церкви Македонии и Ахайи собирали и отсылали деньги верующим в Иерусалим (Рим. 15, 26). Из порицаний, с какими обращался апостол к коринфянам: «Всякий поспешает прежде других есть свою пищу (во время совершения агап), так что иной бывает голоден, а иной упивается» (/ Кор. 11,21), легко можно заключать, что в Коринфе при богослужении сначала не существовало обыкновения уделять что-либо из своих достояний на общую пользу. Такое обыкновение возникло первоначально в обществах христиан из иудеев, а потом по наставлению апостола утвердилось и в Коринфе. Вероятно, апостол Павел ввел это обыкновение и во всех основанных им Церквах.
Из посланий ап. Павла видно, что церковные суммы употреблялись на бедных и странников (Рим. 12, 13). Избыток у богатых лиц должен был восполнять скудость неимущих (2 Кор. 8,14). Не все, однако же, бедные должны были пользоваться церковным вспомоществованием: бедные и вдовы, имеющие достаточных родственников, должны пропитываться от этих последних, а эти в свою очередь не должны были обременять Церковь требованием вспомоществования для своих бедных, ибо каждый обязан заботиться о своих идомашних (1 Тим. 5,8-16). Ленивцыи праздношатающиеся также не могли рассчитывать на помощь от Церкви, ибо, по апостолу, кто не трудится, тот не должен и есть (2 Сол. 3, 10). Апостол Павел получал содержание из церковной кассы (Флп. 4,16-17). Правда, обыкновенно он питался трудами рук своих, но он ясно высказывает мысль, что проповедники Евангелия имеют все права пропитываться за счет Церкви. «Если посеяли мы в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное? Разве не знаете, что священнодействующие питаются от святилища? Так и Господь повелел проповедующим Евангелие жить от благовестия» (1 Кор. 9, 11-14). Само собой понятно, что могли заимствовать содержание из церковной сокровищницы не одни апостолы, но и церковные учителя: наставники оглашаемых (Гол. 6, 6), а также учащие пресвитеры, которые достойны сугубой чести (1 Тим. 5, 17).
Посмотрим теперь, в каком положении находится занимающий нас вопрос во II и III веках.
Вошедшие в обыкновение в век апостольский пожертвования на пользу Церкви, обыкновенные и чрезвычайные, строго удерживались и в последующее время: пожертвования обыкновенные собирались каждый воскресный день, при совершении Евхаристии. Жертвовали, кто сколько был в состоянии и сколько хотел; пожертвование отдавалось пресвитеру или епископу, как свидетельствует св. Иустин (Апол., гл. 67). То же было и в середине III века. Если Тертуллиан делает упоминание о сборах ежемесячных, которые состояли главным образом из денег (Апол., гл. 39), то это нисколько ни исключало воскресных пожертвований, которые главным образом состояли из натуральных продуктов — молока, меда, масла и в особенности хлеба и вина (Апостол, прав. 3-е).
Церковь постоянно призывала своих членов к посильным пожертвованиям в пользу неимущих. «Кто делится с ближним от всего, дает каждому просящему, тот идет путем света» (Варнава. Посл., гл. 19). Христианские писатели высоко ставят тех, кто во время поста, воздерживаясь от пресыщения, бывает в состоянии уделять необходимое для бедных (Ерм. Подобия, 5). Св. Киприан осуждает богатых, которые приходили в Церковь с пустыми руками, и за богослужением пользовались той долей, которая назначалась для бедных (Книга «О благотворениях»).
Когда с течением времени христианские общества сделались многочисленнее и явилась нужда иметь многих духовных лиц, возникает мысль и забота о том, чтобы церковные доходы увеличить и сделать их более регулярными. Увещания Оригена, Киприана и книга так называемых Постановлений Апостольскихсвидетельствуют, что вообще доходы духовенства были очень незначительны. Этой беде старались помочь через утверждение обычая приносить на пользу Церквиначатки и десятину от стяжаний. Этот источник доходов указывался ветхозаветными учреждениями и законами. Учение о начатках и десятине, как источнике церковных доходов, развивалось в Церкви постепенно. У церковных писателей II века ясных свидетельств относительно этого предмета не находим. Иное дело в III веке. У св. Ипполита уже встречаем указание на обычай приносить начатки в Церковь; приносились начатки хлебного зерна, вина, масла, меда, молока, шерсти и заработной платы; все это вместе с начатками от плодов земных, приносилось в храм епископу, который и благословлял приносимое. Оставались ли эти начатки на пользу Церкви, или же по благословении возвращались владельцу, об этом прямо не говорится. Но принимая во внимание слова молитвы, которая произносилась над начатками: «Да будут они в насыщение неимущим из народа Твоего», правильнее утверждать, что начатки были церковным достоянием (Постан. Апост. Кн. 8, гл. 40). Этим положено начало пожертвований начатков в пользу Церкви. О десятине Ипполит, однако же, ничего не упоминает. Также и Киприан, кажется, ничего не знал о подобном учреждении в христианском обществе. Если же Киприан в одном из своих писем проводит параллель между ветхозаветными левитами и христианскими клириками, то здесь раскрывается учение не о десятине, а о том, что духовенство должно пользоваться свободой от мирских занятий, чтобы беспрепятственнее служить Богу. Мысли эти само собой предполагают, что духовенство должно содержаться за счет верующих, но не за счет десятины, а вообще от подаяний. В другом случае Киприан говорит, что прежде христиане продавали свои дома и деньги полагали к ногам апостолов, а теперь мы не даем даже десятины от своих стяжаний (Книга «О единстве Церкви»).
