если Астерий, желая узнать истину без обращения ко второму домостроительству [по плоти], полагает, что Спаситель изрек это из?за [Своего] согласия во всем [с Отцом], необходимо напомнить ему, каким образом иногда можно видеть бросающуюся в глаза несогласованность [между Ними]. Это нам показывают и речения [Спасителя]. Какое согласие [с Отцом может быть] в час страстей у Того, Кто говорит: «Отче, если возможно, да минует Меня чаша сия», прибавляя: «Впрочем, не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26, 39). Ибо слова «да минует Меня чаша сия» не характеризуют сказавшего их как единодушного [с Отцом], а следующее за ними высказывание не содержит, как кажется, ничего, что указывало бы на согласие [между ними]. Ведь Он говорит: «Да будет не Моя, но Твоя, Отче, воля» (ср.: Мф. 26, 42; Лк. 22, 42). Ты слышишь, что буква указывает на бросающееся в глаза несогласие желающего и нежелающего. Ибо тот факт, что Отец желал, ясен из того, что случилось желаемое Им; а то, что Сын не желал, явствует из того, что Он просил об избавлении [от этого]. И вновь Он говорит: «Не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца» (Ин. 5, 30). Каким же образом [Астерий] может утверждать, что Спаситель изрек: «Я и Отец–одно», подразумевая [Свое] согласие во всем [с Отцом]?
75. Ведь Он Сам признает, говоря: «Отец во Мне и Я в Отце». То, что Он изрек это не по простодушию и не опрометчиво, ясно и из другого изречения. Ибо апостол, сказав: «один Господь, одна вера, одно крещение», продолжил: «один Бог, Который над всеми и через всех и во всех» (Еф. 4,5–6). Ты видишь, что и здесь не отрицается согласие [между Отцом и Сыном], но удостоверяется [Их] тождество. Ведь, сказав: «один Господь», потом добавил: «один Бог», дабы всякий раз, когда он будет упоминать одного Господа, подразумевался и Отец, и когда он будет говорить об Отце, свидетельствовалось о том, что Слово Божие не вне [Отца].
80. Так что если кто?нибудь такое скажет, утверждая, что имеется первый и второй Бог, как написал воспользовавшийся этими словами Наркисс (ведь даже [пророк,] говорящий: «сотворим человека по нашему образу и подобию», избегает [этих слов]), что Он и Отец Его суть двое, то мы слышали свидетельство и Самого Господа, и Священного Писания. Итак, если на этом основании Наркисс желает разделять в потенции Слово от Отца, пусть он знает, что пророк, написав о словах Бога: «сотворим человека по нашему образу и подобию», добавил: «и сотворил Бог человека».
85. Каким образом они, свернув на тот же самый путь, что и внешние, — на путь наихудший, намеревались учить и писать иначе[, нежели те]? Ведь Евсевий говорил так же, как Валентин и Гермес, а Наркисс — как Маркион и Платон.
88. Однако, если необходимо сказать правду об Оригене, следует заявить, что он, отойдя от философских учений и решив обратиться к рассмотрению божественных вопросов до того, как основательно постиг Писание, приступив к сочинительству из?за большего, чем подобало, честолюбия и приверженности языческому образованию, был увлечен философскими положениями и неправильно написал из?за них некоторые вещи. Это очевидно: ведь Ориген, помня об учении Платона и о различии у него начал, написал книгу о началах и назвал так свое сочинение. Убедительнейшим же доказательством этого служит тот факт, что начало своего изложения он составил не из чего другого, как из высказываний Платона. Ведь, начиная, он написал так: «Уверовавшие и убежденные». Точно такое же речение ты можешь найти в «Горгии» Платона[444].
92. Итак, очевидно, что до принятия нашего тела Слово Само по Себе не было образом невидимого Бога. Ибо образу подобает быть видимым, чтобы посредством его могло быть видимым то, что нельзя было увидеть прежде.
94. Поэтому совершенно очевидно, что образом невидимого Бога святым апостолом была названа присоединенная к Слову плоть, дабы через видимое было явлено невидимое. «Образ, — говорит апостол, — есть Бога невидимого». Теперь понятно, что, когда [Слово] приняло плоть, созданную по образу Божиему, Оно поистине стало образом невидимого Бога. Ибо, если мы удостоены через этот образ познать Божие Слово, мы должны верить этому Слову, говорящему посредством образа: «Я и Отец — одно». Ведь никому невозможно познать ни Слово, ни Отца Слова без этого образа.
103. Ибо прежде, чем что?либо было сотворено, существовал некий покой, естественно, когда Слово пребывало в Боге. Ведь если Астерий считает, что Бог является Творцом всего, ясно, что он согласится с нами, что Бог, никогда не получая начало [Своего] бытия, был всегда; сотворенное же Им возникло из не существовавшего. Ибо я не думаю, что Астерий, если кто?нибудь скажет, что имеется нечто извечное, поверит этому, будучи полностью убежденным, что и небо, и земля, и все находящееся на небесах и на земле сотворено Богом. Если он так считает, то ему придется согласиться и с тем, что, кроме Бога, не было ничего другого. Итак, Слово, пребывая в Отце, обладало собственной славой.
111. Сойдя и приняв плоть от Девы, Он стал Царем над Церковью, конечно, чтобы с помощью Слова человек, прежде лишившийся Царствия Небесного, смог получить царствие. Итак, Бог, пожелавший, чтобы человек, прежде лишившийся царствия из?за непослушания, стал Господом и Богом, осуществил это домостроительство. Святейший пророк Давид пророчески глаголет: «Господь воцарился, да радуется земля» (Пс. 97/96, 1).
