поэзии, нежел и прозы .

Од ним сл овом, сожал ение о том, что в 1841— 1842 годах наши л учшие таланты ничего не писал и, и скорбь о печал ьном пол оже-нии нашей л итературы не могут быть, по своей основател ьности,

сравнены ни с чем ины м, как с сл едующею эл егиею г. М. Дми-т риева о груст ном пол ожении русских девиц в том же 1842 году. Кст ат и, эта элегия с эпиграфом из К ол ьрид жа:

О, my brethren! I have told,

Most bitter, truth, but without bitterness *.

напечат ана т от час вслед за ст атьею г. Шевы рева, как бы сост ав-л яя продол жение ее. Пот ому считаем необходимост ью выписать первы е куплеты:

* О братья мои! горчай шую правду, но без горечи сказал я.

98

ЖАЛЬ МНЕ ВАС

Жаль мне вас, младые девы,

Что родились вы в наш век,

Как молчат любви напевы И туманен человек!

Ваши матери весною Дней безоблачных своих Для любви цвели красою И для песен золотых.

Вы цветете без привета:

В ваших плясках •— скуки след;

На любовь вам нет ответа.

На красу вам песен нет! и т. д.

Вот удивительное было время! Вообразит е себе: в 1842 году по P. X. молодые люди не вл юбл ял ись в девиц, даже не писали им сладеньких стихов («на красу вам песен нет »), даже не говорили им комплиментов («вы цветете без привет а»); а девицы с своей ст ороны не пели романсов («мол чат л юбви напевы ») и скучали танцами, не любили танцовать («в ваших пл ясках скуки сл ед»). Ст ранное было время в 1842 году, по сл овам г. Шевы рев а

и М. Дмитриева.

Начал о второй статьи г. Шевы рева («Свет л ая ст орона»,

«Моск[вит янин]», 1842, № 2) патетичностью т она соответствует окончанию первой:

Прочь, прочь, несносная плесень, кот орая под обманчивою личиною весенней зелени скрывала от нас ясный поток современной русской литературы! Прочь, прочь ее тяжкий наплыв! Сметем, счистим его в нашем воображении! Удалим прежнее неприятное впечатление и, освежившись очами, взглянем теперь на светлую, желанную сторону нашего предмета.

Светл ую, жел анную ст орону предмета ученый авт ор предполагал обозрет ь с нескол ьких разл ичны х точек зрения и описать, сообразно тому, в нескол ьких статьях: в первой он хотел «изобразит ь современное сост ояние русского язы ка и сл ога», во второй — «деятельность наших ст ихот ворцев», в третьей —

«картину наших прозаиков», в четвертой — «вл ияние иностранных л итератур на нашу отечественную», в пятой , наконец —

«общую картину образования русского развит ия науки в нашем отечестве и в особенност и познания России». — Испол нение этой «трудной задачи, кот орую он задавал себе», казал ось ему «необходимым и пол езны м» делом, казал ось даже «нравственны м подвигом». Од нако же, это «необходимое дело» не был о совершено, этот «нравственный подвиг» не был испол нен, — потому ли что охота совершат ь нравственны е подвиги может охл аждат ься, или потому, что иногда, поразмы сл ив, перестаешь считать полезным то, что показал ось на первый взгл яд необходимым. Почему бы то ни было, но из обещанны х многочисл енны х «карт ин» была напечатана ученым авт ором тол ько одна, изображают, ая сост ояние 7* 99

язы ка и сл ога; ни «деятел ьность наших ст ихот ворцев», ни «кар -тина наших прозаиков», ни все дальней шие интересны е предметы не бьгли обсуждены ученым авт ором. К акая причина лишила рус

скую л итературу этих интересны х рассуждений , неизвестно нам, в чем мы уж и признал ись; можно пбручиться тол ько за одно: виною (установки не бы ло сомнение почтенного авт ора в собственных сил ах, — эт ого сомнения никогда не обнаруживал г. Шевы -рев. Впрочем, вообще мы дол жны заметить, что ученые занят ия, как уведомляет во многих местах «Москвит янина» сам почтенный авт ор, част о отры вал и его от журнальной работы . Этому скорее всего надобно приписат ь то, что вообще он не сделал для «Москвит янина» многого из т ого, что первоначал ьно предполагал сделать. Наприм ер, в одном вт ором нумере «Москвит янина» за первый год издания (1841) мы находим два подобны е предпол о-жения. В своей статье «Вмест о введения», служащей предисл о-вием к его критике, г. Шевы рев обещал «предл агать читателям теоретические статьи по эстетике1». Испол нением этого намерения можно считать тол ько небол ьшое рассуждение «О смешном», явившееся через двенадцать лет (в 1853 году). Н а странице 538-й той же второй книжки он говорит, что «дал обещание г. издател ю «Москвит янина» занимат ься в его журнал е разбором замечател ьны х произведений л итературы отечественной и иностранной » — ни одного разбора замечател ьных творений «иностранной л итературы » ученый авт ор, кажет ся, не поместил в «Москвит янине». — От част и уже и теперь могут судить читатели, не знакомы е с стары м «Москвит янином», а еще точнее увидят из всего продол жения нашей характ ерист ики, до какой степени оправдал ось исполнением предпол ожение ученого крит ика, вы раженное в сл едующих ст роках его «Вмест о введения»:

Мы вменим себе в особенную обязанность подмечать движение общественной жизни в нашей словесности, мы употребим все усилия, необходимые для разрешения вопроса жизненного: в какой степени словесность наша отражает жизнь нашего общества? Чт о берет она у жизни к что отдает ей ? какими вопросами с нею связана? — Разрешение всего этого может привести нас к некоторому сознанию настоящей минуты нашего отечественного быта, может указать нам на наши недостатки и достоинства, может определить наше положение в настоящем и надежды на будущее (стр. 509).

В свое время пет ербургские журнал ы чрезвычай но огорчал ись тем, что судьба не дает осущест вит ься в надл ежащем размере ни одному из интересных обещаний авт ора, и каждый из его т рак-татов, обещавших разъ яснит ь очень важны е и, по мнению г. Ше-вы рева, худо понимаемые другими журнал ами вопросы , всегда останавл ивается на введении, кот орое содержит тол ько некоторые обл ичения петербургским журнал ам да нескол ько замечаний о слоге, каррарском мраморе и галлерее Д ориа, с кот оры ми мы скоро встретимся. Мы упоминаем об этом потому, что раздел яем огорчение тогдашних пет ербургских журчэл о?; но «горем делу не 100

поможешь», и мы дол жны тем внимательнее изучат ь e x ordium’bi, которы е одни дано нам читать. Возврат им ся же к продол жению неоконченны х статей ученого авт ора.

Вместо любопытной характ ерист ики русской л итературы по ее духу и художественны м достоинст вам, господин Шевы рев дал своим читателям тол ько трактат из рет орики — «О язы ке и сл оге». Впрочем, рассужд ая об этом предмете, повидимому, исчерпанном и потерявшем интерес посл е т ракт ат а почтенного Шишкова «О ст аром и новом сл оге» 4Э, ученый авт ор вы сказал стол ько поразит ел ьно верны х суждений , что, при самом вы соком понятии об оригинал ьности воображения и взгл ядов гл убокомы с-ленного критика, трудно решить, могли ли бы его статьи о содержании и художественной форме в нашей л итературе быть интереснее его статьи о язы ке и слоге. Перечисл яя писателей , кот о-рые отл ичаются хорошим сл огом, авт ор сначал а хвал ит К арам -зина, Жуковского, князя Вяземского, Пушкина, Лермонт ова и не-которы х других. Тут нет еще ничего особенного; дол жно тол ько сказат ь, что он поступил справедл иво, начав свой перечень их именами; но в продол жении списка л учших л ит ерат оров вст реча-ются суждения более интересные. Т ак , например, о г. Ф. Гл инке ученый авт ор говорит, что «сл ог его осы пается яркими искрами», и желает, чтобы он бол ьше писал «своим пылким пером»; слог г. Греча прежде был очень хорош, но «испорт ил ся» от п од ража-ния слогу барона Брамбеуса. К числ у замечательней ших явлений нашей л итературы , вместе с господином Ф. Гл инкою, принадл ежат госпожа Шишкина и девица Зражев ск ая: первая «придал а особенную прелесть вкуса прост онарод ному сл огу, какой он не имел до нее», а «резвое перо г- жи Зражевской отл ичается непринужденной разговорчивост ью». К замечательней шим писателям принадл ежат, между прочим, гг. Масал ьский и Каменский : слог первого «отл ичается какою- то бл агородною чист от ою», а в последнем гл авная черт а— «пы л кая живост ь». — Эт о все наши лучшие писатели; их произведения сост авл яют светл ую ст орону нашей л итературы. Напрот ив того, Полевой , барон Брамбеус и г. Кукол ьник очень пл охо владеют русским язы ком: они подвергаются подробны м вы говорам за то, что не умеют писать так хорошо, как г- жа Шишкина и девица Зражев ск ая, как гг. Масал ь-ский и Каменский . Н о все эти част ности незначительны в сравнении с гл авною, общею мы сл ью всей статьи: г. Шевы рев д оказывает, что все хорошие прозаики по 1842 год включительно писали «сл огом К арам зина»; даже Пушкин, Лермонт ов и Гогол ь не сообщил и своей прозаической речи оригинал ьного характ ера: все они писали «сл огом К арам зина». Ученый авт ор, вероят но, не признавал справедл ивым, что у кажд ого хорошего писател я бы —

вает свой собственный сл ог, или, может быть, это какая- нибудь аллегория.

От этих своеобразны х взгл ядов на темную и светл ую ст ороны 101

нашей л итературы перей дем к другой капитальной статье о русской л итературе вообще, именно к «Очеркам современной русской сл овесност и», помещенны м в первой книжке «Москвит янина» за 1848 год. Сущест венное сод ержание этик «очерков» — объ яс-нение того, что все молодые (т . е. бывшие тогда мол оды ми) беллетристы, кот оры х петербургские