твоих учений ему было легко”. — “Иисус, все так и будет”. — “Тогда завтра с утра вы можете отправиться к Иосифу, а сейчас идемте в дом, Я наде­юсь, Мама Мария дома”. — “Да, Иисус. Она очень волнуется, успокой Ее, пожалуйста”. — “Что ж, тогда вы оставайтесь здесь, а Я сам войду в дом”.

“Павел, а где находится Отец Учителя?” — “Я же тебе говорил, что Он находится на Небесах”.

“Мама, извини Меня, Я снова задержался”. — “И где же Ты был?” — “Мне пришлось посетить Иосифа, ибо чувствую, что на него скоро откроют “охо­ту”. И все это, Мама, из-за плащаницы, а ее нужно сохранить на Земле. Пусть она во все века будет на­поминать обо Мне”. — “Сынок, Я понимаю Тебя”.

— “Мама, Я знал, что Ты у Меня самая, самая лучшая”. — “Здравствуйте”. — “Здравствуйте, Иисус, смотри, это же бабушка Рахиль”. — “Здравствуй, Бог Ты мой, мы Тебя там уже заждались”. — “Мама Мария, Ты слышала, что сказала бабушка?” — “Да, Иисус”. — “Вот Ты и должна со всем согласиться”.

— “Мария, вспомни, как говорил Иисус: врата небес­ные открыты пред всеми, и мы будем ждать Тебя там, но и на Земле не будут Тебя забывать”. — “Не нужно Меня успокаивать, Я уже спокойна. Сын Мой, сможешь ли Ты исполнить Мою просьбу?” — “Ма­мочка, для Тебя Я все сделаю, и никакое препятствие Меня не сможет остановить. Говори Мне, что Ты хо­чешь?” — “Вот видишь, Иисус, бабушка Рахиль нас навещает. Мне же хочется увидеть Иосифа, отца Тво­его земного”. — “Прости Меня, Мама, Я это должен был сделать раньше, но не до того было. Я все сде­лаю. Ты встретишься с ним”. — “Спасибо, Тебе, Сы­нок”. — “Посети Меня, дорогая, еще раз”. — “Иисус, а почему Павел с Варнавой стоят на улице, пусть вой­дут в дом”. — “Конечно, Я сейчас их позову сюда”.

“Дети Мои, познакомьтесь, это Моя бабушка Ра­хиль”. — “Павел, странно, ведь в дом никто не входил”.

— “Не знаю, Варнава, для тебя, может, все выглядит и странно, но я к этому уже привык. Пройдет немного времени, и ты тоже привыкнешь”. — “Иисус, можно ли нам прямо сейчас отправиться к Иосифу?” — “Павел, если вы так желаете, то Я не против. Идите сегодня, а Я там буду завтра”. — “Варнава, идем”.

“Скажи, Павел, а как покойники могут двигаться и говорить с живыми?” Павел засмеялся. “Я тебя серь­езно спрашиваю, почему ты смеешься?” — “Извини меня, Варнава, но ответь мне ты: где ты видишь покой­ников?” — “Я имею в виду бабушку Рахиль”. — “Сколько раз тебе объяснять то, что умирает только тело, а душа божья остается и продолжает жить даль­ше”. — “Спасибо, Павел, я все понимаю и ничего не понимаю”. — “Пойми, Варнава, Царствие Небесное создано для душ, и они все находятся в Царствии Бо­жьем, тела же находятся на Земле и живут определен­ный срок на ней. Когда же тело умирает, то душа — Дух Святой — уходит к Богу, где и продолжает свою дальнейшую жизнь. Конечно, не всем разрешено яв­ляться к людям или появляться на Земле”. — “А как же бабушка Рахиль?” — “Это, Варнава, уже дру­гой случай, и здесь без Всевышнего не обходится. Ведь Иисус-Бог, а бабушка Рахиль является прародитель­ницей Бога и в ее обязанности входит быть рядом с Матерью Марией и Иисусом”. — “А с нами рядом кто-нибудь находится?” — “Конечно, Варнава, только мы не видим всего, хотя души наши чувствуют их при­сутствие”. — “А ты, Павел, чувствуешь сам что-ни­будь?” — “Нет, я пока ничего не чувствую, но со своей мамой родной я встречался здесь на Земле и говорил с ней, вот как сейчас говорю с тобой”. — “И ты не боялся?” — “Как же я могу бояться свою маму, ведь она мне подарила жизнь и сам Бог свел меня с Иису­сом, дабы я узнал все об этой жизни и не боялся ничего”. — “Скажи, Павел, а смерти ты не боишься?”

— “Нет, я сейчас ничего не боюсь, а, если признаться, боюсь одного”. — “Что ты имеешь в виду?” — “Я вот думаю, смогу ли тебя перевоспитать и поставить на правильный путь”. — “Но в этом, Павел, ты можешь не сомневаться, ибо я тоже стараюсь познать все то, что познал ты и, дай Бог, чтобы все так и произошло”. — “Варнава, давай идти молча, будем любоваться ночным небом. Для меня сверкающие звезды являются всем самым прекрасным, что я вижу в жизни. Я не могу ими налюбоваться и почему-то меня все время тянет туда, ввысь, я хочу взлететь и потрогать звезды своими рука­ми, и обнять красоту всем своим телом и душой”. — “Павел, мне кажется, что было бы желание, а со вре­менем все исполнится само по себе”. — “Я тоже так думаю, Варнава, нам с тобой предстоит очень много путешествовать по Земле. На наших плечах мы будем нести благородный груз”. — “Павел, а трудно будет?”

