евого есть свои хорошие, и д аже очень хорошие ст ороны ? Эт ого т ребовал а бы справедл ивость. Зд есь, впрочем, дол жны мы о Каченовском заметить, что его важней шие груды явил ись посл е того, как написана статья о нем в «Тел е-г рафе», и потому, признавая важност ь их, мы находим статью Пол евого в сущност и справедл ивою. Сдел ав эти замечания, казавшиеся нам нужны ми, помещаем вт орую пол овину статьи Пушкина.
Успокоившись насчет ужасного смысла вышеупомянутого примечания, мы сожалели о бесполезном дей ствии почтенного редактора. Все предвидели последствия оного. В статье г. Пол евого личная честь г. Каченовского не была оскорбл ена. Говоря с неуважением о его занятиях литературных, издатель «Московского телеграфа» не упомянул ни о его службе, ни о тай нах домашней жизни, ни о качествах его души.
Между тем ожесточенный издатель «Московского телеграфа» напечатал другую статью, в коей дерзновенно подтвердил и оправдал первые свои показания. Вся литературная жизнь г. Каченовского была разобрана по годам,
все занятия оценены, все простодушные обмолвки выведены на позор.
Г. Полевой доказал, что почтенный редактор пользуется славою ученого мужа, так сказать, на честное сл ово, а доныне, кроме переводов с переводов, и кой — каких заимствованных где — то статеек, ничего не произвел. Скудость, более достой ная сожал ения, нежели укоризны ! Но что всего важнее, г. Полевой доказал, что MixaHA Троф1мович несколько раз дозволял себе личности в своих критических статей ках, что он упрекал издателя «Московского телеграфа» винным его заводом (пятном ужасным, как известно всему нашему дворянству 1), что он неоднократно с упреком повторял г. Полевому, что сей последний — купец (другое, столь же ужасное обвинение!), и все сие в не-пристой ных, оскорбительных выражениях. Тут уже мы приняли совершенно сторону г. Полевого. Никт о, более нашего, ме уважает истинного, родового дворянства, коего существование столь важно в смысле государственном; но в унрной республике наук какое нам дело до гербов н пыльных грамот? Потомок Трувора или Гостомысла, трудолюбивый профессор, честный аудитории странствующий купец равны перед законами критики. Князь Вяземский уже дал однажды заметить неприличность сих аристократических выходок; но не худо повторять полезные истины.
Однако ж, таково дей ствие долговременного уважения! И тут мы укорял и г. Пол евого в запальчивости и неумеренности. Мы с умилением взирали на почтенного старца, расстроенного до такой степени, что для поддержания ученой своей славы принужден он был обратиться к русскому букварю и преобразовать оный удивительным образом. Утешительно для нас, по край ‘ ней мере, то, что сведения М1хаила Троф1мовича в греческой азбуке не подлежат уже никакому сомнению.
174
С нетерпением ожидали мы развязки дела. Наконец водворил ось спо-кой ствие в области словесности и прекратил ась междоусобная вой на миром, равно выгодным для победителей и побежденных…
К стр . 163
Извл ечение и з «Нов ог о жив оп исц а обществд и л итературы »
(п ри «Т ел ег рафе»).
{«Т ел ег раф», 1832 г., «Нов[ый живоп исец », № 24)
Закл ючит ел ьная ст ат ья «Нов ог о живописц а» сост оит из трех отделений : «Бесед а у ст арог о л ит ерат ора», «Бесед а у мол о-дого л ит ерат ора», «Разг ов ор посл е бесед с л ит ерат орами» («Н о-вый живописец», № № 17, 21 и 24). Сам ая форм а — совершенное под ражание статьям Над оум ки. Д в а друга, Леонид и Фил о -фей , от правл яют ся сначал а на л итературный вечер к Род осову, у кот орого собирают ся ст ары е л ит ерат оры . Там читают оды , посл ания, мадригал ы , говорят о л агарповы х правил ах и проч., ] — все это скучно, но совершенно прил ично и чинно, совершенно безвредно и отчасти д аже хорош о по своей усы пител ьности.
От т уд а д рузья идут к од ному из своих приятелей , мол одому л ит ерат ору Спл етнину. Они предпол агал и заст ат ь его дома одного; но у него т акже собрал ось общест во. Эт о повергает в ужас рассудит ел ьного Фил офея.
«Уй дем от сюд а н азад !» — говорит он, когда, едва вошедши в зал , усл ы шал шум гостей , собравш ихся в другой комнат е. — «К а-кой в зд ор!» — возражает добродушны й Леонид : — «ты сл ы шишь по гол осам, что здесь собрал ся сок лучшей мол одежи. Ведь здесь общест во не хуже Род осов а». — «Хуж е , — от вечает Фил офей : — там тол ько скучно, а здесь несносно; там т ол ько смеешься, а здесь невол ьно рассерд ишься». Н о вы ходит Спл етнин и начинает рассказы ват ь л итературны е сл ухи; вы ходят гост и, Тал ант ин и другие, кричат , что Пушкин вы ше Бай рона, что фил ософия, эст е-тика и вообще наука взд ор, л ишняя тягость дл я поэт а, что поэт не подчинен в своем творчест ве никаким законам, кроме собст венной необузданной фант азии, назы вают Тал ант ина гением, и
т. д. — одним сл овом, повт оряют почти т о же самое, чт о у
Над оумки говорил и Тленский , Фл югеровский , Чадский ; тол -куют, что л юди прежних поколений ничто пред ними, л юдьми нового покол ения, что Д ержав ин писал д рянь, что л ит ерат ура наша громадны ми шагами бежит к высочай шему совершенст ву.