Обычай брать десятину сначала появился на Востоке и отсюда перешел на Запад. На Востоке прежде всех учитель Церкви Ориген заговорил о десятине, а также о начатках. Об этом предмете он в особенности распространяется в одной беседе (которая известна под названием «De primitiis offerendis»). Отправляясь от мысли, что Ветхий Завет повелевает жертвовать в пользу священников начатки от плодов и домашних животных, он считает необходимым буквальное исполнение этих предписаний и в христианстве. Он говорил: «Пусть не возражают мне, что ветхозаветные правила не обязательны для христиан, потому что в Ветхом Завете есть различного рода предписания. Псалом XVIII говорит о законе, заповеди и оправдании. «Закон» — это такое предписание, которое находит в христианстве свое высшее исполнение, и потому христиане должны понимать и соблюдать его не буквально, а в духовном смысле. Сюда принадлежит закон, которым предписывается праздник Пасхи и обрезание. «Заповедь» (наприм., Десятисловие) не имеет преобразовательного значения, а потому должна быть применима и хранима христианами буквально. «Оправдание» же позволяет и буквальное, и аллегорическое объяснение. Предписание относительно начатков есть «заповедь», а потому и в христианстве оно должно быть исполняемо с буквальной точностью». Основания для этого Ориген представляет следующие: «Прилично и целесообразно приносить начатки для священников новозаветных, ибо Господь сказал: благовествующие Евангелие живут от благовестия и служащие алтарю питаются от алтаря. Далее, через подобную жертву верующие дают свидетельство о том, что они получили плоды от Бога. Ибо если кто верует, что получает их от Бога, то он знает, что он воздает тем честь Богу за Его дары, если дает начатки священникам. Наконец, Иисус сказал: горе вам, фарисеи, ибо вы даете десятину от самого малого, а важнейшее в законе забываете. Лицемеры! Одно должно делать и другого не оставлять. Если Христос, таким образом, требует, чтобы давали начатки и десятину, то тем более Он требует этого от Своих учеников, праведность которых должна быть больше праведности фарисеев» (Orig. in Num. horn. 11). В сочинениях Оригена встречаем даже одно место, в котором начатки и десятина рассматриваются не как свободные дары, а как прямая обязанность верующих (In Ies. Nav. horn. 17). Несомненно, что во времена Оригена вопрос о десятине и начатках был решен, по крайней мере, в теории. Вскоре эта теория переходит и в практику.
На той же точке зрения, как Ориген, стоит и писатель «Постановлений Апостольских». Если Ориген, однако же, главным образом имел в виду начатки, десятины же лишь только касался, то писатель «Постановлений» ставил то и другое рядом на одной линии. Это было шагом вперед в вопросе о церковных доходах. Во II книгеПостановлений говорится: «По повелению Божию даваемые десятины и начатки епископ должен употреблять, руководясь справедливостью, и добровольные дары, доставляемые ради бедных, он должен расходовать также» (Кн. II, гл. 25). Здесь находится ясное различие между узаконенными и добровольными жертвами. Дальше в том же месте Постановлений говорится: «Как в Ветхом Завете священники имели от мирян содержание, так и в Новом Завете те, кто живут для Церкви, должны питаться от благ церковных». Затем, приведя изречения из Ветхого Завета, в которых заключается заповедь о десятине, писатель продолжал: «Слушайте это вы, миряне, слыши, избранная Церковь Божия». Еще решительнее предписания на этот счет заключены в VIII книге Постановлений. Здесь уже не указывается оснований, почему нужно давать десятину и начатки, а просто предписывается исполнять это, как утвердившееся и общеизвестное правило. «Повелеваю о начатках и десятинах. Всякий начаток приносить епископам, пресвитерам и диаконам на пропитание их, а всякую десятину приносить на пропитание прочих клириков и девственниц, вдовиц и бедных» (гл. 30). Десятина и начатки до середины III века не были в обычае, но с этого времени постепенно входят в церковную практику.
По обстоятельствам бывали в Церквах особенные, чрезвычайные сборы пожертвований. Если обычных приношений было недостаточно для вспомоществования бедным, епископ данной Церкви побуждал общину к чрезвычайным пожертвованиям (Пост. Апост. Кн. 4, гл. 8). Преимущественно это случалось, когда какая-либо Церковь оказывалась в несчастье или беде. Тогда, когда разбойники ограбили нумидийские Церкви, Киприан объявил сбор в пользу пострадавших и послал 100 000 сестерций (мелкая монета) в указанные Церкви для выкупа пленных. Римская церковь в подобных же случаях отличалась особенно широкой благотворительностью. Дионисий, еп. Коринфский, так писал к папе Сотиру: «Издревле ведется у вас обычай оказывать всем братьям различные благодеяния и посылать вспомоществования многим Церквам, в каких бы городах они не находились, помогать нуждающимся и оказывать поддержку братьям, томящимся в рудокопнях» (Евсев. Церков. ист. IV, 23). Подобное же свидетельство встречаем о Римской церкви в послании еп. Дионисия Александрийского к папе Стефану (Там же. VII, 5).
Случалось, и отдельные лица из числа верующих делали чрезвычайные вклады в Церковь. В особенности при вступлении в христианство новопросвещенные изъявляли свою радость великими пожертвованиями на Церковь. Так, это известно о еретике Маркионе: присоединившись к христианству, он сделал вклад в церковную казну, который, однако, был ему возвращен, когда он отпал от Православия. Далее, те, кто чувствовал в себе призвание к прохождению апостольского благовестия, прежде чем вступить на это трудное поприще, отдавали свое имущество Церкви и бедным (Евсев. Церков. ист. III, 37).
Деньги, которые собирались с членов общины, хранились в церковной сокровищнице, которую Тертуллиан называл ящиком (area), Киприан и писательПостановлений Апостольских — корваной (слово «корвана» собственно значит «дар, приносимый Богу»).
