днесь» Но тем самым, что хлеб сей назван здесь насущным — повседневным,—показывается, что он принадлежит к настоящему времени, которое означено словом: «днесь», разуметь ли под ним хлеб духовный — мысленный (слово Божие) или таинственный (тело и кровь Господа) или вещественный: не потому (так говорю), что духовная пища не вечна, но потому, что та духовная пища, которая названа повседневною—насущною, преподается душе в Писаниях, или членораздельною речью, или под какими-либо временными знаками: чего всего не будет тогда, когда все будут научаемы Богом (Ис.54,13; Ин.6,45), и неизреченный свет истины почерпать непосредственно чистым умом. И грехи здесь только оставляются нам, как и мы здесь же оставляем долги наши: там же не будет места оставлению грехов. Равно искушениями наполнена лишь временная сия жизнь; тогда же, когда исполнится написанное: «скрывши их в тайне лица Твоего» (Пс.33,21), — их уже не будет более. Наконец и зло, от которого избавиться желаешь и самое избавление от него тоже принадлежит к сей же жизни.
Мне кажется, что седмиричное число прошений имеет соотношение с семью дарами Св. Духа и с соответствующими им блаженствами. Страх Божий есть то, чем содеваются «нищие духом — блаженные, яко тех есть царство небесное»; почему просим, да святится имя Твое в человецех, силою чистого «страха Божия, пребывающего в веке века» (Пс.18,10). Благочестие есть то, чем содеваются «кроткие,—блаженные, яко тии наслядят землю»; почему молимся, да приидет царствие Божие, или здесь—в нас самих, да укротимся и перестанем Ему противиться, или во втором славном пришествии Господа, коим возрадуемся и восхвалимся, когда Он скажет: «приидите благословенны Отца моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложение мира» (Mф.25,34). Ибо «о Господе, — говорит пророк, похвалится душа моя, да услышат кротции и возвеселятся» (Пс.32,2). Ведение есть то, чем соделываются «плачущие—блаженные, яко тии утешатся»; почему молимся, да будет воля Божия, яко на небеси и на земли: ибо когда тело, яко земля, во всем согласоваться будет с духом, яко небом, тогда не будем более плакать; потому что ничто в веке сем бывающее недостойно столько плача как то, что эти две части наши,—тело и дух,—воюют одна против другой, и вынуждают нас говорить: «вижду ин закон во удех моих, противовоюющь закону ума моего» и сетование наше о том таким плачевным выражать голосом: «окаянен аз человек, кто мя избавит от тела смерти сея» (Рим.7,23.24). Крепость (сила мужества) есть то, чем «блаженны» бывают «алчущие и жаждующие правды, яко тии насытятся»; почему молимся, да будет подаваем нам «днесь хлеб наш насущный», чтоб, будучи им подкрепляемы и поддерживаемы, могли мы достигнуть полнейшего оного насыщения. Совет есть то, чем «блаженны» бывают «милостивые, яко тии помилованы будут»; почему, отпущая долги должникам нашим, молимся, да будут оставлены и нам долги наши. Разум есть то, чем содеваются «чистые сердцем,—блаженные, яко тии Бога узрят»; почему молимся, да не будем введены в искушение, чтоб не иметь раздвоенного сердца, не единого ища блага, к коему относили бы все, что ни делаем, но гоняясь вместе и за земным и временным. Премудрость есть то, чем бывают «блаженны миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся»; почему молимся, да избавлены будем от лукавого: ибо избавление cие соделает нас свободными, т.е. сынами Божиими, чтоб в духе всыновления вопиять: «Авва Отче!» (Рим.8, 15; Ин. 4, 6).
Не должно упускать из виду и того, что из всех прошений, с какими заповедал нам Господь обращаться к Богу в молитве, особенное судил Он остановить внимание на том, в коем испрашивается отпущение грехов. Он хочет сделать нас милосердыми, указывая в этом единственное средство самим получать милость и избывать от своей главнейшей нужды (тяготы грехов). Почему ни одного прошения не возносим мы к Богу, так, как бы вступали с ним в условия и уговор, как в этом: ибо говорим: «остави нам… яко же и мы оставляем». Если оказываемся мы лживыми в этом уговоре, то и от всей молитвы никакого не бывает плода. Ибо говорит Господь: «аще отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш небесный: аще ли не отпущаете человеком согрешения их, ни Отец ваш отпустит вам согрешений ваших» (Mф.6,14,15).
