ны нешнего года журнал ов он по преимуществу, или д аже он один, вы сказы вал относител ьно некот оры х вопросов понят ия довол ьно, повидимому, бл изкие к сл авянофил ьским. Но тол ько в «некот оры х вопросах» и тол ько «повидимому»; в сущ-ност и же старый «Москвит янин» был органом г. Погодина и г. Шевы рева, как новый «Москвит янин» — органом г. Погодина 78

и г. А . Григорьева. Иногд а помещал ись в этом журнал е и чисто сл авянофил ьские статьи; однажды (в 1845 год у) заведы вал им один из сл авянофил ов 37, но тол ько три или четыре нумера ж ур-нала в этом году бы ли замечател ьны , остал ьны е не представляли ничего интересного; а отдельные статьи, явл явшиеся изредка в другие годы, не имели вл ияния на общий характ ер журнал а.

Мы не знаем, много или мал о соответствия с своим образом мыслей находят сл авянофил ы в мнениях г. Погод ина; но, во всяком сл учае, это мнения отдел ьного чел овека, а не целой школ ы.

Чт о же касает ся мнений г. Шевы рева, не подл ежит сомнению, что гг. Аксаковы , Киреевские, Хом як ов не счит ают г. Шевы рева св о-им. И з этих сл ов очевидно, что мы не находим особенной бл изо-сти в характ ере понятий гг. Шевы рева и Погод ина, а еще менее возможны м считаем присоединят ь г. Шевы рева к сл авянофил ам, и что из нашей характ ерист ики образа понятий г. Шевы рева не дол жно выводить никаких суждений ни о г Погодине, ни тем более о сл авянофил ах.

Н о этого от рицател ьного указания бы л о бы недостаточно.

У многих понят ия о г. Шевы реве, о г. Погодине, о сл авянофил ь-стве так тесно связаны , что для предупреждения ошибочны х заключений необходимо точнее определ ить разл ичие в л итературном характ ере двух ред акт оров ст арог о «Москвит янина» и вы сказат ь определ ител ьное мнение о сл авянофил ьст ве.

Г. Погодин не принимал на себя рол и крит ика художественны х произведений , потому о нем здесь мы можем упомянуть тол ько эпизодически: его деятел ьность как журнал ист а, ограничивав-

шаяся статьями или чисто ученого, или публ ицистического сод ер-

жания, не входит в границы наших очерков; сод ержание его ст а-тен не касает ся нашего предмета. Мы обрат им внимание читателя тол ько на их изл ожение. Сл ог г. Погод ина богат ст ранност ями, которы е подавал и даже повод к забавны м парод иям 38. Н о невозможно не признат ься, что т очност ь, меткость, оригинал ьност ь, непринужденность, сжат ост ь, энергия, совершенная естественность сост авл яют неотъемлемые его качест ва. Нел ьзя т акже не прибавить, что набл юдател ьность, проницат ел ьност ь, отсутствие всякого педантства, ст рогая л огика в развит ии мыслей и вообще замечательная сил а зд равого смы сл а — неизменны е дост оинст ва всего, что был о написано господином Погодины м. Мы не принадлежим к числ у его покл онников, — но справедл ивост ь требует назват ь его ученым основат ел ьны м; и самы е противники его со-гл асятся, что он оказал своей специальной науке — русской ист ории — значител ьны е усл уги. Т а же справедл ивость требует сказат ь, что в его л юбви к науке нет ни жеманст ва, ни прит вор-ства, что он защитник просвещения и что как бы ни казал ись нам странны некот оры е его мнения, но никто не может и подумать назвать его обскурант ом. Эт ого д ост ат очно, чтобы вынудить у 77

каждого здравомы сл ящего чел овека сочувствие к нему во многих сл учаях и во всяком сл учае обеспечить ему право на уважение.

Мы никогда не раздел ял и и не чувствуем ни малей шего влечения раздел ят ь мнения сл авянофил ов *, но по всей справедливости дол жны сказат ь, что если понят ия их и надобно признат ь ошибочными, то нел ьзя не сочувст воват ь им как л юдям, проникнуты м сочувствием к просвещению. От част и в увлечении жаром полемики, еще более потому, что смешивал и истинных сл авянофил ов с людьми, кот оры е пустоту и кичл ивость своих мнений прикры вают

