усердия чисто человеческого”.

— “Я лично все понимаю так: всякий произвол есть от темного, каждая благодать исходит от Бога, но понима­ешь, Иисус, все благое как-то не замечается, а вот про­извол, невежество, зависть — навсегда запоминаются”.

— “Пока Я, Даврий, с тобой согласен, но все, о чем ты говорил — явление временное и, пожалуйста, не смот­ри на Меня так”. — “Да нет, Иисус, я просто прочув­ствовал, что Ты прочел мои мысли”. — “Чувства тебя не подводят, так же, как и Я не подведу человечество”.

— “Господи, да Ты не только пророк и чудотворец, у меня просто нет слов, чтобы охарактеризовать тебя”.

— “Даврий, на сегодня мы достаточно поговорили с тобой. Вижу Я, что ты устал, завтра извинись пред собранием, дай им еще день на размышление, а сам явись в долину прокаженных. Прямо с восходом солнца Я буду ждать тебя там, думаю, что ты согласен”. — “Да-да, Иисус, я согласен, но-о-о…”— “Нет, не бойся, ты не заболеешь. Прости Меня, Мне пора, а со време­нем мы продолжим наш разговор”. — “Спасибо Тебе, Иисус, за Твою честность, да и вообще за то, что Ты есть среди тех, кто Тебя предал и обманул и среди тех, кто верит в Тебя и уже не может быть без Тебя. К таким людям Я уже отношу и себя”. Иисус раство­рился в пространстве точно так, как и появился. Ви­деть такое и приятно, и страшно, и Даврий засмеялся, подумав: “Но сейчас для меня не это главное, главное то, что я здравый и не сошел с ума, видя все, происхо­дящее рядом со мной. Наверное, мне сегодня придется остановиться у Корнилия, ибо скучно быть одному, хотя после этой встречи мне легко не только телу, но и… Да и душе моей”.

— “Корнилий, извини меня”. — “За что?” — “Я снова хочу у тебя остановиться”. — “Да разве же я против, только сначала переоденься, ты весь мокрый”.

— “А что, был дождь?” — “А почему был, он с утра и до сих пор идет”. — “Странно, а я и не заметил”. — “Ну, как у тебя день прошел?” — “Корнилий, прекрас­но, я беседовал с Иисусом, очень долго”. — “Вот я и смотрю на тебя, ты сегодня какой-то особенный, мож­но сказать, необыкновенный для такого непогожего дня”.

— “Корнилий, я тоже так думаю, налей мне вина”. — “Вот с этого нужно было и начинать”. — “Корнилий, тебе суждено было встретиться с Иисусом, я все по­нимаю — это судьба, меня же направили сюда вести следствие, неужели тоже судьба?” — “Даврий, а как ты думаешь?” — “Я не Иисус и не могу сказать что-то определенное. Я думаю, что это тоже твоя судьба, ибо она тебя привела не куда-нибудь, а в Иерусалим и насколько ты знаешь, что эта земля есть”. — “Да, Корнилий, я все знаю. Ответь мне: если Он Бог, то почему Он со мной, простым человеком, так легко гово­рит?” — “Даврий, Богу — божье, а человеку — чело­веческое, и в этом общении ты не ищи уловки для себя”. — “Нет, Корнилий, ты меня не понял, я имел в виду разницу между Ним и нами”. — “Вот самое глав­ное — Он Сын Божий, Сын Создателя нашего, поэто­му Он и прост в общении”. — “Конечно, Корнилий, наша слепота нас и губит. Но кто воспринимает для себя новопришедшее, я думаю, что тот прозревает”. — “Даврий, на еще вина, и ты заговоришь по-другому”.

— “Нет, не в вине дело, дело в нас, и я думаю так: поклоняться бронзовой статуе или человеку, который живет рядом с нами. Статуя есть статуя, но человек… — не обезьяна, хотя и та о чем-то думает. Ну и харак­тер у меня”. — “Даврий, успокойся, ведь мы так и не поняли, почему ночью звезды горят”. — “Да-да, Кор­нилий, мы не… поня… И почему же сегодня не прибыл ко мне Пила…т-т-т”. — “Отдыхай, Даврий, я лично понимаю тебя, ибо видеть Бога — удовольствие, от которого можно не только уснуть, но и пробудиться новым человеком. Отдыхай”.

— “Корнилий, извини меня, я так быстро уснул”.

— “Ничего, Даврий”. — Да, но я обещал Иисусу быть ранним утром в долине, где живут прокаженные”.

— Еще не поздно, я тебе дам свою лошадь”. — “Корнилий, едем со мной”. — “Хм, но меня Иисус не приглашал”. — “Я тебя за Иисуса приглашаю, и давай будем вместе все время, пока я не кончу это дело”.

— “Я сейчас”.

Утро было необыкновенным, светило солнце. Пос­ле прошедшего дождя веяло легкой прохладой. — “Корнилий, куда нам держать путь?” — “А вот по­смотри сюда, видишь гору?” — Да, вижу”. — “За ней та долина”. — “Страшное место, туда никто из нас не ходит, но сейчас приходится. И, если бы не Иисус я бы, Даврий, не отправился туда”. — “Вижу, Корнилий, что ты боишься так же, как и я, но приходится делать нам то, о чем просит Бог наш”. Даврий улыбнулся: “Вперед, навстречу не только Богу, но и всему неизве­данному нами в жизни”.

— “Мама Мария, Иисус вернулся”. — “Павел, где Он? Иисус, прости, Я уснула”. — “Да, Мама, Я вернулся, но ненадолго, тем более, Я заберу и вас”. — “Сынок, куда?” — “Мама, мы идем в долину прока­женных”. — “Иисус, Господь ты наш, неужели это нужно так?” — “Да, Мама, Я должен везде быть”. — “Но, Иисус”. — “Нет, Мама, приводите себя в поря­док и с Павлом отправимся туда, ибо Меня там уже ждут”. — “Иисус”. — “Мама, Я знаю, что делаю”.

— “Павел, Сынок ты Мой, одевайся”. — “Мама, я вижу, какой сегодня брат мой”. — “Молчи, не будем его сегодня раздражать еще больше”. — “Мама, да не в том же дело, ведь Мне людям нужно помочь”. — “Хорошо, Иисус, мы уже готовы, идемте”. — “Павел, брат ты Мой, иди впереди. Мамочка”. — “Иисус, Я заплачу”. — “Нет, не нужно. Я Твой Сын вечный, как и Ты, люди должны все понять, поэтому Я и взял вас с Павлом с собой. Мне осталось быть на Земле три­надцать дней, и Я должен успеть все”. — “Иисус, Сынок…” — “Знаю, Мама, как трудно Тебе, но ведь Мне же тоже нелегко”.

Преодолев возвышенность, Даврий не выдержал: “Корнилий, дай мне воды испить, ибо после преодоле­ния подъема у меня все в горле пересохло”. — Дав­рий, не подъем виновен”. — “Слушай, ты снова надо мной…” — “Увы, нет, мы прибыли уже”. Даврий стоял и смотрел: “О Боже, Боже, неужели здесь люди жи­вут? И как только они могут здесь жить”. — Ветер со стороны поселения нес неприятный запах. — “Кор­нилий, что это за место?” — “Как могу я тебе объяс­нить, в общем, грешные люди живут здесь”. — “Но это же ведь кощунство и издевательство, зачем тогда Иисус здесь?” — “А вот ты Его сейчас и спросишь об этом. Пожалуйста, меня не трогай. Давай опустимся вниз. Ты не боишься?” — “Нет, Иисус просил”. — “Что ж, тогда давай”.

Хижины, где жили прокаженные, были похожи на склепы умерших. В отворявшихся затворках показыва­лись лица. “Ой, Корнилий, с меня хватит”. — “Да нет уж, потерпи — это жизнь, в которую мы не верим, а Он видит все”. — “Знаешь, Корнилий, может, лучше к дья­волу идти?” — “Думаешь, там слаще будет?” — “Я уже ни о чем не думаю”. — “А обо Мне, Даврий?” — “О, Иисус, Ты уже здесь, извини меня”. — “Ладно, Я изви­няю тебя и предоставляю возможность посмотреть на всю погрешность, что сотворили люди”. — “Но где же Бог, где Он, Иисус, зачем такое?” — Они были отданы силе — черной силе. И теперь они должны каяться”. — “Иисус”. — “Да, Я понял, о чем ты хочешь спросить: люди эти прокаженные силой небесной?” — Да”. — “О, Господи, но почему они такие?” — “Даврий, идем со Мной в гущу людей. Иди, не бойся”.

“Страждущие, послушайте Меня, Я есть ваш Спа­ситель”. — “Люди-люди, может, это тот, о ком гово­рил Господь Иоанн”. — “Да, Я Иисус Христос”. Толпа окружила прибывших. — “Блажен будет тот, кто по­верит в Меня, в силу Господню и Веру свою”. — “Если ты Господь, сделай долину чистой от недугов”. — “Я прощу того, кто приказал Мне это сделать, подойди ко Мне. Не бойся, ибо большего наказания для тебя уже не может быть”. — “Корнилий, смотри, он же не чело­век, а мясо”. — “Молчи, Даврий, здесь же Иисус”. — “Ой, мама моя, не хочу ни Иисуса, никого не хочу ви­деть”. — “Даврий, подойди ко Мне”. — “Нет, Иисус, я не могу”. — “Подойди с верой ко Мне, и этот чело­век с твоей помощью сейчас исцелится”. Даврий по­дошел. “Иисус, мне плохо, отвратительно”. — “Дав­рий, не смотри на них, посмотри на Меня. Я специаль­но тебя пригласил сюда”. — “Иисус, я вижу все, но избавь меня от этого”. — “Вот сейчас ты Мне ве­ришь?” — “Да-да, верю, Иисус, мне очень плохо”. — “Что ж, отойди в сторону и подумай о людях и о Боге”. — “Господи, что это такое?” — “Даврий, Даврий!” — “Корнилий, извини, мне плохо”. — “Ха-ха-ха, что мечтал увидеть, то и увидел”. — “Корнилий, прекрати”. — “Да нет, Господь тебя сюда позвал, а не я, так это терпи. А впереди тебя ждет что-то”. — “Что, снова неприятное?” — “Да нет, нет, приятное”. “Давай лучше отойдем в сторону”.

— “Мать Мария, куда мы пришли?” — “Павел, не спрашивай Меня”. — “Ладно, я не буду Тебя трево­жить, но можно, я пройдусь по селению?” — “Конечно, иди”. — “Мама Мария, но мне страшновато одному идти, пойдем со мной”. — “Павел, хорошо, идем”.

— “Мама, смотри, вот сидит юноша, он моложе меня. Давай подойдем к нему”. — “Здравствуй”. Юноша промолчал. “Здравствуй”. — “Дай мне…” Юноша упал. “Мама Мария, он упал”. — “Павел, сынок, он голоден”. — “Встань, открой глаза, как звать тебя”. — “Иосия”. — Да, имя очень интересное”. — “Павел, найди место и спрячь его”. — “Но почему я должен прятать его?” — “Видишь, он болен”. — “Мама, извини меня, теперь я понимаю, ты имеешь в виду, ког­да придет Иисус сюда, то Он ему поможет?” — “Да, именно это Я имела в виду”. — “Иосия, наберись силы и встань.