проповедниками той бурной эпохи, привлек к себе немало последователей. Личность и проповедь Иисуса характеризовались ориентацией на пренебрежение мирскими ценностями, близость к простому народу, парадоксальной, яркой, изобилующей притчами речью, острым переживанием близости наступления «царства небесного» и страстными призывами к покаянию. Все это сплотило вокруг него группу учеников, твердо верящих в его мессианскую роль.
8. Отступление: проблема историчности образа Иисуса в его евангельском описании
Здесь следует отметить, что к проблеме историчности образа Иисуса — не вообще существования Иисуса, но исторической истинности всех тех деталей, которые рассказывают евангелия — существует ряд различных подходов. Даже и классическое христианство, считая евангелия полностью «духовно истинными», признает при этом, что текст их записывался значительно позже, через несколько десятилетий после самих описываемых событий, и был с самого начала ориентирован на язычников, зачастую враждебных иудаизму. Текст евангелий сформировался в грекоязычной среде — при том, что Иисус и все его непосредственное окружение говорили на иврите и арамейском, — и, таким образом, все рассказы очевидцев подвергались переводу и многократной устной передаче. Такой пересказ (даже не ставя под вопрос его искренность!), особенно в условиях острых идеологических и политических конфликтов, неизбежно становился тенденциозным и, по меньшей мере, неточным. Поэтому даже большинство христианских исследователей признают, что евангелия нельзя рассматривать как объективный исторический документ и делать из них однозначные исторические выводы. (Это особенно относится к Евангелию от Иоанна, позднейшему и наиболее эллинизированному из всех, резко отличающемуся по описанию деталей, событий, стилю и концепции от первых трех «синоптических» [= рассматриваемых вместе] Евангелий; так что и в самом христианстве оно считается скорее мистической проповедью, чем действительным описанием реальных событий жизни Иисуса.) На противоположном полюсе взглядов находятся те, кто вообще считает евангельское описание Иисуса «собирательным образом», к чему их подталкивают, например, параллели между образом Иисуса и образом «Праведного Учителя» кумранской общины. (Отметим в связи с этим, что те отдельные высказывания, которые есть об «Иешу ha‑Hoцри» [Иисусе Назареянине] в еврейских талмудических источниках, говорят о человеке, жившем никак не позднее середины II века до н. э., т. е. за 150 лет до Иисуса Евангелий, и поэтому не могут быть непосредственно к нему отнесены.)
Наш же подход в данном вопросе состоит в том, что мы вообще не пытаемся заниматься выяснением «исторической истины» (и в принципе сомневаемся, что такое выяснение возможно). Наша цель — это диалог и взаимопонимание между евреями и христианством, поэтому мы воспринимаем христианские тексты такими, каковы они есть, реконструируя образ Иисуса, его окружения и учеников из синоптических Евангелий, посланий Павла и Деяний Апостолов как наиболее «историографической» части Нового Завета. При этом отметим, что мы отнюдь не придаем этой реконструкции статус «объективной исторической истины» — и, в частности, считаем нарисованные в Евангелиях образы противников Иисуса («книжников и фарисеев», «первосвященников», еврейской толпы и т. д.) карикатурно искаженными в целях полемики и поэтому весьма далекими от исторической реальности (не говоря уже о том очевидном положении, что для понимания и оценки тех или иных групп евреев нужно брать прежде всего еврейские, а не христианские тексты).. Но поскольку мы стремимся к взаимопониманию с христианством, мы принимаем, в отношении христианства, ту картину, которую оно само про себя рисует.
Сделав такую оговорку, вернемся к нашему дальнейшему рассмотрению.
9. Еврейское изучение Иисуса
Возможно, что если бы не последующий конфликт между первохристианской общиной и иудаизмом, то Иисус и те или иные его притчи и проповеди заняли бы свое место в еврейской культуре[1 — Отметим, что в талмудической литературе по отношению к некоторым христианским притчам дается характеристика как «интересным (верным) высказываниям, относящимся к учению в целом неверному».]. Однако этот конфликт, который, к тому же, разворачивался на фоне исторических катастроф: разрушения Храма, трех больших неудачных еврейских восстаний против Рима (70–го, 115–го, и 135–го годов), разрушения Страны Израиля и Изгнания, — довольно быстро привел к полному расхождению сторон. Дальнейшие, в течение очень многих веков, агрессивные попытки миссионерского давления на евреев, предпринимаемые государственным христианством Римской Империи и европейских государств, также способствовали тому, чтобы евреи заняли оборонительную позицию, вообще отказываясь рассматривать Иисуса и его тексты.
Хотя еще в начале Нового времени некоторые еврейские мыслители уделяли внимание изучению личности Иисуса и его учения (указывая параллельно как на его достоинства, так и на его весьма существенные недостатки), это изучение началось в достаточно широких масштабах лишь в XIX‑XX веках, вместе с эмансипацией и авто — эмансипацией, сионизмом и возвращением евреев в Страну Израиля. Вообще, в этот период происходит «переооткрытие» и введение в культурный обиход многих еврейских текстов древности, что вело к осознанию многовариантности и многослойности иудаизма в его исторической перспективе — и поэтому, в частности, отношение к Иисусу постепенно нормализуется, и появляется множество еврейских исследований его жизни и творчества. Параллельно с этим (хотя и по другим причинам), в XX веке христианство — прежде всего католики и протестанты — начало идти по пути принципиального отказа от попыток миссионерства по отношению к евреям, отказа от давления на иудаизм, и стало признавать иудаизм «спасительной религией» (т. е. признавать действенность и неотменяемость исходного еврейского Завета с Богом). Можно предположить, что при сохранении обеих этих тенденций, а также при развитии еврейско — христианского диалога и взаимодействия, адекватное понимание Иисуса и признание важности для мира его учения займет свое место в иудаизме.
