они происходят соответственно претерпеванию{8}. Но никто не назовет невольным действие по расчету и осознанному предпочтению, когда мы привели себя в движение и кинулись в дело, при знании всех частностей. Между тем было показано, что и начало [таких действий] — в самих [действующих]; следовательно, они вольны.
Так как мы многократно упоминали об осознанном предпочтении и о том, что зависит от нас, надо разобраться и с осознанным предпочтением.
Гл. 33. Об осознанном предпочтении
Итак, что такое осознанное предпочтение? Может быть, то же, что вольное, так как все, [совершаемое] по осознанному предпочтению, вольно? Однако — не наоборот, что было бы, если бы вольное и осознанное предпочтения были тождественны. Между тем мы находим, что вольное гораздо шире. Действительно, всякое осознанное предпочтение вольно, но не все вольное [совершается] по осознанному предпочтению. Так, и дети, и бессловесные [животные] действуют вольно, но, конечно, не по осознанному предпочтению; и то, что мы делаем в ярости, не прикинув заранее, делаем вольно, однако, конечно, не по осознанному предпочтению. Даже когда к нам внезапно пришел друг, мы радуемся вольно, но, конечно, не по осознанному предпочтению. И тот, кто неожиданно нашел сокровище, вольно натолкнулся на находку, но не по осознанному предпочтению. Из всего этого следует, что вольное [деяние] и осознанное предпочтение — не одно и то же.
Но может быть, осознанное предпочтение есть стремление{1}? Нет, не то. Стремление ведь разделяется на три [вида]: на вожделение, ярость и хотение (????????)[1128]{2}. Но что осознанное предпочтение не есть ни ярость, ни вожделение, очевидно из того, что люди не имеют ничего общего с неразумными животными в плане осознанного предпочтения, а только — в плане вожделения и ярости. Если же в этих [способностях][1129] мы сходимся с животными, а по осознанному предпочтению — отличаемся [от них], то очевидно, что осознанное предпочтение — это одно, а ярость и вожделение — нечто иное. Обнаруживает это и невоздержанный [человек], одолеваемый вожделением и поступающий согласно с ним, конечно, не по осознанному предпочтению: ведь в нем осознанное предпочтение противоборствует вожделению; а если бы они были тождественны, то не враждовали бы между собой{3}. С другой стороны, воздержанный, действующий по осознанному предпочтению, не поступает по вожделению{4}. А что осознанное предпочтение не есть и хотение, очевидно из следующего. Не ко всему, к чему приложимо понятие осознанное предпочтение, приложимо и понятие хотения. Так, мы говорим, что хотим быть здоровыми, но никто не сказал бы, что он предпочитает быть здоровым. Можно хотеть быть богатым, но предпочитать быть богатым нельзя[1130]. Кроме того, хотение может относиться даже к невозможному, осознанное предпочтение же — только к тому, что зависит от нас{5}. Ведь мы говорим так: хочу быть [сделаться] бессмертным, но не говорим: предпочитаю быть бессмертным. Хотение относится только к цели, осознанное предпочтение же — к тому, что [ведет] к цели{6}, по той же аналогии, какую имеет то, что подлежит хотению, к тому, что подлежит прикидке{7}: хотению ведь подлежит цель, а прикидке — то, что [ведет] к цели. Затем, мы осознанно предпочитаем только то, что, как мы думаем, может произойти благодаря нам{8}, тогда как хотим и того, что благодаря нам самим произойти не может, как, например, победить какого?нибудь полководца.
Итак, достаточно выяснено, что выбор не есть ни ярость, ни вожделение, ни хотение. А что он не есть и убеждение (????), становится очевидным как из тех же самых доказательств, так и из других. Убеждение ведь относится не только к тому, что зависит от нас, но и к вечному. Затем, убеждение мы называем истинным и ложным, предпочтение же не называем истинным и ложным. Далее, убеждение относится к общему, а предпочтение — к единичному [частному]: ведь предпочтение бывает относительно того, что следует делать, а это последнее — единично.
Однако осознанное предпочтение не есть и прикидывание. Прикидывание ведь есть исследование [взвешивание] относительно того, что следует делать тому [кто прикидывает]; а осознанно предпочитается то, что до этого решено на основании прикидки. Таким образом, очевидно, что прикидывание касается того, что еще исследуется[1131], а осознанное предпочтение — того, что уже предрешено.
Итак, о том, что не есть осознанное предпочтение, сказано; скажем теперь о том, что оно такое. Оно есть нечто смешанное из прикидки, решения и стремления, и именно — ни стремление само по себе, ни решение, ни одна только прикидка, но нечто составленное [сложное] из всего этого. Подобно тому как о животном мы говорим, что оно состоит из души и тела и что, однако, животное не есть тело само по себе, ни одна только душа, но то и другое вместе, точно так же [следует сказать] и о осознанном предпочтении. Что оно есть некоторая прикидка, то есть прикидывание вместе с последующим решением, хотя и не прикидка сама по себе, это очевидно и из этимологии. «Предпочтительное» ведь значит «более приемлемое, чем другое»; но никто не решает прежде, чем прикинет, и не предпочитает, не решив [что более приемлемо]. А так как не все, показавшееся нам хорошим, мы рвемся осуществить на деле, то тогда только уже решенное на основании прикидки становится осознанным предпочтением, то есть предпочтенным, когда присоединится стремление{9}. Итак, осознанное предпочтение необходимо бывает относительно того же, что и прикидка. А из этого выходит, что осознанное предпочтение есть стремление, обладающее [способностью] прикидывать относительно того, что зависит от нас, или — прикидывание, обладающее [способностью] стремиться к тому, что зависит от нас. Ведь осознанно предпочитая — мы кидаемся к тому, что уже решено на основании прикидки. А так как осознанное предпочтение, как мы сказали, бывает относительно того же, относительно чего и прикидка, то разъясним — относительно чего бывает прикидка и чего касается прикидывание.
