постоянно. В конце жизни, на собрании духовенства одного провинциального города, он рассказывал: «Но особенно я люблю читать Священное Писание обоих Заветов. Я не могу жить без этого чтения. Сколько тут содержания. Сколько открыто законов жизни души человеческой! Сколько человек, стремящийся к духовному обновлению, может почерпнуть здесь указаний для того, чтобы переродиться из злого в доброго. Особенно Святое Писание необходимо проповеднику. Здесь неисчерпаемая тема для проповедей: только сумей сам назидаться и других назидать»[51].
Святой Иоанн переживает чтение Священного Писания как опыт богопознания и самопознания. Но он ни на минуту не может оставаться пассивным в своем восприятии. Встреча со Словом Отца в Писании побуждает Иоанна к проповеди, чтобы от слышания Слова загоралась вера. Само же Слово очищает сердце проповедующего и возводит его к новой жизни. На этом пути христианина ждут искушения и соблазны, но то же Слово, Логос Воплотившийся, дает путнику свою благодатную поддержку.
Священник Александр Ельчанинов (1881 — 1934)
Талантливый педагог, дворянин, человек утонченной культуры, Ельчанинов стал священником уже после того, как с потоком беженцев покинул Россию. Бури революции и войны не поколебали его в намерении служить человеческому общению, теперь уже в качестве пастыря Церкви. Сохранился дневник отца Александра и его письма; вопросам, связанным с чтением Писания, отведено в них немало места.
Чтение Евангелия питает нашу любовь ко Христу и наряду с таинствами укореняет человека в Церкви. Напротив, отсутствие интереса к Священному Писанию — свидетельство маловерия и слабой любви к Богу. Отец Александр с большой настойчивостью повторяет: читать Евангелие надо ежедневно, желательно с утра, освящая этим чтением день. Важно воспринимать Слово как обращенное именно к тебе. Священник пишет о двух способах чтения Евангелия:
«1. Читать очень понемногу, по одному-два стиха и обдумывать их весь день, рассматривать их, как обращенные к тебе слова Христа.
2. Когда хорошо знаешь Евангелие — читать большими частями (всего Евангелиста, все 4 Евангелия сразу), чтобы уловить связь событий и общий дух. При слабой памяти это очень помогает и даже — существенно необходимо»[52].
Но по-настоящему понять Евангелие можно только на пути самоотвержения; здесь отец Александр верен аскетической традиции Православия, к которой он вообще был очень внимателен. Поскольку чтение Писания есть подвиг и восхождение, надо проверять, в какой стадии ты находишься: «В нашем восприятии Слова Божия различимы следующие моменты — слышание его, разумение, принятие сердцем и, наконец, употребление его к жизни… Проверьте себя — и медленно и упорно начните свой подъем по этим ступеням»[53].
Тонкий психолог, Ельчанинов с неожиданной стороны подходит к проблеме соотношения в практике христианина Писания и святоотеческой литературы: «Я убедился, что ежедневное чтение св. отцов и житий в наших условиях главнейшее и действительнейшее средство для поддержки нашей веры и любви… Естественный, казалось бы, путь к тому же через чтение Евангелия. Конечно, да, для тех, кто способен читать его с пользой. Есть множество людей, которым Евангелие ничего не говорит — или оттого, что оно с детства «зачитано», или свет евангельский слишком силен для слабых глаз. Не все способны воспринять его и нуждаются в смягчающей среде жизни святых, в которых тот же свет евангельский, но в более доступном нам виде»[54].
Отношение отца Александра Ельчанинова к чтению Слова Божия сохраняет все ценное из опыта Церкви в старой России. Беженцам, пережившим трагедию разрыва с родиной, он стремится дать Писание как основание новой любви, ведущей человека от растерянности к собиранию себя, от замкнутости и ожесточения к богообщению в полноте жизни.
Священник Сергий Мечев (1892 — 1941)
Апокалиптическая тревога святого Иоанна Кронштадтского предвещала катастрофы, участниками и жертвами которых суждено было стать многим праведникам. Один из них — московский священник Сергий Мечев, сын еще более знаменитого приходского священника Алексия Мечева. Отец Сергий собирал людей вокруг престола Божия в первые годы революции; в дальнейшем его община пережила тяжелейшие испытания, перешла к «катакомбному» существованию, а позднее потеряла своего пастыря, арестованного и расстрелянного в первые месяцы войны.
Сохранилась проповедь отца Сергия «О чтении и разумении Св. Писания», сказанная в 1928 году[55]. Не делая скидки на трудные обстоятельства, священник призывает каждого со смирением и терпением проходить свой христианский путь. Несмотря ни на какие перипетии истории, остается в силе укор, который отец Сергий находит в Древнем Патерике: «Святые отцы, жившие прежде, писали Св. Писание и исполняли его; другие, жившие после них, тоже писали Св. Писание, но исполняли его лишь наполовину. А вот пришел род сей — переписал Писание и положил его на окно». Такому механическому переписыванию Слова Божия отец Сергий уподобляет его чтение без желания исполнить. Только тот, кто делами читаетзаповеди, может их понять. Толкование Писания не делами, трудом, подвигом, а холодным рассудком бесплодно. Особенно опасно, если к праздному чтению Слова Божия примешивается тщеславие.
Мудрость древних аскетов формирует пастырский подход отца Сергия к чтению Библии. Смысл жизни христианина — в соединении со Христом Спасителем. Для равнодушного или недоверчивого выжидания просто нет времени! Именно поэтому читающий Слово Божие и должен руководствоваться древним правилом — читай делами.
Из Оптиной пустыни, с которой отец Сергий поддерживал глубокую духовную связь, он получил «Схему ежедневного чтения Священного Писания Нового Завета». Поскольку старцы жестко рекомендовали читать ежедневно по две главы апостольских посланий, то при переходе к Апокалипсису надо было читать уже по одной главе в день, чтобы выдержать общий строй схемы. Отец Сергий отредактировал чтение посланий таким образом, чтобы и из Апокалипсиса в день читались бы две главы. Эту чуть измененную «Схему» отец Сергий дал своей общине.
«Почти всем духовным детям отец Сергий благословлял читать ежедневно по главе Апостола и Евангелия, но однажды решил, что всем, включая его самого, надо читать одновременно одну и ту же главу, чтобы это чтение и в разлуке всех объединяло. Этому одновременному чтению он придавал особенное значение и велел беречь его больше всего остального правила, то есть когда не удавалось прочитать правило, главу Евангелия надо было обязательно прочитать»[56].
За такой пастырской настойчивостью угадывается глубокий личный опыт. Отец Сергий говорил: «Когда будет Страшный Суд, я по этой главе узнаю моих духовных детей»[57]. Общение в Слове Божием реально, оно преодолевает пространство и накладывает неизгладимый отпечаток на личные взаимоотношения людей. Так же и вся Церковь ежедневно за богослужением читает один и тот же фрагмент (зачало) Апостола и Евангелия. Это установление, легко становящееся чем-то машинальным, необязательным, было узнано и открыто отцом Сергием как фундамент Церкви, в том числе и «малой Церкви» — приходской общины. Собрание верных, εκκλησια, дышит Словом Божиим, находя в этом свое второе имя — κοινονια — «общение».
Глава 6. Монашеская традиция в начале XX века
Созерцательное чтение Священного Писания не прекращалось в монастырях старой России. В начале XX века опыт того или иного подвижника становился известен чаще всего благодаря его духовничеству. Вообще общественное служение монахов-духовников, пережившее в XIX веке свой недолгий взлет, накануне бурь XX века находит широкое признание. Во время истребления Церкви наследие лучших монастырей России помогло многим людям сохранить основы христианской жизни, но адаптация в миру монашеского опыта, в частности, опыта чтения Слова Божия, оказывалась удачной далеко не всегда. Если оптинские старцы относительно благополучного XIX века дали Церкви правило чтения, которым многие пользуются до наших дней, то рекомендации епископа Варнавы (Беляева) остаются скорее документом той эпохи, когда строгая замкнутость христианина казалась единственно возможным ответом на агрессивность мира. В то же самое время на Афоне, застывшем в молитвенном предстоянии, еще живут монахи, хранящие практику древних аскетов-духоносцев. Их любовь и бесстрастие, не замутненные сиюминутными проблемами изменчивого общества, открывают вечную правду о Боге и человеке.
Преподобные Варсонофий (1845 — 1913) и Никон (1888 — 1931) Оптинские
Двое святых, о которых пойдет речь, входят в число последних оптинских старцев. Варсонофий, оставивший ради монашеского подвига блестящую военную карьеру, с печальными мыслями встречал новое столетие, прозревая будущие катастрофы. По-настоящему испытал бедствия новой эпохи его преданный ученик, Никон, умерший в ссылке, которую он разделил со множеством христиан, «изгнанных правды ради».
Вся аскетическая практика святого Варсонофия сосредоточена на непрестанной Иисусовой молитве. В словах Священного Писания подвижник прежде всего видит символы духовной борьбы, скрытые указания на ступени монашеского созерцания. Исследование Библии, книги великих тайн, вводит человека в глубины богопознания и дарует ему блаженство. Ум, погруженный попеременно в молитву и в чтение Слова Божия, несказанным образом просветляется. Но такое проникновение за таинственную завесу опасно предпринимать без руководства опытного старца.
Преподобный не забывал и о прямых нравственных требованиях Слова. В дневнике его ученика содержится запись одной беседы Варсонофия о чтении Евангелия: «…для христианской жизни необходимо верить в Бога, Христа, Евангелие. «Мы не можем верить, — говорят иные, — нет на то доказательств». Хорошо, но прежде чем отвергать что-либо, надо исследовать предмет, испытать. Св. Иоанн Богослов прямо говорит, что надо «испытывать дух». Но надо испытывать на практике. Пожить надо по евангельскому учению и узнать на деле, правда ли, что «блаженны нищие духом», «блаженны кротции» и т.д. Если вы не испытали этого, то не можете и опровергать, не можете утверждать, что Евангелие — ерунда. А многие так говорят. Но на Страшном суде сих людей спросят: «Что, читали Евангелие?» — и получат обязательно три ответа: 1-й — «Нет», 2-й — «Кое-как» и 3-й — «Да, читали, конечно, только не поняли»[58].
Все три ответа не заслуживают оправдания. Евангелие во времена Варсонофия было доступно каждому, а читавшие, но не понявшие пренебрегли ключом Иоанна Богослова: «Испытывайте дух».
Святой Никон вслед за своим учителем различает в словах Писания два смысла — исторический и духовный. Но уча в церкви, он говорит о другом: «Читайте Святое Евангелие, проникнитесь духом его, сделайте его правилом жизни своей, настольной книгой, во всяком поступке и жизненном вопросе поступайте согласно с учением Евангелия. Это — единственный свет жизни нашей»[59]. Подобно святителю Иннокентию Московскому, Никон называет чтение Слова Божия одним из путей стяжания Святого Духа. Со Словом следует сверять каждое действие в жизни. Писание вселяет в нас святые чувства, радость и мир.
Никон призывал православных христиан читать Священное Писание перед лицом погрома, грозившего опрокинуть все церковные устои. Слову Божию и мудрости отцов Церкви поручает святой своих духовных детей. Например, монахини совет своего духовника должны «проверять Св. Писанием и св. отцами, и если он скажет несогласно с ними, то можно сказать ему: не могу так»[60]. Как и отец Сергий Мечев, как многие другие пастыри времен гонений, преподобный Никон видел в Писании опору для Народа Божия, вступавшего в эпоху тяжелейших испытаний.
