятся на русский язык. Это единственный из современных писателей , которого «создания» (курсив и язвительные « — » сохранены, как поставлены в «Библиотеке для чтения») удостаиваются у нас такой чести. Мы ие пропускаем ни одного его создания. Можно ли после этого сомневаться в нашем решительном вкусе к полъ~де-коковским поэмам? «Парижская красавица» довольно скучное «создание». Перевод довольно плох. Но вто не удержит читателей . Мы так любим Поль- де- Кока, что между его родом и Одиссеей уже не делаем никакого различия, уверяем, что это — совершенно одно и то же, и всякого, кто творит подобные романы, некоторые называют Гомером, не страшась нисколько, что если Европа услышит вто, то она подумает, что они — в белой горячке.
Зд есь для нас непонятно только одно: каким образом можно было сказать по поводу панегирика, написанного г. К. Аксаковым: «Когда л юди издают на свои деньги такие похвальные брошюры , это очень плохо! Эт о показывает, что поэма пл оха!»
Смысл этих выражений ясен: Гогол ь заказал г. К. Аксакову похвальную брошюру и напечатал ее на свой счет. Можно не соглашаться с г. К. Аксаковы м, нет преступления и острить над ним, если угодно; но между русскими писателями едва ли был тогда или есть теперь хотя один, стол ь мало знакомый с общественным положением и личным характером г. К. Аксакова, чтобы незнание давало ему право делать предположение, будто бы г. К. Аксаков может писать панегирики по заказу и печатать их на чужой счет. Велика дол жна была быть досада рецензента,
если доводила его до столь несообразны х намеков. Довол ьно острот уже мы выписали. Есл и Гогол ь еще не убит ими во мнении читателя, то все остальные уже не нанесли бы ему новых ран, потому что они только вариации на малочисленные темы, которые достаточно истощены и выписанными у нас отрывками. Пора поговорить о том, отчего эти убий ственные нападения были так многочисленны.
Помещая длинные статьи о Гогол е, барон Брамбеус нарушал свое неизменное во всех других сл учаях правил о укл оняться от подробных разборов замечательных явлений нашей словесности. Это одно заставляет предполагать особенны е причины для объ яс-нения его исключительного внимания к Гогол ю: кто не считал нужным говорить с своими читателями о Пушкине, Лермонт ове, Кольцове, ие стал бы распрост ранят ься и о Гогол е, если б не имел на то своих частных побуждений . Притом же мы заметили, что тон его отзы вов слишком решительно изменился в течение короткого времени, отделявшего третий нумер «Библиотеки для чтения» 1836 года от пятой книжки того же года: в первых числах марта он говорил о Гогол е бл агоскл онно, в первых числах мая отзывал ся о нем уже так, что самому Н. А. Пол евому разбор этот казал ся неприличною «бранью». Эт а бы ст рая и резкая перемена совершенно объясняет ся тем, что в первых числах * Красивая девушка из предместья.— Ред.
6 Н. Г. Чернышевский, т. Ill 65
апрел я вышел первый том пушкинского «Современника», закл ю-чавший в себе статью «О движении журнал ьной литературы», одну выписку из которой привели мы выше. Вот другой отры вок, объясняющий ист орию возникновения пушкинского журнал а и отношения его издател я и сот рудников к барону Брамбеусу. Сказав, что в 1833 году все прежние журнал ы наши «имели постный
вид» и тесный круг читателей , авт ор статьи продол жает:
В это время книгопродавец Смирдин, давно уже известный своею деятельностью и добросовестностью, решился издавать журнал обширный , энциклопедический , завоевать всех литераторов, сколько их ни есть в России, и заставить их участвовать в своем предприятии. В программе были выставлены имена почти всех наших писателей . Профессор арабской словесности, г. Сенковский , взял ся быть распорядителем журнала. К нему был присоединен редактор г. Греч. Никто тогда не заботился о весьма важном вопросе: должен ли журнал иметь один определенный тон, одно уполномоченное мнение, или быть складочным местом всех мнений и толков? Журнал на сей счет отозвался глухо, обыкновенным объявлением, что критика будет самая благонамеренная и беспристрастная, чуждая всякой личности и неприличности — обещание, которое дает всякий журналист. С выходом первой книжки публика ясно увидела, что в журнале господствуют той , мнения и мысли одного, что имена писателей , которых блестящая шеренга наполнила полстраницы заглавного листка, взяты были только напрокат, для привлечения большего числа подписчиков. Главным деятелем и движущею пружиною всего журнал а был г. Сенковский . Имя г. Греча выставлено было только для формы. Но какая была цель редакции втого журнала, какую задачу предположила она решить? Здесь мы поневоле должны задуматься, чт6, без сомнения, сделает н читатель. В программе ничего не сказал г. Сенковский о том, какой начертал для себя путь, какую выбрал для себя цель; все увидели только, что он взошел незаметно в первый нумер, а в конце его развернулся как полный хозяин. Н о на что преимущественно было обращено внимание сего хозяина, были ли где заметны те неподвижные правила, без коих человек делается бесхарактерным, которые определяют его физиономию? Прочитав все помещенное нм в этом журнале, невольно остановимся в изумлении: что эго такое? что заставл яло писать этого человека? Последуем sa распорядителем во всех родах его сочинений .
Авт ор обзора пересматривает ученые статьи, критические
статьи и повести этого писател я и отзы вается о них справедливо, но вовсе не с похвал ою, замечая, как главный недостаток, что во всех этих повестях и статьях нет единства мысли, определенных убеждений , нет никакой цели. Мы выписали уже суждение автора обзора о содержании рецензий барона Брамбеуса. Нескол ькими строками раньше, еще точнее определ яется общий характ ер его разборов: «В критике г. Сенковский показал отсутствие всякого мнения: в его рец ензиях нет ни пол ожител ьного, ни отрицател ьно-го вкуса, вовсе никакою. (Подчеркнут о в подлиннике.) Т о, что ему нравится сегодня, завт ра делается предметом его насмешек; у него рецензия не есть дело убеждения и чувства, а прост о следствие распол ожения духа и обстоятел ьств. Он никогда не заботится о том что говорит , и в — следующей статье уже не помнит вовсе «аписанного в предыдущей ». Вы бор статей для отдела оригинальной и переводной сл овесности «показы вал очень мало вкуса».
66
В «Библиотеке для чтения» случилось еще одно дотоле неслыханное на Руси явление. Распорядитель ее стал переправлять н переделывать все почти с т а т ь и , в ней печатаемые. Такой странной опеки до сих пор на Руси еще не бывало. Многие писатели начали отказы ваться от участия в издания сего журнала. Числ о сотрудников так умалилось, что на другой год издателя уже не выставили длинного списка имен и упомянули глухо, что участвуют лучшие литераторы, не означая, какие. Ст атьи заметно начали быть хуже. «Библиотеку» уже менее читали в столицах.
Другие журнал ы (продол жает ав т ор) были сл абы по объему и по числу подписчиков по сравнению с «Библ иотекой дл я чтения». Чт о же был о делать л ит ерат орам, которы е увидели себя в необходимости от казат ься от участ ия в «Библ иот еке дл я чтения»? * Некот оры е московские л ит ерат оры решил ись основат ь * Чтобы представить читателям хот я один пример того, каким образом переделывались в «Библиотеке для чтени»я» статьи самых известных литераторов, приведем объяснение Н. А. Полев- ого из «предисловия» к его «Очеркам русской литературы». Тут мы видим замечательный пример того, каким образом все литераторы, от участия которы х зависели достоинство и успех журнала, были привлечены к «Библиотеке для чтения» почтенным А. Ф. Смирдиным, и каким образом распорядител ь «Библиотеки» лишил этот журнал их полезного содей ствия. Мы еще помним, как, перечитывая в старые годы «Библиотеку», мы были поражены чрезвычай но резким улучшением ее критической части в 1836 году; тон статей оставался почти всегда прежний , но они подробно говорил и о замечательных литературных произведениях, чего не было прежде; содержание разборов было несравненно дельнее, а развитие мыслей гораздо основательнее и остроумнее прежнего. Через несколько времени попались нам в руки «Очерки литературы», и дело объяснилось:
«Не здесь место (говорит Н. А. Палевой ) излагать мое мнение о ней («Библиотеке для чтения») или рассказы вать о моих отношениях к ее почтенному редактору. Скажу одно, что с самого начала сего журнал а я был решительно не согласен с его целью, планом, воззрением и отрекался от всякого постоянного в нем участия, хот я неоднократно был убедительно приглашаем к тому. В 1836 году, когда давно уже прекратился журнал , мною издававший ся, я приезжал в Петербург, и — для чего скрывать? о подобных поступках надобно говорить во всеуслышание — добрый , благородный издатель «Библиотеки для чтения» А. Ф. Смирдин оказал мне тогда бескорыстную и важную услугу в моих тогдашних стесне нных обстоятель-ст вах,— услугу, когда люди, назы вавшиеся моими друзьями, — люди, которым я имел, быть может, некогда случай быть полезным, отвергли меня, показали мне себя в самой темной краске бесчувственного эгоизма… Бог с ними, я давно простил им! тем с бол ьшею признательностью вспоминаю о немногих, тем благодарнее был и всегда буду я доброму, благородному А. Ф. Смирдину, который за услугу свою требовал участия моего в «Библ ио-
теке для чтения». Отказаться я не мог. Мы сошлись с редактором ее. После продолжительного с ним переговора, я взял на себя отделения критики и библиографии н начал доставлять из Москвы статьи по обоим отделениям.
С первого шага все условия моего сотрудничества были нарушены редактором. Не мое было дело отвечать за статьи самого редактора и других сотрудников: но, к
