Византии, и в то же время «повезло» больше всех, т. к. его учение о бессмертии души и независимости ее собственной жизни от тела, как и многие другие аспекты его философии (в том числе и учение об идеях), были восприняты после определенной переработки.

8

Т. е. последователями Максима (так, например, называл приверженцев богословия Максима Исповедника монофелит Макарий Антиохийский).

9

См.: he Boulluec A. La notion d’heresie dans la litterature grecque He?Ille siecles. Paris, 1985. Само же именование «православные», кажется, впервые обнаруживается у Климента Александрийского, который, впрочем, по замечанию А. М. Шуфрина, вероятно, предпочел бы охарактеризовать свое учение скорее как «гностическое», чем как «православное». Климент делает различие между гностиками истинными и ложными, но упоминает лишь «так называемых» православных, но не истинных, с которыми мог бы себя отождествить: «Делает [свое дело] и скот, гонимый понуждающим [его] страхом. Не [так] ли и [так] называемые православные [или: называющие себя «православными»] (?? ???????????? ??????????), налегают на добрые дела, «не ведая, что творят» (Лк. 23, 34)» (Строматы 1.45.6, пер. А. М. Шуфрина).

10

См.: Пир десяти дев 3.10.

11

Дело не только в крещении на смертном одре, вероятно принятом от арианина Евсевия Никомедийского (может быть, он крестился и при других обстоятельствах), но и в религиозной политике Константина Великого в целом, в рамках которой он отправил в ссылку Афанасия Александрийского и ряд других сторонников единосущия.

12

Не в меньшей степени, чем научные, составители «Антологии» преследовали учебно–просветительские цели. Так что статьи, посвященные ряду авторов и тем, носят по преимуществу учебный характер, а по ряду других — являются научными исследованиями. С учебными же целями связано и снабжение «Антологии» хронологической таблицей и словарем основных богословских терминов.

13

В частности, за редкими исключениями мы ограничились текстами, написанными по–гречески, в то время как существует целый весьма разнообразный и богатый мир, точнее — миры, негреческой восточнохристианской богословской мысли.

14

Отсутствие в «Антологии» мужей апостольских и ранних апологетов (Иустина Философа, Татиана, Феофила и других) не означает какой?либо их недооценки. Просто, с одной стороны, Ириней и Климент вполне представляют вершину той же традиции, а с другой — сочинения самых ранних отцов в последнее время в России неоднократно переиздавались и комментировались.

15

Cbou frine A. Gnosis, Theophany, Theosis: Studies In Clement Of Alexandriaл Appropriation Of His Background. New?York, 2002. (Patristic Studies 5).

16

Собственно, как показывает в своей книге А М. Шуфрин, представление о «гностицизме» как о монолитном явлении, каким его изображает, возводя «генеалогию» всех «гностиков» к Симону Волхву, Ириней Лионский, — это ересиологический, а затем и патрологический конструкт. С точки зрения Шуфрина, если говорить о начале христианской мысли, то в большой степени ее зачинателями были александрийцы Василид и Валентин. Так что, по сути, богословская мысль первых, признанных затем Церковью, философски мысливших богословов–систематиков Иринея и Климента сформировалась именно в результате плодотворной полемики с этими александрийцами и их учениками. От них же (через голову Иринея и Климента) отталкивался в своих построениях и Ориген. Последующее христианское философское богословие вело диалог с Оригеном, многое воспринимая от него, но одновременно и отталкиваясь. Это можно сказать (хотя и в разном смысле) и про Ария, и про Каппадокийцев. Наконец, Максим Исповедник в своем творческом преодолении Оригена востребовал важнейшие моменты учения Иринея (в частности, теорию возглавления (??????????????) всего творения Христом) и Климента (его логологию, восходящую, впрочем, еще к Филону Александрийскому и Иустину Философу). Учение же Климента о Фаворском свете через ряд передаточных звеньев было востребовано уже в конце византийского периода истории православного богословия у Григория Паламы. В том месте, которое мы уделяем в нашей «Антологии» Клименту Александрийскому, мы расходимся с перспективой на патриотическую мысль В. М. Лурье, который в своей «Истории византийской философии» не уделил Клименту сколько?либо значительного места. Тем не менее, пользуясь случаем, хотелось бы выразить признательность В. М. Лурье как одному из инициаторов составления настоящей антологии. Хотя идея книги впоследствии и претерпела ряд существенных изменений, настоящее издание во многом обязано своим существованием его первоначальной инициативе.