Он же. Какие бы другие слова ни говорили мы, которые обыкновенно молящийся или наперед подбирает для выражения своего молитвенного движения, или потом присовокупляет для возвышения сего чувства,—ничего не можем мы сказать, что не содержалось бы в молитве Господней, если молимся правильно и как следует. Кто говорит, например: «яко же пред ними (языками) освятился ecи в нас, такожде пред нами возвеличися в них» (Сир. 36, 4), что другое говорит, как не «да святится имя Tвое»?—Кто говорит: «Господи Боже сил обрати ны, и просвети лице Твое, и спасемся» (Пс.79,8), что другое говорит, как не: «да приидет царствие Твое»?— Кто говорит: «стопы моя направи по словеси Твоему, и да не обладаете мною всякое беззаконие» (Пс.118, 133), что другое говорит, как не: «да будет воля Твоя; яко на небеси и на земли»? Кто говорит: «богатства и бедности не даждь ми: устрой же ми потребная и самодовольная» (Прит.30,8), что другое говорит, как не: «хлеб наш насущный даждь нам днесь»?—-Кто говорит: «помяни Господи Давида и всю кротость его» (Пс.131,1), или: «Господи Боже мой, аще сотворих сие, аще есть неправда в руку моею, аще воздах воздающим ми злая…» (Пс.7,5), что другое говорит, как не: «остави нам долги наша, яко же и ми оставляем должником нашим»? — Кто говорит: «чрева похоть и блудодеяния да необымут мя, и безстудней души не предаждь мене» (Сир.23, 5), что другое говорит, как не: «и не введи нас во искушение»? Кто говорит: «изми мя от враг моих, Боже, и от возстающих на мя избави мя» (Пс.58,2), что другое говорит, как не: «избави нас от лукавого»?—И если ты просмотришь все словеса святых молитв, думаю, ничего не найдешь в них, что не содержалось бы в молитве Господней? Почему свободно тебе такими или другими словами одно и то же однако ж изрекать в молитве; но другое изрекать не должно быть у тебя свободы.—Кто, например, говорит в молитве: Господи, умножь мое богатство, или дай мне его столько, сколько дал тому-то и тому-то; или увеличь почести мои и сделай меня в веке сем сильным и славным, или, что другое подобного рода, и говорит это, похотствуя таких вещей, яко благ, прямо для себя, а не то имея в виду, чтоб помощью их принести по Богу благо людям; тот, думаю, не найдет в молитве Господней ничего, чем бы мог оправдать такие свои воздыхания. Почему да будет стыдно по крайней мере просит того, чего не стыдятся желать. Если же и это сознается стыдным, только не достает сил победить такое пожелание, то что приличнее в таком случай, как не молиться об избавлении от злого сего похотения Тому, Коему говорим: «избави нас от лукавого»?
Имеешь таким образом верное указание, о чем должно тебе молиться, не от меня, но от Того, Кто благоволил всех нас научить тому.—Блаженной жизни надобно искать, испрашивая ее у Господа Бога. Что есть—быть блаженным, многими обдумывано и многообразно решено; но нам какая нужда идти к сим многим и за сим многим? В писании Божием кратко, но совершенно определенно, сказано: «блажени людие, имже Господь Бог их» (Пс.143,15). Чтоб и нам быть среди сих людей и сподобиться жить с ними во веки, «конец завещания, любы от чиста сердца, и совести благия, и веры нелицемерныя» (1Тим.1,5). На этих трех добросовестное покоится упование. Итак, вера, надежда и любовь приводит Богу молящегося, который, веруя, надеясь и желая тому, чего просит у Господа, научается из молитвы Господней. Пост и воздержание от других плотских удовольствий, особенно же милостыня много помогает молитве.
Есть и еще нечто, о чем, может быть, родится у тебя вопрос, именно: почему апостол сказал: «о чесом бо помолимся, якоже подобает не веемы» (Рим.8, 26)? Ибо никак нельзя думать, чтобы он и те, к которым он писал это, не знали Господней молитвы. Почему он сказал так, и сказал надо полагать, не неразумно, и не ложно? Не почему другому, как потому, что прискорбности и треволнения временные очень много для нас душеспасительны, то тем, что врачуют гордую надменность, то тем, что испытывают терпение и дают ему упражнение, а ему испытанному и обученному опытом готовится славнейшая и богатейшая награда, то тем, что ими наказываются и очищаются грехи; мы же, не зная, какую именно приносят они пользу, молимся об избавлении от всякой прискорбности. Сего неведения апостол и себя не выставляет чуждым, как видно и из того, что, когда за премножество откровений да не превозносится, дан был ему пакостник плоти, аггел сатанин, да ему пакости деет, он трикраты молил Господа, да возмется сей от него, не зная, конечно, о чем молился, якоже подобает. В ответ на то, почему не услышана молитва, когда молился такой муж, и почему не полезно было услышание, слышим: «довлеет ти благодать мол, сила бо моя в немощи совершается» (2Кор.12, 7-9).
Так в этих прискорбностях, которые могут и пользу принести и вред, о чем помолимся, якоже подобает, не вемы: и однако ж, так как они чувствительны и тяжелы, то, по общечеловеческой немощи, молимся, да взяты будут они от нас. Но при этом должны мы по крайней мере ту являть благопокорливость Господу Богу нашему, чтоб, если он не возьмет их от нас, не думать, что презрена молитва наша, но паче облекаться в благодушное терпение зол в чаянии больших за то благ: ибо сим образом сила Божия в немощи совершается. Некоторым впрочем нетерпеливым Господь Бог уступал то, о чем просили, в гневе, как напротив апостолу отказал в благоволении. Так читаем в книге Чисел (гл.11), чего просили и как получили Израильтяне, но когда насытилось похотение их, последовало тяжкое наказание нетерпеливости. Дал Он и царя просящим по сердцу их, а не по сердцу своему, как написано (1Цар. 8, 5-7). Дал Он даже то, что диавол просил, для прославления испытанного раба своего (Иов.1,12.2,6). Услышал Он и нечистых духов, когда, по прошению их, послал в свиней целый их легион (Лк.8,32). Это написано, чтоб никто не считал себя за нечто великое, когда услышан бывает: потому что, может быть, испросил в нетерпеливости своей то, чего не испросить было бы гораздо полезнее; а если не будет услышан, чтоб не падал духом, и
