можно называть Единородным Богом и Он не равен по чину остальной твари[653]. Третьим по порядку в триаде Евномия является Дух, произошедший вследствие повеления Отца и действия Сына и призванный освящать творение и укреплять верных[654]. В целом, как и в случае Ария, триаду Евномия по определенным признакам можно поместить в русло идей среднего платонизма: Бог находится во главе иерархии бытия, удаленный от низших чинов иерархии и непосредственно не соприкасающийся с ними, но имеющий отношение к миру через посредников. Волевой н, по выражению М. Барнеса[655], морально–политический язык властвования, который Евномий часто использует, когда говорит об отношении Бога к Единородному п к миру, берущий свое начало в платоновском «Государстве» (509), сближает построения Евномия, по мнению Барнеса[656], с трактатом «О мире» Пс. — Аристотеля. Говоря о триаде Бог—Сын—Дух, Евномий использует понятие ?????[657] — «порядок», или даже «иерархический порядок». Хотя Бог, Сын и Дух представляют собой определенный иерархический порядок, Бог является установителем этого порядка[658].
Методологическая база, на которой Евномий строит положения, развиваемые в «Алологии», состоит в следующем. Евномий проводит различие между двумя путями (богословского) анализа: во–первых, когда делаются выводы исходя из знания о сущностях, или, как еще говорит Евномий, — «закона природы»[659], и, во–вторых, когда судят о природе субъекта исходя из знания о его действиях. Каждый из этих путей, согласно Евномию, приводит к пониманию, что Сын не подобосущен и не единосущен Богу. Первый — потому, что сущность Бога в том, что Он нерожденный, т. е. не имеет причины и начала для Себя, а Сына — в том, что Он есть порождение, т. е. имеет начало и причину, а значит, «нерожденное» и «порождение» не могут являться одной сущностью или обладать сущностями, подобными друг другу. Второй пуп» — от деяний к сущностям, согласно Евномию, демонстрирует неподобосущие и неединосущие Сына Богу на основании того, что поскольку Сын есть творение Бога, а Дух — Сына, то из этого следует, что Дух не может быть одной сущностью с Сыном, а Сын — с Богом, так же как они не могут иметь и подобные сущности.
Обратим внимание на то, что специфика Евномиева понимания триады сущность—сила—энергия (действие) такова, что для него действие простой сущности (каковые есть сущности Бога, Сына и Духа) мыслится в контексте воли, а не естественного движения природы, т. е. как нечто внешнее по отношению к сущности, как низшее и слабейшее; а потому и произведения, «дела» этой сущности, тождественные по статусу с действиями, являются низшими и слабейшими относительно Первопричины. Согласно пониманию Евномия, это так именно из?за простоты сущности, ибо в противном случае произведения сущности были бы равными с ней и сущность не была бы простой[660]. М. Барнес, исследуя взгляды некоторых представителей философского окружения Евномия в отношении понимания соотношения последовательности дщность—сила—энергия (?????—???????????????), обращаясь к трудам Галена, Климента Александрийского, Оригена, императора Юлиана и Ямвлиха, пришел к выводу, чго Евномиево понимание этого вопроса нестандартно в отношении его окружения. Барнес отмечает, что специфика понимания Евномием соотношения сущности Бога и Его действия проявляется в философском языке, используемом Евномием, в виде отсутствия опосредующего звена между сущностью и энергией — силы (???????), когда речь идет о действии Божией сущности, и этим как бы разрывается связь энергии и сущности[661]. Однако можно сказать, что на месте понятия «силы» (???????), которое используется обычно у древних авторов (особенно у платоников) чтобы показать, что энергия (????????) являет сущность (?????), в системе Евномия находится понятие «власти» (???????) (которое имеет очевидные коннотации к «воле»), обеспечивающее разрыв между ????? и ????????.
С этим связана и специфика осмысления Евномием христологической проблематики. Евномий утверждает, что Сын, будучи неподобным Отцу по сущности, подобен с Ним по воле[662]. Евномий подразумевает, что энергия простой сущности может быть только «волей», и эта «воля» не способна являть сущность. Подобие воления Сына волению Отца заключается в том, что Сын есть исполнитель воли Отца, Его орудие. Так как Бог не действует непосредственно в мире, ибо, как объясняет Евномий во второй «Апологии», мир этого не выдержал бы, то Сын является исполнителем Его воли в отношении тварного мира. И поскольку Сын относится к тварной сфере, но тем не менее является исполнителем воли Бога, то можно сказать, что в христологии Евномия, заключающейся в концепции Сына как «орудия» Бога, мы как раз сталкиваемся с проявлением принципа, согласно которому имеется разрыв между ????? и ????????, т. е. в нашем случае между сущностью (Бога) и Его деятельностью, которая, с одной стороны, есть Сам Сын, а с другой — деятельность Сына в тварном мире.
Немалое внимание Евномий уделяет в «Апологии» вопросам осмысления языка. В этом отношении Евномий, во–первых, настаивает на природном соответствии истинного имени и именуемого, во–вторых, указывает на методологический принцип, по котором, зная природу подлежащего, необходимо искать и находить это естественное имя[663], в–третьих, в «Апологии» имеются зачатки учения, согласно которому имена (предикаты), прилагаемые к Богу, не могут считаться имеющими статус продукта человеческой фантазии или «примышления» (???????), и в качестве истинных имен, не измышленных человеком, все Божественные имена имеют одно значение, т. е. в действительности значат одно и то же — «нерожденность»[664].
Вторая апология Евномия, носящая название «Апология на Апологию», была написана как ответ на сочинение свг. Василия Кесарийского «Опровержение на защитительную речь злочестивого Евномия», которое тот написал в качестве опровержения Евномиевой «Апологии». К сожалению, вторая апология Евномия сохранилась лишь во фрагментах (как правило, небольших) или в пересказе в сочинениях свт. Григория Нисского «Против Евномия» и «Опровержение Евномия»[665]. Скажем сначала о структуре этого сочинения.
Свт. Григорий Нисский[666] и Фотий[667] упоминают, что «Апология на Апологию» состоит из трех книг, олнако историк Филосторгий, который принадлежал к евномианской общине (и даже лично в молодости видел Евномия), упоминает о пяти книгах. Вероятно, всетаки, что Евномий написал пять кннг в ответ на сочинение свт. Василия, однако свт. Григорий отвечал на три из них, и таким образом отрывки только из трех книг дошли до нас[668]. Евномий начал издавать книги своей второй апологии примерно четверть века спустя после издания свт. Василием своего сочинения; первые книги стали появляться около времени смерти свт. Василия Кесарийского — в самом конце 370–х гг.
Насколько можно реконструировать на основании пересказа и сохранившихся отрывков, первая часть первой книги второй апологии Евномия посвящена истории опубликования им первой апологии. Во второй части первой книги Евномий защищает положение первой апологии (Апология 7.3—15), заключающееся в представлении о том, что истинное имя сущности Бога — нерожденность, и вообще касается темы усиологин в ее приложении к Отцу, Сыну н Духу, а также рассуждает о природе ангельских чинов. Опровергая возможность приложения понятия «еднносущне» к Святой Троице, Евномий утверждает, что в области Божественного, и в меньшей мере в сфере умного мира, не может идти речь о какой?либо общности, тогда как общность возможна только для мира материального[669][670]. Кроме того, Евномий в первой книге «Апологии на Апологию» развивает учение о путях познания: от сущностей — к делам и наоборот[671]. Вторая книга «Апологии на Апологию» посвящена критике утверждения свт. Василия, что все имена, прикладываемые к Богу, суть человеческие «примышления» (???????), т. е. представляют собой плод человеческой мысли. Евномий противопоставляет этому учению положение, согласно которому все Божественные имена имеют одно значение, а также развивает учение о богоданности человеческого языка. Также в этой книге обсуждается вопрос, разобранный еще Аэцием в «Синтагматионе», о том, что «нерожденность» не есть лишение. Третья книга «Апологии на Апологию» — последняя, фрагменты из которой до нас дошли, — посвящена обсуждению природы Сына и теме воплощения.
Остановимся на специфике христологии Евномия и на его понимании воплощения. В отличие от Ария, Евномнй не считал, что Сын сотворен из ничего, тем не менее он делал акцент в первой апологии на том, что «было, когда Сына не было»[672]. По всей видимости, положение, согласно которому Сын не является сотворенным из ничего, в представлении Евномия связано с тем, что Сын сотворен непосредственно Богом, в то время как остальная тварь создана Сыном как орудием Бога в делах творения. В своей второй апологии Евномий развивает те моменты христологии, которые остались за рамками первой апологии. Согласно Евномию, Сын есть Вестник, Ангел Бога[673] — Ангел, отличающийся по своей природе от остальных умных сил[674]. Он есть их Творец, так же как и Творец остального мира, и в качестве Творца Он является Богом для тварного сущего и Ему поручено примышление о нем[675]. Таким образом, для Евномия является актуальной парадигма: «Бог» в отношении какого?то сущего есть тот, кто его сотворил; поэтому Всевышний Бог есть Бог для Сына и мира (т. к. посредством Сына именно Он сотворил мир), и в то же время Сын есть Бог для мира. Бога, сотворившего Сына, Евномий называл Богом в собственном смысле, Богом истинным (ср.: 1 Ин. 5, 20), в то время как Сыну, согласно Евномию, свойственно имя «Бог» без прибавления: «истинный»[676]. Таким образом, в системе Евномия Христос, оставаясь по природе тварью, является Богом по имени в отношении тварного мира.
Евномий не мог принять учения об истинном Боговоплощении. Согласно его мнению, истинный Бог — Бог Всемогущий, Творец и законоустроитель тварного мира, конечно же, не может принять плоть и подчиниться тварным законам. Критикуя аналогию, приводимую свт. Василием, согласно которой Отец и Сын подобны свету нерожденному и рожденному, Евномий пишет:
Если [Василий] может доказать, что и Бог всех, Который и есть свет неприступный (1 Тим. 6, 16), был или мог быть во плоти, прийти под власть, повиноваться повелениям, подчиняться человеческим законам, понести крест, то пусть говорит, что свет равен свету[677].
В доктрине Евномия невозможно нарушение онтологического порядка, нисхождения онтологически высшего к низшему; несмешанный и неизменяемый Бог не может претерпеть смешения с тварным и изменяемым началом — но существо, принадлежащее к определенному порядку, может претерпеть трансформации внутри этого порядка. Таким образом, место Боговоплощения у Евномия занимает явление тварного Сына в тварный же мир[678]. Этот акцент на жестком, ненарушаемом онтологическом порядке триады высших существ, делающим невозможным истинное Боговоплощение, — акцент, отсутствующий у Ария и в раннем арианстве (где невозможность истинного Боговоплощения принималась по умолчанию, не оговариваясь специально), — является наследием интуиций античной философии, и платонической мысли в первую очередь.
Согласно Евномию, Сын, в противовес Отцу, изменяем, смешан и подвержен претерпеваниям[679]. Противопоставление непретерпеваемого Бога претерпевающему Сыну — не только аллюзия на крестные страдания Сына, но и продолжение неоарианской линии, намеченной у Аэция, который подразумевал, что Бог, будучи Причиной Сына,