114. Здесь апостол открывает нам величайшую тайну, заявляя, что у царствия Христова будет конец (1 Кор. 15, 24); конец же будет тогда, кода всё будет подчинено под ноги Его.
116. Итак, представляется, что лишь действием[445] под видом плоти [Слово] было отделено от Отца до тех пор, пока не открылся грядущий час суда, чтобы, когда пронзившие во время оно увидели по пророчеству Пронзенного (Откр. 1, 7; ср.: Ин. 19, 37; Зах. 12,10), так [же] и остальное оказалось соединенным и подчиненным. Ибо когда в час конца все покорится Христу, как говорит апостол, тогда «Он Сам покорится Покорившему все Ему» (1 Кор. 15,28). Но что мы узнаём [из Писания] о человеческой плоти, которую ради нас приняло Слово четыреста неполных лет назад? Будет ли и в грядущих веках Слово обладать ею, или только до момента суда? Ведь необходимо, чтобы исполнилось сказанное пророком. Он говорит: «Ибо воззрят на Того, которого пронзили»; пронзили же, разумеется, плоть.
128. (Составив одно некое сочинение, [Маркелл] говорит, что сделал это) потому, что познал единственность Бога.
Анфима, епископа Никомедии и мученика, из того, что он написал Феодору о Святой Церкви (пер. Ф. Г. Беневича)[446]
1. Как Бог — один и один Сын Божий, и Дух Святой один[447], так и человек от Бога, и мир — один, и одна кафолическая и апостольская Церковь, и одно крещение[448] во всем мире, как и говорит Павел: «Бог один, вера одна, одно крещение» (Еф. 4, 5).
2. Итак, во всей вселенной[449] кафолическая и апостольская Церковь одна, которая, переняв от апостолов, сохраняет веру и доныне. Она зовется кафолической[450] [или: всеобщей], так как она распространена по всему миру, как сказано: «По всей земле проходит звук их, и до пределов вселенной слова их» (Пс. 18, 5) и «На всяком месте будут приносить фимиам имени Моему, чистую жертву: велико будет имя Мое между народами» (Мал. 1, 11), и снова пророчество Сыну, как будто от лица[451] Бога и Отца: «Вот, — говорит, — Я сделаю Тебя светом народов, чтобы спасение Мое простерлось до концов земли» (Ис. 49, 6).
3. Ереси же не получили [происхождения] ни от апостолов, ни от их учеников, ни от наследовавших [им] епископов (поскольку они, пожалуй, и не звались бы ересями, ибо зовутся ересями потому, что избирают (?????) что?то свое особенное и следуют ему[452]). И опять же они существуют не повсюду, но ограничены очень небольшим пространством, где диавол силен обманывать неких [людей] пустым властолюбием и поставить их во главе своих обманов — поэтому и не зовутся ими [созданные] церкви кафолическими.
4. Итак, следует сказать, откуда и от кого еретики взяли свои основные идеи[453], и как они были низведены еретиками в трясину гибели. Ибо есть обычай у еретиков похищать друг у друга и изобретать сверх того новое — утверждая, что они являются учителями друг у друга.
5. Сперва по попущению Божиему саддукеи из иудеев[454] провозгласили, что нет ни Воскресения, ни Святого Духа, исповедуя, что нет ни ангелов, ни пророков[455]. От них, немного изменив, Керинф[456] передал это эвионитам[457].
6. И опять же ученики Симона, называемые гностиками, Менандр, Сатурнин и Василид[458], Марк, и Колорвас, и остальные придумывали [каждый] новое друг [по сравнению] с другом и передавали тем, кого этим и обманывали, отсюда и звали самих себя гностиками[459]. Офиты[460] и Каиниты[461], Сифиты[462] и последователи Гермеса и Селевка[463] и остальная толпа еретиков, несших этот вздор, переняли его от них, как и ученики Николая: Карпократ[464], Продик и Епифаний, и они сами добавили от себя новое. Или как Маркион и Лукиан[465], опиравшиеся на Кердона[466], от коих манихеи взяли свои основные идеи[467], добавив новое.
7. Все они взяли основные идеи своей нечестивости от философов: Гермеса, Платона и Аристотеля[468].
8. И поскольку ересь ариоманитов[469] разорила Церковь Божию, следует и о ней сказать, дабы ты мог увидеть, что вместе с искусной[470] софистикой они переняли и учения[471] древних.
9. Итак, они учат о трех ипостасях[472], как первый придумал Валентин, ересиарх, в своей книге, названной им «О трех природах»[473]. Ибо сам первый выдумал три ипостаси и три лица Отца, Сына и Святого Духа[474]; и обнаруживается, что он похитил это от Гермеса и Платона.
10. Поэтому, опять же, измыслили, что прежде веков Отцом был создан второй Бог, как сказал Астерий[475], избранный среди них, обученный Гермесом, прозванным «Трижды Величайшим». Ибо он так говорит врачу Асклепию: «Так вот, слушай, Асклепий. Господь и Творец всего, Коего мы имеем обыкновение называть Богом, создал еще и второго Бога видимого и осязаемого»[476]. Поэтому он приходит к Единородному Богу, вместо Единородного Сына, о Коем сказано у Иоанна (Ин. 1, 18; 3, 16 и 18).
11. Позже Трижды Величайший снова говорит: «И когда Он Его сотворил первого, единственного и одного, то Он показался Ему прекрасным и исполненным всяких благ, и Он восхитился Им и полюбил Его, как собственное детище»[477].
12. Итак, с того времени у них возобладало мнение, что есть первый и второй Бог. Поэтому Евсевий Кесарийский и написал: «нерожденный»[478].
13. Платон же так говорил Горгию: «Все вышеназванные вещи, рожденные в то время под воздействием необходимости, взял в свои
