счастие продолжать оную.
Р а й —
Через нескол ько времени после того, как жал кая попытка
Каченовского оградит ься тем, чем не следует и невозможно ограждаться в спорах чисто л итературных, пол учила решение, какого засл уживал а, Пушкин напечатал в «Северны х цветах» 1830 года свою превосходно написанную статью, кот орую приводим здесь вполне, с некоторыми пояснениями. Бог первая пол овина ее;
ОТ РЫВОК И З Л ИТ Е РАТ УРНЫ Х ЛЕТ ОПИСЕЙ
Распря между двумя известными журналистами наделала шуму. Постараемся изложить исторически все дело, sin a ira et studio,
В конце минувшего года редактор «Вестника Европы », желая в следую* щем 1829 году потрудиться еще и в качестве издател я, объявил о том публике, все еще худо понимающей различие между сими двумя учеными званиями. Убедившись единогласным мнением критиков в односторонности н скудости «Вестника Европы », сверх того, «движимый глубоким чувством сострадания, при виде беспомощного состояния литературы», он обещал «употребить, наконец, свои старания, чтобы сделать журнал сей обширнее и разнообразнее». Он надеялся «отныне далее видеть, свободнее соображать и решительнее дей ствовать». Он собирал ся «пуститься в неизмеримую область бытописания», по которой Карамзин, как всем известно, «проложил тропинку, теряющуюся в тундрах бесплодных». — «Предполагаю работать сам — говорил почтенный редактор — не отказывая, однако ж, и другим литераторам участвовать в трудах моих». Сии поздние, но тем не менее благие намерения [ си я похвальная заботливость о русской литературе], сия великодушная снисходительность к сотрудникам тронули и обрадовали нас чрезвы-чай но. Приятно было бы нам приветствовать первые [труды, первые] успехи знаменитого редактора «Вестника Европы ». Его глубокие познания (думали мы), столь известные нам по слуху, дадут плод во время свое (в нынешнем 1829 году). Светильник исторической его критики озарит вышеупомянутые тундры области бытописаний , а законы словесности, «умолкшие при звуках журнальной полемики», заговорят устами ученого редактора. Он не ограничит своих глубокомысленных исследований замечаниями о заглавном листе «Истории Государства Россий ского» или даже рассуждениями о куньих мордках, но верным взором обнимет, наконец, творение Карамзина, оценит истину его разысканий , укажет источники новых соображений , дополнит недосказанное. В критиках собственно литературных мы не будем слышать то брюзгливого ворчанья какого- нибудь старого педанта, то непристой ных криков пьяного семинариста. Критики г. Каченовского должны будут иметь решительное влияние на словесность. Молодые писатели не будут ими забавляться, как пошлыми шуточками журнального гаера. Писатели известные не будут ими презирать, ибо услышат окончательный суд своим произведениям, оцененным ученостью, вкусом и хладнокровием.
Можем смело сказать, что мы ни единой минуты не усомнились в исполнении планов г. Каченовского, изложенных поэтическим слогом в газетном объявлении о подписке на «Вестник Европы ». Но г. Полевой , долгое время наблюдавший литературное поведение своих товарищей — журиалистов, худо поверил новым обещаниям «Вестника». Не ограничиваясь безмолвными сомнениями, он напечатал в 20-й книжке «Московского телеграфа» прошедшего года статью, в которой сильно напал на почтенного редактора «Вестника 171
Европы». Дав заметить неприличие некоторых выражений , употребленных, вероятно, неумышленно, г. Каченовским, он говорит:
«Е с л и бы он («Вестник Европы »), старец по летам, признался в незнании своем, принялся за дело скромно, поучился, бросил свои смешные предрассудки, заговорил голосом беспристрастия, мы все охотно уважили бы его сознание в слабости, желание учиться и познавать истину, все охотно стали бы слушать его».
Странные требования! В летах «Вестника Европы » уже не учатся и не бросают предрассудков закоренелых. Скромность, украшение седин, не есть необходимость литературная; а если сознания, требуемые г. Полевым, и заслуживают какого- нибудь уважения, то можно ли нам оные слушать из уст почтенного старца без болезненного чувства стыда н сострадания?
«Но что сделал до сях пор издатель «Вестника Европы »? ] — продолжает г. Полевой . — Где его права я на какой возделанной его трудами земле он водрузит свои знамена? где, за каким океаном эта обетованная земля? Юноши, обогнавшие издателя «Вестника Европы», не виноваты, что они шли вперед, когда издатель «Вестника Европы » засел на одном месте и неподвижно просидел более 20 лет. Дивиться ли, что теперь «Вестнику Европы» видятся чудные распри, грезятся кимвалы бряцающие и медь звенящая?»
На сие ответствуем:
Если г. Каченовский , не написав нн одной книги, достой ной некоторого внимания, не напечатав, в течение 26 лет, ни одной замечательной статьи, снискал, однако ж, себе бессмертную славу, то чего же должно нам ожидать от Иего, когда наконец он примется за дело не на шутку? Г. Каченовский просидел 26 лет на одном месте, — согласен; но как могли юноши обогнать его, если он ни за чем и не гнался? Г. Каченовский ошибочно судил о музыке »4рст овского; но разве он виноват? Г. Каченовский перевел «Терезу и Фаль-дони» — ч т о эа беда?