17

Согласно некоторым современным исследователям, эта книга могла повлиять на автора Ареопагитик, однако эта гипотеза еще требует серьезной проверки (см. подробнее в статье, посвященной Ареопагитикам).

18

См.: Фотий Библиотека, cod. 230, 278а ff.

19

Папа Лев Великий наряду с папой Гонорием — два латинских автора, которых мы включили в настоящую «Антологию», поскольку их сочинения сыграли существенную роль в христологической полемике в Византийской империи.

20

Кавычки здесь указывают на то, что такого понятия в литературе нам встречать не приходилось, как и на некоторую условность этого выражения.

21

В определенной степени к этой школе можно отнести и Златоуста, хотя его корни и «антиохийские».

22

Кроме этого именно с именем Прокла Константинопольского и его предшественника Аттика (как и с императрицей Пульхерией) следует в большой степени связывать то почитание Богородицы в Православной Церкви, особенно в Константинополе, которое установилось в V в., еще до начала полемики с Несторием. «Мариологии» в настоящей «Антологии» посвящено знаменитое Слово Прокла, которое он произнес в присутствии Нестория, где назвал Деву Марию «Богородицей» и обосновал это именование.

23

В настоящей «Антологии», стремясь в первую очередь представить авторов менее известных, мы, к сожалению, не смогли уделить должного места Иоанну Дамаскину, что ни в коей мере не означает нашей его недооценки.

24

Многие его сочинения написаны в жанре диалогов представителей различных вероисповеданий, причем некоторые из них могут отражать реальные диспуты.

25

К сожалению, мы не смогли включить в «Антологию» таких халкидонитских богословов, как имп. Юстиниан и Леонтий Иерусалимский, тем не менее сама православная христология, сформулированная в VI и VII вв. в полемике с монофизитами и несторианами, в достаточной степени отражена в других статьях «Антологии» (в частности, посвященных учению Максима Исповедника и Феодора Абу–Курры).

26

Не нужно объяснять, сколь актуален этот вопрос в свете споров. об абортах и использовании в медицине стволовых клеток. Достаточно упомянуть, что на учение Максима Исповедника в этой области недавно прямо сослались в докладе «On the place of the human embryo within the Christian tradition and the theological principles for evaluating its moral status» («О месте эмбриона человека в христианской традиции и богословских принципах оценки его морального статуса»), поданном группой видных ученых и теологов разных христианских конфессий в комиссию по исследованиям стволовых клеток, созданную при британской Палате лордов. В этом документе, в частности, утверждается: «В Восточной Церкви св. Максим Исповедник обратился к Воплощению, чтобы осветить трудный вопрос о начале человеческой жизни. Говорится, что Иисус подобен нам во всем, кроме греха, и христиане верят, что Иисус был человеком с самого момента зачатия: отсюда следует, что каждый человек является таковым с самого момента зачатия» (нам была доступна только электронная версия этого доклада на сайте: http://www. linacre. Org/atheol. html#anchor27036).

27

В статье о Николае Мефонском рассматривается не только его философское, но и его выдающееся богословское наследие, в частности его вклад в христологию, пневматологию и богословие Евхаристии.

28

Достаточно вспомнить учение о логосах, воспринятое от стоиков или опосредованно через Филона апологетами и Климентом Александрийским, а потом через Ареопагитики усвоенное Максимом Исповедником.

29

Сочинения Нового Богослова являются не только богословием в собственном смысле, т. е. непосредственно свидетельствующим об опыте богообщения и обожения, но в них присутствует и полемический момент, поскольку они заострены против мнения таких, имевших высокое положение в византийском церковном официозе и действительно значительных лиц, как Стефан Никомедийский, которые имели иное в отношении опыта богообщения представление о христианстве и духовной жизни.