Гл. 34. Чего касается прикидывание
Прежде чем говорить о том, чего касается прикидывание, правильнее будет определить — чем отличается прикидывание от исследования. Ведь прикидывание и исследование — не одно и то же, но весьма отличны одно от другого, даже если прикидывающий прикидывает, что?то исследуя. Так, мы исследуем, больше ли Солнце Земли; но никто не говорит: я прикидываю, больше ли Солнце Земли. Действительно, исследование по отношению к прикидыванию есть родовое [понятие], и потому понимается гораздо шире. Ведь всякое прикидывание есть некоторое исследование [изыскание], но не всякое исследование есть прикидывание. Это уже показано. И слово рассматривать (??????????) мы употребляем иногда в смысле «прикидывать», как, например, рассматриваю, следует ли плыть, а иногдав смысле «обдумывать», как, например, рассматриваю предмет знания [а не прикидываю его]. Не разграничивая ясно [подобные] выражения, мы часто сбиваемся с толку, считая тождественным не тождественное. Итак, после того как различие этого[1132] стало очевидным, остается сказать — чего касается прикидывание[1133].
Мы прикидываем относительно того, что зависит от нас, и благодаря нам может произойти, и имеет неясный конечный результат, то есть может произойти и так, и иначе. Относительно того [прикидываем], что зависит от нас, сказано, конечно, потому, что мы прикидываем только относительно того, что следует делать; а это — зависит от нас. Ведь не прикидываем мы относительно[1134] так называемой созерцательной философии, ни относительно Бога, ни относительно того, что происходит по необходимости, то есть всегда одним и тем же образом[1135], — как например о годичном круге, — ни о том, что не всегда существует, но всегда происходит одинаково, — как например, о заходе и восходе Солнца, — ни о том, что происходит по природе, хотя не всегда одинаково, однако в большинстве случаев, — как, например, о седине шестидесятилетнего старца, или о пробивающейся бороде двадцатилетнего юноши[1136], — ни о том также, что происходит по природе, но то так, то иначе, неопределенно, — как например, о дожде или засухе, или граде, — ни о том, наконец, о чем говорят, что оно зависит от случая, а именно принадлежит к маловероятному! 1}. Вот почему сказано, что мы прикидываем о том, что зависит от нас.
Еще сказано: [мы прикидываем о том] что благодаря нам [может произойти], потому что не обо всех людях и не о всякой вещи мы прикидываем, но лишь о том, что зависит от нас и благодаря нам происходит. Ведь мы не прикидываем того, каким образом неприятели или отдаленные от нас народы могут хорошо управлять государством, — хотя у них это и подлежит обсуждению.
Однако и из того, что совершается благодаря нам и зависит от нас, не обо всем мы прикидываем, но необходимо еще прибавить: о том, что имеет неясный конечный результат. Ведь если нечто очевидно и общепризнанно, то мы уже не прикидываем. И не относительно дел или деяний, наукой или искусством установленных, прикидка. Ведь основания эти точно определены, за исключением немногих искусств, называемых «стохастическими», каковы, например, медицина, гимнастика и управление кораблем[1137]. Но ведь не о них только мы прикидываем, а [вообще] о том, что зависит от нас и благодаря нам происходит, что имеет неизвестный конечный результат и может произойти и так, и иначе.
Показано также, что прикидка относится не к самой цели, а к тому, что ведет к цели. Действительно, мы прикидываем не о том, чтобы быть богатыми, но о том, каким образом и посредством чего мы можем обогатиться. Коротко говоря, мы прикидываем исключительно только то, что одинаково вероятно [может произойти] в ту и в другую сторону{2}. Чтобы наша речь не потеряла чего?нибудь в отношении ясности, следует поговорить еще и об этом.
Можением{3} называется то, соответственно чему мы можем что?либо делать[1138]. Ведь ко всему, что мы делаем, у нас есть можение; каких нет можений, таких нет и деяний. Таким образом, деяние зависит от можения, а можение — от сущности: ведь и деяние — от можения» и можение — от сущности и в сущности. Итак, взаимосвязаны, как мы сказали, эти три: могущее (?????????), можение (???????) и возможное (???????). Сущность — это могущее; то, что дает нам силу мочь, — можение; а то, что естественно получается соответственно можению, — возможное. Из возможного же — одно необходимо, другое — вероятно. Необходимое, конечно, то, чему невозможно воспрепятствовать, или — то, противоположное чему невозможно; а вероятное — то, чему воспрепятствовать воможно, или — то, противоположное чему также возможно. Так, например: необходимо, чтобы живой человек дышал; противоположное этому невозможно, — чтобы живой не дышал; а вероятное — то, что сегодня случится дождь; но возможно и противоположное этому, — что дождя сегодня не будет. Затем, из вероятного одно называтся «весьма», другое — «мало», третье — «равно» [вероятным]: весьма [вероятно],