Доселе казалось нам, что г. Полевой неправ, ибо обнаруживает какое — то пристрастие в замечаниях, которые с первого взгляда являются довольно основательными. Мы ожидали от г. Каченовского возражений неоспоримых или благородного молчания, каковым некоторые известные писатели всегда ответствовали на неприличные и пристрастные выходки некоторых журналистов. Но сколь изумились мы, прочитав в № 24 «Вестника Европы » следующее примечание редактора к статье своего почтенного сотрудника, г. Над о-умки (одного из великих писателей , приносящих истинную честь и своему веку и журналу, в коем они участвуют);
(Выписано примечание Каченовского к ответу Надеждина на статью Бенигны, приведенное нами выше, на стр. 170).
Сие загадочное примечание привело нас в большое беспокой ство. Какие «меры к охранению своей личности от игривого произвола г. Бенигны» предпринял почтенный редактор? Чтб значит «игривый произвол г. Бенигны»? что такое: «был увлечен следствиями неблагонамеренности, прикосновенными к чести службы и достоинству места?» (Впрочем, смысл последней фразы доныне остается темен, как в логическом, так н в грамматическом отношении).
Многочисленные почитатели «Вестника Европы» затрепетали, прочитав сии мрачные, грозные, беспощадные строки. Не смели вообразить, на что могло решиться рыцарское негодование Мй саила Троф 1 ‘мовича. К счастию, скоро все объяснилось…
К ак им обраэом объ яснил ось дело и в чем оно сост оял о, статья Пушкина не говорит . Полевой (в разборе «Северны х цветов») намекает, что в этом месте статьи есть довол ьно значительный пропуск. В чем сост оял а сущность дела, изл ожено 172
бы ло статей кою одной петербургской газеты о ссоре некоего кн* тай ского журнал ист а- мандарина с другим журнал ист ом, который не был мандарином. Статей ку эту перепечатал в свое время «Тел еграф» (1829 г., № 5 ). Ее сод ержание т аково: китай ский журнал ист Гай — Чан жал овал ся на д ругого китай ского же журн ал иста Чуна за т о, что Чун д оказал в своем* журнал е, что он,
Гай — Чан, «ничего не знает и ничего хорошег о не сочинил »; в до-казател ьст во своих знаний , Гай — Чан предст авил Хань- Линю, ученому собранию южной стол ицы Небесной Империи, членом кот орого он сл ужит, «зол отой шарик своей мандаринской шл япы , четыре жал ованны е ему павл иньи пера и двенадцать бол ьших пуговиц с изображением д ракона»; ученое собрание Хань — Линь убедил ось этими доказат ел ьст вами учености и решил о, что Чун своей критикой «обидел л ичную честь мандарина- журнал ист а Гай — Чана и дост оинст во его зол от ы х шариков, павл иньих перьев и бол ьших позол оченны х пуговиц, и тем нарушил правил а пяти, добродетелей , шести обязанност ей и семи прил ичий », потому ученое сосл овие Хань- Линь за оскорбл ение своего сочл ена Гай -Чан а жал овал ось пал ате ст ихов и прозы южной стол ицы ; но в пал ате стихов и прозы мнения об этом деле были разног л асии; потому пал ата ст ихов и п розы южной стол ицы предст авил а — затруднительный воп рос на разрешение палаты церемоний северной стол ицы ; пал ат а церемоний нашл а справедл ивы м суждение те* членов пал аты ст ихов и прозы , кот оры е пол агал и, что мнение ученого сосл овия Хань- Линя неосноват ел ьно, и чт о «м ожно быть набиты м невеждою, нося зол от ы е шарики не т ол ько на верхушке шл япы , но и на конце носа и на оконечност ях всех двадцати пальцев, и имея сверх т ого все тело покры т ое павлиньи*, ми перьями», и что журнал ист Чун , говоривший искл ючител ьно о л итерат урны х занят иях журнал ист а- манд арина Гай — Чана, ни-мал о не оскорбил ни личной его чести, ни его шариков, перьев и пуговиц, а пот ому и не подл ежит осужд ению. — К ороче и еще яснее дело изл ожено в знаменитой эпиграмме Пушкина, кот орая помещена была в «Тел еграфе» 1829 года:
Зоил Пахом печалился глубоко.
Вот подал он на ценсора донос;
Но ценсор прав. Нам смех; Зоил у нос.
Иная брань, конечно, неприличность.
Нел ьзя писать: такой — то де старик Козел в очках, плюгавый кл еветник.
И зол и подл — все это будет личность;
Чт о «господин парнасский старовер (В своих статьях) бессмыслицы орат ор,
Отменно вял, отменно скучноват,
Тяжел оват и даже глуповат»:
Тут не лицо, а просто литератор. 173
Зоил ом назы вал ся Каченовский собст венно потому, что осме-л ил ся говорит ь, будто бы «Ист ория Госуд арст ва Россий ского»
К арам зина не есть творение идеал ьного совершенст ва, а имеет, в ученом отношении, некот оры е недостатки. Дол го л ежал а за то на Каченовском ученая опал а, как до сих пор лежит за то же на Пол евом, который через нескол ько лет решил ся сказат ь то самое, за чт о прежде укорял К аченовского. С Каченовского теперь опал а эта снят а, бл агод аря прекрасному заступничеству последователей нового воззрения на русскую*’ ист орию, развит ого гг. Сол овье-вым, Кавел ины м и другими. Засл уг и Каченовского в русской ист ории признаны . Не п ора ли сказат ь, что и в «Ист ории русского народ а» Пол