Все эти шумны е толки происход ят под звон ст аканов, под хл о-панье пробок шампанского. Вся эта беседа точней ший скол ок с «Сонм ищ а нигил истов» Над оум ки. Расст роенны е дикою бестол -ковост ью, буй ною пуст от ою мол оды х л ит ерат оров, д рузья в оз-175
вращают ся домой . Леонид в от чаянии от жал кого пол ожения нашей бедной л итерат уры : «Д а, это груст но, это нест ерпимо!» — с горечью воскл ицает он. — Фил офей ул ы бается и насмешл иво говорит:
Ф. Послушай , Леонид, не спросить ли у тебя:
Скажи, что сделалось с тобою?
Л. Право, твои шутки совсем не кстати, и вот, позволь мне сказать, одна из главных причин жал кого положения литературы русской : с нею всегда и все шутят.
Ф. Я готов доказывать противное. Мне кажется, главная беда в том, что на нее сл ишком важно смотрят.
Л. Но как же иначе? Литература — это важная часть общественной жизни, это голос общества, — и ты хочешь, чтобы мы не уважали литературы?
Ф. Пусть же это уважение походит на сознание собственных достоинств . какое всегда должно таиться в душе человека умного и образованного. Но чтб такое литература и литераторы в русской земле? Наши литераторы, как дети, ездят на палочках верхом и высоко задирают головы, думая, что они рыцари и великие паладины.
Л. Мне досадно слышать от тебя такую холодную насмешку насчет предмета собственных наших занятий . Можем ли мы надеяться создать что -нибудь хорошее, если не будем уважать предмета трудов своих? И можно ли с таким убий ственным хладнокровием говорить о том поприще, на котором являлись Державины , Ломоносовы , фон- Визины, Крыловы, Грибоедовы? Ф. Продолжай , не забудь еще кого- нибудь из этих залетных лебедей , по которым ты думаешь, что лето литературы нашей настало… Эти случай ности, эти преждевременные искры волкана, изредка вылетавшие нз могучей души русского народа и предвещающие нам, что будет некогда литература русская, почитаем мы уже страшным извержением… Какая тут литература? Все эти люди были ль следствия общего образования и стремления? Нет, это мимолетные явления людей , — гениальных, если угодно, но они не образуют собою литературы, а потому…
Л. Не хочешь ли ты сказать, что литературы русской нет?
Ф. Этого я не хочу сказать. В самом младенчестве народов, даже когда они не эиают грамоте, начала литератур у них уже существуют.
Л. Следственно, и у нас есть л итература!
Ф. Нет, есть начал о л итературы, опыты, а не полные явления.
Л. Чем ты докажешь это?
Ф. И обществом нашим, и самими литераторами, и так называемою русскою литературою… Тогда только назову я литературу голосом общества, когда литература будет необходимою потребностью общества. Нашему обществу… право, мало дела до литературы. Доныне книга для русского человека такая же вещь, как игрушки детские, или такое же занятие, как гулянье под Новинским. Так же хотят почитать, как покупают детям коньков и куколок, и ездят смотреть паяцов.
Д. Ну пусть так. Обрат имся к литераторам.
Ф. Д а где они? Я не вижу, не знаю литераторов. Я вижу ученых по званию, то есть учителей , в высшем иди низшем значении этого слова; светских людей , которые мимоходом пишут в альбомы и альманахи, как играют в вист; людей , добывающих писаньем деньгу, и которые охотно примутся за карты, за ножницы, если только это будет им прибыльнее пера; чиновников, военных и гражданских, которые от скуки, для забавы, для денег кое — что пописывают. Посл е этого, ты позволишь мне смеяться над литературною нашею спесью и над твоею литературною иеремиадою… Все идет своим чередом. Литературе у нас время еще не пришло.
Л. Время, время! Да время и никогда не придет…
176
СР. Какая нелепица! Придет оно, милый друг, и его ничто не остановит…
И оно идет, движется незаметно, беспрерывно движет и нас с собою. Посмотри на то, чтб сделано в литературе с 1732 по 1832 год… Все это мало, недостаточно; но начало сделано, и Дмитрий Донской стоит в таком же великом расстоянии от Семиры, в каком от него находится Борис Годднов; Грибоедов с своим Горе от ума так же выше фон- Визина с его Недоросл ем, как фон- Визин был выше Сумарокова с его Чудовищами.
Мы уже не доживем, милый друг, до того времени, когда в России литература зай мет важную степень между общественными отношениями, когда общество поставит литературу в число необходимостей жизни…
