Александра в общих чертах верно, хотя, конечно, Арий в целом искажает терминологию свт. Александра, а когда Арий приписывает свт. Александру учение о «нерожденно–рожденном» Сыне, то здесь, вероятно, имеет место некоторая ирония[177], сам же свт. Александр Александрийский отрицал, что учит о нерожденности Сына:
Посему и мы веруем, что Сын всегда от Отца; ибо Он есть «сияние славы и образ ипостаси» Отчей (Евр. 1, 3). Но да не принимает никто слова «всегда» в смысле нерожденности, как думают люди с поврежденными чувствами души: ни «был», ни «всегда», ни «прежде век» — не одно и то же с нерожденностью[178].
Приписывание Арием свт. Александру представления о «нерожденно–рожденности» Сына связано с непониманием Арием основного момента богословия свт. Александра, а именно его учения о «безначальном рождении» (?·?? ??????? ykvvqaiv)[179] Отцом Сына, в противовес сотворению Богом всего тварного сущего, заключенного в рамки времени, из ничего[180]. Сама эта формула «безначальное рождение» для Ария представлялась бессмысленной и парадоксальной: согласно арианской логике, любое происхождение, и в частности рождение, предполагает начало во всех его смыслах, в том числе и в квазивременном, из чего следует, что если для Сына характерно «рождение», то «было, когда Его не было». В своем учении о вечном, вневременном рождении Сына свт. Александр, вероятно, опирается на Оригена[181], однако, в отличие от Оригена, который считал, что Бог производит вечно не только Сына, но и весь космос, свт. Александр делал акцент на том, что во вневременном, безначальном рождении — специфика бытия Сына как «сущего» (?? ??), но ни в коем случае не тварного мира как «происшедшего»[182] (из ничего). В связи с этим свт. Александр различает сыновство по природе (???? ?????), свойственное для Сына Божиего, и сыновство по положению (?????), характерное для усыновленных Богом христиан[183]. В противовес учению Ария свт. Александр настаивал на том, что Сын Божий — Сын по природе — природно неизменяем[184].
Богословский язык свт. Александра приспособлен скорее для выражения мысли о различии Отца и Сына как отдельных бытийных реальностей, чем для указания на их единство по природе. Это связано с тем, что в рамках богословского языка свт. Александра не различаются понятия «ипостась» (?????????), «сущность» (?????) и «вещь» (??????) и они используются чаще всего для выражения единичного самостоятельно существующего бытия: Сын Божий отличается от Отца как ипостась и как природа, и слова Христа: «Я и Отец — одно» (Ин. 10,30) не означают, что Отец и Сын, будучи двумя природами, существуют в одной ипостаси (??? rjj ???–?????? 8?? ?????? ????)[185]; Сын и Отец есть две неотделимые вещи (???????? ???????? ???)[186]. Однако свт. Александр может использовать слово «природа» и в обобщающем смысле, например, когда говорит, что Слово Божие не может быть одной природы с тем, что оно произвело[187], гак же как и слово «ипостась» он может употреблять в отношении мира в целом[188]. Аспект же единства Сына с Отцом свт. Александр выражает, ведя речь о подобии Сына Отцу во всем по самой природе[189].
Чтобы указать на полноту Божества Сына, свт. Александр говорит, что Сын есть неотличимый (????????????) образ Отца[190] и отпечаток (????????) Первообраза[191]. Сын есть Собственная Премудрость Бога, Его Сила и Слово — не в смысле некоего качества, но как отдельное нпостасное бытие; по всей видимости, здесь сказывается влияние богословского языка Оригена[192]. Между Богом и Сыном, согласно свт. Александру, отсутствует какой?либо «промежуток» (????????)[193], даже и такой, который можно представить мысленно.
Для богословского языка свт. Александра характерен также акцент на непостижимости не только Отца, но также «ипостаси Сына» и способа происхождения Его от Отца. Ипостась Сына непостижима и превышает мысль не только людей, но и ангелов[194]. В этом отношении можно усмотреть влияние на свт. Александра либо свт. Иринея Лионского[195]’, либо — что скорее всего — Оригена[196]. Неизреченна, согласно свт. Александру, и нетождественна по значению с какнм?либо другим понятием и особенность Бога–Отца — «нерожденность»[197].
Несмотря на то что богословие свт. Александра направлено на то, чтобы показать, что Сын обладает «высшей и изначальной Божественностью»[198], у свт. Александра сохраняются и субордиционистскне элементы. Так, он ведет речь о Сыне как о «посредствующей единородной природе» (??????????? ????? ?????????)[199], через которую Бог сотворил все из не–сущего, но которая сама родилась от Отца. Также он говорит о том, что свойство (??????) нерожденности есть «собственная честь» (??????? ??????) Отца, в то время как ? Сына — Своя (т. е. меньшая?) честь[200].
Интересно, что свт. Александр использует язык «особенностей» (??????): нерожденность и рожденность есть природные «особенности» Отца и Сына[201], — в чем он является предтечей позднейших церковных авторов и, в частности, Каппадокийских отцов.
Как замечает Льюис Айрес[202], свт. Афанасий заимствует у свт. Александра множество различных тем его богословия (тему Сына как образа Отца, Его Премудрости и др.), однако он опускает тему Сына как посредника между Богом и сотворенным миром, имевшую место в писаниях свт. Александра[203].
В целом из сказанного видно, что довольно ощугамо влияние на свг. Александра элементов системы Оригена[204] — в той его части, которая может быть заимствована православным богословием для выстраивания учения о совершенном Божестве (учение о вечном рождении Сына, учение о Сыне как ипостасном Слове и Премудрости Божией), в то время как другие элементы учения Оригена (именование Сына «тварью», полемика против понятия ??,???????) могли быть заимствованы представителями арианской партии. Конечно, можно говорить об использовании в богословском языке свт. Александра аспектов не только оригеновской доктрины: как мы отмечали, возможно влияние свв. Иринея Лионского, Мелитона Сардского. Л1арио Симонетти[205] также указывает в качестве источника для выражения свт. Александра: «Святая Троица есть в Троице Единица»[206], приводимого у Сократа[207], изречение свт. Дионисия Александрийского, которое цитирует свт. Афанасий Александрийский: «Нераздельную Единицу мы распространяем в Троицу и неумоляемую Троицу опять сводим в Единицу»[208].
Послание Александра, епископа Александрийского, к Александру, епископу Константинопольскому [209] [210]
Александру, почтеннейшему и единодушному брату, Александр желает здравия о Господе. Воля беспокойных людей — властолюбивая и сребролюбивая, обыкновенно наветует на епархии, кажущиеся большими, и под разными предлогами нападает на церковное их благочестие. Возбуждаемые действующим в них дьяволом к предположенному удовольствию, они теряют всякое чувство благоговения и попирают страх суда Божия. Страдая от них, я признал необходимым известить ваше добротолюбие, чтобы вы остерегались их — как бы кто?нибудь из них не дерзнул войти в ваши епархии либо сам собою, либо через других (ведь обманщики умеют прикрывать свое лукавство), либо через послания, которыми, выставляя ложь в благовидном свете, они легко могут ввести в заблуждение человека, внимающего им с простою и чистою верою. Вот именно Арий и Ахилла недавно задумали дружно подражать любоначалию Коллуфа и простерлись еще гораздо далее его: потому что Коллуф, который и сам обвиняет их, по крайней мере имел некоторый повод к лукавому своему предприятию; а они, увидев его христопродажничество, даже не захотели оставаться под властию Церкви, но, построив себе разбойнические вертепы, непрестанно днем и ночью собираются в них и вымышляют клеветы на Христа и на нас. Осуждая все апостольское благочестивое учение и, подобно иудеям, составив христоборственное сборище, они отвергают Божество Спасителя нашего и проповедуют, что Он равен всем людям. Собирая все места Писания, в которых говорится о спасительном Его домостроительстве и уничижении ради нас, они этими местами стараются подтверждать нечестивую свою проповедь, а от выражений, говорящих об исконной Его божественности и неизреченной славе у Отца, отвращаются. Таким образом, касательно Христа, усиливая нечестивое мнение эллинов и иудеев, они более всего гоняются за их похвалами, подтверждают все то, за что мы подвергаемся их насмешкам, и ежедневно воздвигают против нас возмущения и гонения: то влекут нас в судилища по жалобам беспорядочных женщин, которых сами они же и подговорили; то бесславят христианство, позволяя у себя девицам бесстыдно бегать по окрестностям. Словом, они осмелились разодрать тот нешвенный хитон Христов, которого не хотели разделить на части и самые воины–распинатели. Посему, узнав о жизни их и нечестивомпредприятии, хотя то сведение, по причине скрытности их, получено нами и поздно, мы с общего согласия изгнали их из Церкви, поклоняющейся Божеству Иисуса Христа. Но они ради нас стали везде бегать, начали обращаться к единомысленным с нами сослужителям нашим, показывая вид, будто хотят мира и согласия, в самом же деле под образом благожелания стараясь увлечь некоторых между ними в болезнь свою. От этих последних они испрашивают многословных изложений веры, чтобы, прочитывая их тем, которых обманули, сделать их нераскаянными в своем заблуждении и укоренить их в нечестии, и утверждают, будто бы на их стороне есть и епископы, держащиеся того же образа мыслей; а между тем не открывают им, чему у нас лукаво учили, что делали и за что извержены из Церкви: об этом они молчат либо оставляют это в тени посредством нарочито вымышленных речей и писаний. Прикрывая, таким образом, гибельное свое учение убедительными и вкрадчивыми беседами, они увлекают к себе того, кто податлив на обман, и в то же время не упускают случая оклеветать перед всеми и наше благочестие. Вот почему некоторые подписались под их изложениями и приняли их самих в Церковь, хотя сослужители, дерзнувшие сделать это, подвергаются, как я думаю, величайшей укоризне, тем более что и апостольское правило не позволяет этого, да и то еще, что своим поступком они увеличивают действующую в еретиках против Христа силу дьявола. Посему, возлюбленные, я нимало не медля решился известить вас о неверии этих людей, говорящих, что было некогда время, когда не было Сына Божия, что Он родился после, не существовав прежде, и что когда бы то ни было, но только Он сотворен, как и всякий человек. Бог, говорят они, все сотворил из не–сущего, причисляя, таким образом, к созданию всех разумных и неразумных тварей и Сына Божия, а вследствие этого утверждают, что природа Его изменчива и может воспринимать добро и зло. Затем, предположив, что Сын Божий — из не–сущего, они извращают места Божественного Писания, в которых говорится, что Он имеет бытие всегда, и которые показывают неизменяемость Слова и Божество Премудрости Слова, то есть Христа. И мы, равно как Он, говорят эти нечестивцы, можем сделаться сынами Божиими; ибо написано: «сыны родих и возвысих» (Ис. 1, 2). А когда им приводили, что сказано далее в том же стихе: «тииже отвергошася мене», что не естественно Спасителю, имеющему природу неизменяемую, то они, отложив всякий стыд, отвечали, будто Он избран из всех сынов, ибо Бог по предведению и предусмотрению знал о Нем, что Он не