(Это, кстати, включает как еврейское признание тех или иных достоинств Иисуса, так и гораздо более широкую, чем раньше, критику недостатков личности Иисуса и его учения. Признание важности Иисуса для духовного развития человечества вовсе не означает согласия со всеми провозглашаемыми им концепциями — какие‑то из них могут быть признаны весьма достойными, другие же — совсем нет. Здесь мы должны попутно Отметить, что еврейская культура вообще связана с критичностью мышления, и в иудаизме в принципе нет «иммунитета от критики» ни для кого — ни для Моисея, ни для Авраама, ни, в некотором смысле, даже и для Бога (см., напр., Бытие 18:25). Таким образом, те христианские круги, которые хотели бы увеличения еврейского внимания к Иисусу, должны быть готовы конструктивно воспринимать также и увеличение еврейской критики Иисуса и его учения.)
10. Еврейское отношение к Иисусу
Когда мы говорим о желательности продвижения в признании евреями исторической важности Иисуса и его учения, то, разумеется, речь не идет о признании Иисуса Мессией или, тем более, Богом — это противоречит самым базовым еврейским библейским принципам.
Евреи, по — видимому, могли бы признать Иисуса «Просветителем народов мира» (или, если использовать более классический термин, переосмыслив его, то «Спасителем народов мира» — ведь через Иисуса народы мира пришли к еврейскому библейскому монотеизму и к Boiy, а это необходимый и даже ключевой элемент спасения). На базе этого иудаизм и христианство могут быть осознаны как несоединимые, но при этом взаимодополняющие части единого монотеистического комплекса человечества. Впрочем, здесь мы коснулись уже обсуждения возможной конечной точки нашего «две тысячи лет вместе» рассмотрения — вернемся же к его началу, к Иисусу в перспективе современного ему еврейского общества в конце периода Второго Храма.
11. Один из фарисеев «хасидейского» направления
Анализ взглядов Иисуса — таких, какими они даны нам в Евангелиях — приводит к выводу, что по своим взглядам Иисус полностью находился в рамках философско — религиозной концепции фарисеев, хотя, ввиду своей яркой харизматичности, по некоторым вопросам занимал крайние позиции внутри этого движения.
(Фарисеи — одна из трех, наряду с саддукеями и ессеями, еврейских религиозно — политических групп того времени. Саддукеи составляли храмовый и политический истеблишмент, фарисеи — народную и «интеллигентскую» оппозицию, ессеи были замкнутой элитарной группой, удалившейся на периферию в ожидании спасения. В теологическом плане фарисеи утверждали веру в загробную жизнь, воспринимали Письменную Тору как неотделимую от Устной традиции, и провозглашали наличие как Божественного Провидения, так и свободы выбора человека, и их равновесие. Все учителя Талмуда происходили именно из фарисеев, и их подход явился базой для всего дальнейшего развития иудаизма. Саддукеи же отвергали загробную жизнь, Устную традицию и Божественное Провидение.)
Более точно, взгляды Иисуса соответствовали не основному направлению фарисеев, а одному из небольших внутрифарисейских течений, иногда называемых «хасидеи»[2 — Следует иметь в виду, что значение термина «хасидеи» несколько менялось с течением времени; здесь имеются в виду хасидеи I‑II вв., — такие, например, как р. Ханина бен Доса.].
Основные особенности взглядов этого течения состояли в том, что они придерживались принципа «надежды на чудо», считали, что «с праведником не случится ничего плохого, Господь его спасет». (Основное же направление фарисеев утверждало, что «на чудо можно и даже нужно надеяться, но на него нельзя полагаться».) Установка на чудо сочеталась у хасидеев с определенным аскетизмом, крайней простотой и скромностью жизни, а также с личной харизматичностью, мистическими прозрениями, умением «излечить больных и страждущих» и вообще с сотворением небольших «будничных» чудес. Все это вместе обеспечивало хасидеям статус «святых людей» и почитание окружающих.
Именно этому соответствует характер образа Иисуса, описанный в евангелиях.
12. Согласие Иисуса с учением фарисеев
О своем полном согласии с учением фарисеев (при несогласии с их поведением) Иисус однозначно заявляет сам:
«Тогда Иисус сказал: на Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают» (Мф. 23:2–3).
Иными словами, Иисус критикует поведение фарисеев, но полностью согласен с их учением и с их интерпретацией заповедей Торы.
(Отсюда, кстати, следует, что те христиане, которые охульно осуждают Талмуд и «талмудический иудаизм», действуют против Иисуса: ведь Талмуд это и есть то «фарисейское учение», которое Иисус признавал истиной!)
А вот еще один отрывок из речи Иисуса, соединяющий критику поведения фарисеев с призывом к полному и пунктуальному соблюдению всех заповедей Торы:
«Итак, кто нарушит одну из заповедей сих (законы Торы) малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном» (Мф. 5:19–20).
Тот факт, что взгляды Иисуса находятся в рамках фарисейской традиции, не отменяет, конечно, их специфики и расхождений по некоторым вопросам с основным направлением фарисеев — например, в вопросе провозглашения близкого наступления Царствия Небесного, в вопросе повышенных требований к уровню смирения или же в характерном для Иисуса принижении значения семьи в жизни человека. Ниже мы проанализируем некоторые йэ Этих различий, но важно подчеркнуть, что все они касаются лишь деталей, по которым и внутри фарисеев были самые разные подходы. Поэтому эти различия в деталях второстепенны и не выводят Иисуса за рамки фарисейского иудаизма.
13. Общность главных заповедей и этических принципов
Текст Евангелий показывает совпадение взглядов Иисуса и фарисеев по