— “Да, трудно. Но Иисус терпел и мы должны вы­держать все ради нашего Бога, Иисуса Христа”. — “Павел, ты можешь творить чудеса, как творил их Иисус?” — “Не знаю, как тебе сказать, но у нас все впереди. Слушай, ведь мы договорились молчать, да что-то не получается”.

Звезды светили все ярче и ярче, и обоим казалось, что они говорят с ними. “Павел… ” — “Не мешай мне, я говорю сейчас со звездами”. — “И что они тебе гово­рят?” — “Все хорошее, Варнава, и только хорошее”.

РИМ. Тиверий встретился с Нероном. “Что ты мне можешь сказать нового?” — “Тиверий, пока ниче­го”. — “Странно, а почему их так долго нет?” — “Не волнуйся, Тиверий, скоро, очень скоро они будут здесь”. “Но ты-то как раз и не увидишь их”, — подумал Не­рон. “Нерон, до меня дошли слухи, что члены сената по ночам куда-то ходят, где и слушают проповеди о проро­ке. Не кажется ли тебе, что…” — “Нет, мне ничего не кажется, ибо я впервые слышу и сегодня же приму меры”.

— Ну, ты всегда успеешь, а лично мне хочется услы­шать, что проповедуют о пророке, и тогда я сам решу, что нужно предпринять. Тебе лишь нужно узнать, кто именно посещает те места, где проповедуют о пророке и мне сказать, в каких домах все происходит”. — “Тиверий, я тебя не пойму, ты что, сам хочешь посетить сборище полоумных?” — “Точно не знаю, но хотелось бы, ибо я все должен знать, что происходит в Риме. Нерон, ты свободен и постарайся все исполнить”. — “Конечно, я все исполню очень быстро”.

“Если люди тайно собираются и говорят о пророке, значит, они знают о нем больше, чем я и, исходя изо всего этого, я тоже должен знать все”, — думал Тиверий.

Нерон же был другого мнения и он думал: со все­ми расправлюсь без ведома Тиверия и сделаю так, что никто не узнает, что это дело рук моих. Вот это, Тиве­рий, я тебе точно обещаю. Не позволю, чтобы какого-то голодранца возвышали как Бога, никогда не позво­лю. И сколько буду жить, буду истреблять иноверцев. Сила должна чувствоваться не в пророке, а во мне, и я докажу всем, и все будут знать только обо мне. Кля­нусь, что лжепророка забудут очень быстро. “Нерон, Нерон”. — “А, это ты Ахань, извини меня, я не заме­тил тебя. Что-то случилось?” — “Судя по всему, да”.

— “Тогда говори быстрее”. — “Клавдий”. — “Ну что Клавдий?” — “Он и еще несколько членов сената посещают тайные места, где…” — “Так, вот все и стало на свои места, значит, Клавдий разлагает народ. Ахань, об этом пока никому не говори. Скажи мне, когда и где

они собираются?” — “Каждый вечер в одном из домов, который находится на седьмом холме”. — “Сегодня же покажешь мне тот дом, но прошу тебя еще раз, мол­чи. Вечером с легионерами мы отправимся туда”.

Клавдий и все, кто посещал тот дом, даже не подо­зревали, что им осталось жить очень недолго. О резне, которая произошла в том доме, заговорил весь город. Тиверий нервничал, он был в отчаянии. “Нерон, я тебя спрашиваю, что там случилось?” — “Тиверий, успокой­ся. Дело в том, когда я вошел в этот дом с легионерами, то присутствующие в доме набросились на нас, ну и пришлось применить силу. Девять человек из сената были убиты, а может, и больше, кто его знает. Самое главное, что другим неповадно будет”. — “Нерон, я же тебя просил и говорил тебе, что мне решать, как нака­зать их”. — “Тиверий, ты что, хочешь, чтобы вместо них я лежал мертвый? Говорю же тебе, что они набро­сились на нас”. — “Не понимаю, Нерон, я тебя, они же были не вооружены, и ты их побоялся?” — “Да, побоялся, ибо они вели себя страшнее любого дикого зверя”. — “Не знал я, что ты трус”. — “Тиверий, не в этом дело, главное, что я остановил произвол, который разлагал людей”. — “Да, тебе бы власть в руки, ты бы весь Рим перерезал”. — Ну, весь Рим, может быть, и нет, а всех тех, кто поверил в лжепророка, я бы уничтожил, и никакая бы сила меня не остановила. И мою веру никто не сможет сломить”. — “Возможно, что я согласился бы, если бы сам своими глазами все увидел”. — “Не переживай, может быть, еще когда-то и придется тебе увидеть”. — “В общем, Нерон, как хочешь, так и объясни жителям Рима случившееся, меня не втягивай в грязное дело, и считай, что все находится на твоей совести”. — “Ладно, это мое уже дело. Я пред нашими богами не считаю себя виновным и никогда не буду считать себя таковым”. — “Иди, ты свободен”.

Что же творится на белом свете? Этот человек способен на все, и мне нужно быть осторожнее с ним, и такие мысли все чаще и чаще стали меня навещать. Что ж, пока ничего не остается делать, а только ждать Даврия. Тиверий почувствовал себя нехорошо. “Отче­го бы?” — подумал он.

Павел и Варнава благополучно добрались до Аримофеи.

“Павел, случилось что?” — “Да нет, Иосиф, пока нет. Иисус сказал, чтобы я был у тебя, и Он скоро явится сюда”. — “Значит, Павел, что-то случилось или должно случиться, хотя я уже догадываюсь, что именно. А кто это с тобой?” — “Мой