30

Начиная с XIV в. полемика с латинянами по поводу F:4oque стала вестись с учетом учения об этом Фомы Аквинского, которое стало тогда известно в Византии. Эта тема хотя и не освещается нами подробно, но затрагивается в статье о Ниле Кавасиле.

31

Евхаристическое богословие обсуждается в «Антологии» также в статье, посвященной полемике с латинянами об опресноках, а учение о Пятидесятнице также в статье о Николае Мефонском.

32

В этом отношении наибольшее сожаление вызывает отсутствие в «Антологии» текстов, представляющих «Макариев корпус», не только из?за его собственной ценности в плане аскетики и мистического богословия, но и потому, что в связи с ним можно было бы поднять вопрос о мессалианстве — ереси, возникшей в IV в., связанной с определенными установками в понимании аскетики, молитвы, богопознания и Церкви. Мы позволили себе опустить эту тему, поскольку она подробно рассматривается в предисловии А. Г. Дунаева к недавней публикации «Макариева корпуса», где обсуждается и отличие его учения от мессалианского (см: Прп. Макарий Египетский. Духовные слова и послания. Собрание типа I (Vatic. Graec. 694) / Предисл., перев., коммент. указат. А. Г. Дунаева. М, 2002). В то же время проблема мессалианства затрагивается нами в связи с обвинением в этой ереси Симеона Нового Богослова и Григория Паламы в посвященных им статьях.

33

См.: Софроний (Сахаров), архим. Старец Силуан. Эссекс, 1990. С. 83.

34

Benoit A. Saint?Irenee, introduction a letude de sa theologie. Paris, 1960. P. 50.

35

См.: Евсевий Кесарийский. Церковная история 5.3.4–5.4.1.

36

См.: Евсевий Кесарийский. Церковная история 5.5.8.

37

См.: Там же 5.24.

38

Известно, что до св. Иринея против гностиков писал св. Иустин Философ, но его сочинение, направленное против гностиков, не сохранилось; это, вероятнее всего, свидетельствует, что Церковь приняла в качестве образца антигностической полемики все же сочинение св. Иринея.

39

Трансцендентность Бога соответствует, в частности, Его непознаваемости по сущности (Против ересей 3.24.2). Бог неисслелим и непостижим, всегда ускользает от познания Его тварью (Там же 4.20.4, ср.: 4.19.3, 4.20.6). Он превыше чувственного восприятия, определения, меры, понимания и речи (Там же 1.10.3, 4.6.3, 4.19.2, 4.20.4—5).

40

См.: Armstrong А. Н. The background of the doctrine «that the intelligibles are not outside the intellect» // Les sources de Plotin. Geneva, 1960. Pp. 391–413.

41

Osborn E. Irenaeus of Lyons. New?York, 2003. P. 40.

42

См.: Osborn Е. Irenaeus of Lyons… P. 47.

43

См.: Andta Y, de. Irenee, theologien de l’unite // Nouvelle Revue Theologie. 109, 1987. P. 46.

44

Как отмечает Осборн, «рука Божия — это символ нисходящей любви, позволяющей познать Бога. Ибо мы не только познаем Бога лицом к лицу, но и созданы Божественными руками в непосредственной близости. Бог не только говорит с человеком и является ему, но и касается его и формирует его». Сын Божий — «та самая рука Божия, Которой Отец творил Адама, и Он же, оформивший Адама, воспринял человеческую природу, которую согворил. Так образ формирующей рукн–Сына Божия, бывшего первообразом для человека, подготавливает учение о рекапитуляции (восстановлении) Адама во Христе» (Osborn Е. Irenaeus of Lyons… P. 92).

45

См.: Pams S. Marcellus of Ancyra and the Last Years of the Arian Controversy. 325—345. Oxford, 2006. В то же время отмечается и влияние св. Иринея на св. Афанасия Александрийского (см.: Anatolios К. Athanasius: