то был нерожден.
14. Однако издавна уже прекрасно исповедуется, что нет никакого иного нерожденного, кроме Бога. Итак, либо они изменяют это исповедание, вводя еще одного нерожденного, или, если они все же придерживаются его, пусть откажутся говорить, что Сын был рожден тогда, когда уже был, поскольку именование Сына порождением никоим образом не согласуется с нерожденностью. Ибо иначе произошло бы полное смешение слов и вещей: притом что одна сущность и есть и называется нерожденной, вводилась тем же определением [т. е. «нерожденный»] сверх этого еще иная сущность, которая бы называлась «рожденной». Так что, согласно им, Сын бы именовался «нерожденным», а Отец — «не рождающий» (если бы Сын не был рожден).
Разве что кто?то, по пословице, желая излечить зло — злом, меньшее — большим[734], помыслит происхождение посредством приращения или изменения, не поразмыслив хорошо и над этим, вдобавок ко всему предыдущему; ведь если что?то прирастает, то прирастает через прибавление чего?то внешнего. Откуда же возьмется это добавляемое, если мы не предположим [существование чего?то] другого? Но если так, необходимо примыслить много существ, и притом нерожденных, для восполнения одного. Но если приращение происходит из ничего, то, что лучше, исповедать, что все не–сущее порождается по воле приводящего [в бытие Бога] или сказать, что [эта] сущность составлена из сущего и не–сущего? А если бы оно изменилось, то поскольку нет того, во что бы оно изменилось, то по необходимости изменение произошло бы в не–сущее. И разве это не нелепость, если не нечестие — говорить, что сущее изменилось в несущее?[735] Однако необходимо отбросить эту полную нелепицу, если не сказать — безумие, и придерживаться с рассудительностью истины.
15. Но люди, ответственные за эти и еще более многочисленные нелепицы, забыли о себе; [это] не нас следует осуждать за дерзость, а их самих обвинить в нечестии. Мы же, держась доказанного и в прежние времена святыми, и теперь нами, и находя, что ни Божия сущность не допускает ни рождения (как нерожденная), ни разделения [в Себе], ни разделения [на части] (как нетленная), и не существует ничего другого, что могло бы служить подлежащим[736] для рождения Сына, говорим, что Сын родился не бывши прежде, при этом сущность Единородного мы не делаем общей с теми вещами, которые из небытия пришли в бытие, ибо не–сущее не есть сущность[737].
На основании же воли Сотворившего[738] мы определяем различие [между Единородным] и всеми остальными [тварями] и отдаем Ему столько превосходства, сколько необходимо иметь Творцу пред Своими тварями. Все ведь было сотворено «через Него» (ср.: Ин. 1, 3), мы это исповедуем согласно с блаженным [апостолом] Иоанном, поскольку Его зиждительная сила была порождена свыше тогда же, когда и Он, так что Он стал Богом Единородным в отношении всего, что было сотворено после Него и через Него. Один ведь, будучи рожден и сотворен силою Нерожденного, Он стал совершеннейшим служителем для [исполнения] всякого созидания и воли Отца[739].
16. Если же из?за [именований] «Отец» и «Сын» мы должны представить себе рождение [Сына] человеческим и телесным и если, делая наведение от рождений людей, придавать Богу имена, означающие участие[740] и страсти[741], тогда, поскольку Бог также и Создатель, необходимо предположить материю для создания [творения], согласно заблуждению греков. Ибо человек, который рождает из своей сущности, ничего не может и создать без материи. Но если они это отвергают, не заботясь о буквальности имен, поскольку хотят сохранить только понятия, подобающие Богу, считая, что Он творит только Своею силой [не пользуясь материей], то почему тогда имя «Отец» дает у них место в Боге страстям и участию? Ибо какой здравомыслящий человек не согласится, что из имен некоторые имеют общее только в звучании и произношении, но не в значении? Например, когда мы говорим об «оке» применительно к человеку и к Богу, в одном случае оно означает некий член [тела], в другом — иногда защиту и сохранение праведников, иногда — знание дел [человеческих].
17. Однако многие имена, различные по звучанию, имеют одно значение, например: «Сущий» (Исх. 3,14) и «Единый истинный Бог» (Ин. 17, 3). Итак, когда мы говорим о Боге как Отце, не следует думать, что Его действие общее с действием человека, или же в обоих случаях подразумевать течение или страсть, поскольку Один — бесстрастен, а другой [рождает] со страстью. Или когда мы говорим о Нем как о Духе, [не следует думать,] что Он имеет природу духов. Во всех случаях мы сохраняем аналогию, и, слыша, что Сын есть тварь, пусть никто не оскорбляется этим, как будто через общность имен делается общей и сущность. Он ведь — порождение и творение нерожденного и нетварного, а небо, и ангелы, и все остальное творение — творение этой твари, созданное через Него повелением Отца. Именно так мы сможем сохранить истинный смысл Писаний, говорящих о Сыне как о порождении и творении, чтобы нам не сойти с пути трезвого рассуждения и — ни приписать Богу разделение на части, ни [положить] Его собственной сущности в качестве основы для появления [Сына], ни представить какой?либо материи для творения; из чего и происходит, по сути, различие имен[742].
18. Итак, поскольку Бог и рождая не передает Своей природы рождаемому по подобию людей (ибо Он нерожденный) и, творя, не нуждается ни в какой материи (будучи самодостаточным и могущественным), совершенно неразумно отрицать, что [Сын] — тварь. Поскольку было показано из этого доказательства и из других подобных, что мы не должны пытаться установить полное соответствие между именами и значениями, ни пытаться отличить различное, но [необходимо] обращать внимание на понятия подлежащих и приводить в соответствие [с ними] наименования (поскольку природа вещей ни в коей мере не следует звукам, но необходимо, чтобы смысл имен приспосабливался к вещам в их значении), то достоин порицания тот, кто, будучи убежден, что Сын — произведение и творение, и понимая, что Бог нерожденный и нетварный, противоречит предыдущим исповеданиям, добавляя нечто другое и вводя подобие сущностей[743]. Хотя им, если только они заботятся об истине, надлежало при разнице имен признать и разницу сущностей[744], ибо так и только так они сохранят правильный порядок, воздавая каждой из этих [сущностей] подобающее исповедание. Но если они не придерживаются такого учения, то пусть хотя бы сохранят последовательность в своем предположении (????????), и если не отказываются от тождественности природ, то пусть лишат наименований, которые им подходят, поскольку мы показали в предыдущем слове, что именования обозначают сами сущности.
19. Но, может быть, кто?нибудь охочий до споров скажет: если верно, что нужно придавать значение словам и с их помощью подходить к пониманию подлежащих, то мы утверждаем, что нерожденный и рожденный [как таковые] различны, но что свет и свет, жизнь и жизнь, сила и сила — сходны[745]. Мы ответим [на это] не заменяя посохом ответ на вопрос, по слову поклонника Диогена[746], — ибо кинизм далек от христианства, — но, усердно следуя блаженному Павлу, учащему, что нужно терпеливо наставлять противников (ср.: 2 Тим. 2,25), [ответим], что один — свет нерожденный, а другой -рожденный. Когда мы говорим о Нерожденном, означает ли свет нечто иное, чем [Не]рожденный, или же один и другой [т. е. свет и Нерожденный] — тождественны[747]? Если один свет есть нечто иное с другим, то очевидно, что состоящее из того и другого сложно, но сложное не есть нерожденное. Если же они тождественны, то насколько отличаются рожденное с нерожденным, настолько же необходимо отличаться свету от света, жизни от жизни и силе от силы[748]. Ибо есть одно правило и один способ разрешения подобных [вопросов]. Итак, если все то, что говорится для обозначения сущности Отца равно по смыслу значения с «Нерожденным», из?за того, что эта сущность неделима и несложна, по той же причине то, что говорится о Единородном, [говорится] и о «Порожденном», но даже они говорят, что эти [вещи[749]] следует различать. Какой тогда еще может быть аргумент, приводящий к подобию сущностей, или что бы могло ограничивать превосходство [Божие] чем?то большим, когда всякое протяжение, всякое время и подобное этому исключаются, поскольку сущность [Божия] проста и едина, и такою мыслится?
20. Во–первых же, кажется мне, что осмелившиеся никому не подвластную, высшую всякой причины, свободную от всех законов сущность сравнить с сущностью рожденной и подчиненной отеческим законам или вовсе не вникали в природу всего, или не с чистою мыслью судили об этом[750]. Ибо проложены для нас два пути, чтобы найти искомое: один, это когда мы обозреваем сами сущности и судим о каждой из них посредством их чистого логоса [или: определения], другой же [состоит] в исследовании действий, когда мы различаем [сущности] исходя из созидательной деятельности и результатов. Итак, ни один из этих двух путей не может обнаружить подобие сущностей [Отца и Сына].
Ведь если начать рассмотрение исходя из сущностей, то [стоящая] превыше царства и вовсе не допускающая рождения сущность, научая этим ум, который приближается к ней с благим расположением, повелевает по закону естества как можно дальше устранить сравнение с иным и нам указывает представлять себе ее действие подобающим и сообразным достоинству этой сущности[751]. Если же кто?либо начинает рассмотрение с созданий и от них возводится к сущностям, то, находя, что Сын есть творение Нерожденного, а Утешитель — Единородного, и из превосходства Единородного удостоверяясь в различии действия, получает он несомненное доказательство и разности по сущности[752]; не говоря уже о третьем [аргументе], что действующий самовластно совершенно отличен от того, кто действует повелением Отчим и исповедует, что Он «ничего не творит Сам от Себя» (Ин. 5, 19), [отличен] как поклоняемый от поклоняющегося.
21. Итак, если они считают, что не нелепо приписывать равенство одного с другим во всем этом, как то — сущности, действии, власти и имени, устраняя различие в именах и вещах, то пусть ясно скажут, что есть два Нерожденных. Но если это явное нечестие, пусть они не пытаются под покровом слова подобие ввести то, что все исповедуют нечестием. Однако чтобы не казалось, что мы насилуем истину собственными вымыслами и доводами (согласно клевете, которая на нас возводится и повсюду распространяется), мы приведем доказательства из Писаний. Один Бог возвещается и законом и пророками. Что Он же Бог Единородного, исповедует и Сам Спаситель: «Ибо Я восхожу», — говорит, — «к Моему Богу и Богу Вашему» (ср.: Ин. 20, 17). Есть только один истинный Бог (ср.: Ин. 17,13), единый мудрый (ср.: Рим. 16, 27), единый благой (ср.: Мф. 19, 17), единый всемогущий (1 Тим. 6, 15), единый