напыщенными родомонт адами на отры вочны е и непонятные мысли, заимствованны е напрокат у сл авянофил ов, эту школу обвинял и во вражд е к науке, в обскурант изме, в стремлении возвратить Россию «ко дням К ошихина» и т. д. Упреки эти делались не по слепой ненависти, не по жел анию взвести на противников предосудител ьную небы вал ьщину, а по искреннему убеждению в их справедл ивости; но они несправедливы , — по край -ней мере, относител ьно таких людей , как гг. Аксаковы , Кошел ев, Киреевские, Хом яков, решител ьно несправедливы . Горячая ревность к основному начал у всякого бл ага, просвещению, одушевляет их. Нет нужды л ично знать их, чтобы быть твердо убе -ждену, что они принадл ежат к числ у образованней ших, бл аго-родней ших и даровитей ших людей в русском обществе; а эти качества дост ат очно ручают ся за чистоту и возвы шенность их намерений . Считаем изл ишним прибавл ят ь, что личный характ ер кажд ого из этих людей выше всякой укоризны . Кт о знаком с сл авянофил ами тол ько по полемике, кот орую некогда вели петербургские журнал ы против ст арого «Москвит янина», тот их не знает. Мы не возьмем на себя смелости от своего лица излагать перед читателями пол ную систему их убеждений , как мы их понимаем; система эта представл яется нам не во всех пунктах дост ат очно ясною, и мы не хотим подвергат ься опасност и ввести читателей в забл уждение; вернее будет, если мы представим извл е-чение из статьи г. И. Киреевского «О характ ере просвещения Европы и о его от ношении к просвещению России» **. Она пока ост ает ся едва ли не л учшим вы ражением сл авянофил ьства. Мы будем совершенно ст рого д ержат ься собственны х сл ов авт ора.

Еще не очень давно то время, когда вопрос об отношении русского просвещения к западному был почти невозможен или разрешал ся так легко, что не стоило труда его предлагать. Тому тридцать лет, едва ли можно было встретить мыслящего человека, который бы постигал возможность другого просвещения, кроме заимствованного от Западной Европы. Общее мнение * Мы употребляем это имя, как наиболее всем известное; ио нам кажется, что, будучи придумано в то время, когда мнения лучших последователей школы были еще мало известны, око не имеет в настоящее время никакого внутреннего смысла. Мы готовы с удовольствием заменить его другим, какое будет нам указано самими последователями мнений , о которых идет речь.

** «Московский сборник», 1852 г., стр. 1—68.

78

было таково, что различие между просвещением Европы и России существует только в степени, а не в духе или основных началах образованности. У нас (говорили тогда) было прежде только варварство: образованность наша начинается только с той минуты, как мы начали учиться у Европы . Оттого там учители, мы — ученики.

Но с тех пор в просвещении западном и в просвещении русском произошла перемена. Европей ское просвещение достигло той полноты развития, где’ его особенное начало вы разилось с очевидною ясностью. Результатом этой полноты развития, ясности итогов было общее чувство недовольства. Правда, науки процветали, внешняя жизнь устраивал ась благоприятно. Но жизнь лишена была своего существенного смысла, ибо, не проникнутая никаким общим, сильным убеждением, она не могла быть ни украшена вы сокою надеждою, ни согрета глубоким сочувствием. Анал из разрушил все основы, на которых стояло европей ское просвещение с самого начала своего развития,

И с тем вместе этот анализ, эта л огическая деятельность, этот отвлеченный разум дошел до сознания своей ограниченной односторонности. Он убедился, что высшие истины ума, его существенные убеждения лежат вне отвлеченного круга его диалектического процесса. Этот результат европей ской образованности выражен передовыми мыслителями Запада. Теперь западному человеку остается или ограничиться равнодушием ко всему, чтб выше чувственных интересов, — но это неестественно и унизительно, или возвратиться к тем отвергнутым убеждениям, которые одушевляли Запад прежде конечного развития отвлеченного разума, — но эти убеждения уже. разрушены. Потому- то почти каждый , чтоб избегнуть этой мучительной пустоты, начал изобретать в своей голове для всего мира новые общие начала жизни и истины, мешая старое с новым, возможное с невозможным.

У нас ббльшая часть людей , следивших за явлениями европей ской жизни, убедившись после этого в неудовлетворительности европей ской образованности, обратили внимание свое на те особенные начала просвещения, не оцененные европей ским умом, которыми прежде жнла Россия и которые теперь еще замечаются в ней помимо европей ского влияния. — Эти основные начала, которых мы не замечали прежде по пристрастию к западной образованности и безотчетному предубеждению против своей старины, представлявшей ся варварскою, совершенно отличны от тех элементов, из которы х составилось просвещение европей ских народов.

Основными элементами в развитии Западной Европы были: римская церковь, древне- римская образованность и государственность (общественное устрой ство), возникшая посредством завоевания и из борьбы побежденных с победителями. Все эти три элемента были совершенно чужды древней России. Она приняла христианство из Византии, древне — языческая образованность переходила к ней уже сквозь учение христианское, русское государство основал ось и утвердилось самобы тно, не испытав завоевания.

Развитие элементов западной образованности обнаружил о их неудовлетворительность и односторонность. Потому нам нужно прилепиться к своим основным элементам образованности, исчисленным выше, гораздо полней шим и плодотворней шим. Тогда возможна будет в России наука, основанная на самобытных началах, отличных от тех, какие нам предлагает просвещение европей ское. Тогда возможно будет в России искусство, на самородном корне расцветающее. Тогда жизнь общественная в России утвердится в направлении, отличном от того, какое может ей сообщить образованность западная.

Однако же, говоря: «направление»,