стороны зла], не искушает же Той ни когоже(Иак. 1,13).
Бог смерти не сотвори, ни веселится о погибели живых (Прем. 1, 13).
Не хощу смерти грешника умирающего, — говорит Сам Господь у прор. Иезекииля (18,32).
«Не говори: «Он (Бог) ввел меня в заблуждение»; ибо Он не имеет надобности в муже грешном» (Сир. 15, 12).
«Благому не свойственно насаждать в нас злое свойство и в тех, кого любит, возбуждать мятеж и зависть», — говорит святой Григорий Богослов6.
«Вполне совершенными сотворил Ты нас, — молится святой Ефрем Сирин, — без меры повредили мы сами себя»7.
С самых древних времен философы всех народов нудили свои головы к разрешению этого вопроса; мучаются и теперь8. Но христианину, если он действительно хочет спасаться, а не в осуждение себе только имя Христа носить, следует оставить подобные вопросы, потому что если мы не очистили сердце свое от страстей (университетские и докторские дипломы тут не при чем), то, берясь самостоятельно за разрешение такого рода проблем, подвигаем на себя праведный гнев Божий. «У Бога положен такой закон,— говорит строго святой Григорий9, почтенный достойно именем Богослова, — благоволить к плачущим и обсекать крылья высокомерных». Высокомерие — признак духовной неразвитости мирского человека и его далекости от истинного и настоящего своего делания. «Смиренномудрый… не любопытствует о предметах непостижимых, а гордый хочет исследовать и глубину судеб Господних»10. Вопросы эти святые отцы называли «детскими»11 не по их существу, а по их постановке страстно-ослепленными людьми. Ведь называем же мы детским поступок, когда кто-нибудь намеревается с помощью негодных средств сделать что-либо великое. Так и здесь, человек, не могущий за день точно перечислить свои грехи — такой сумбур стоит у него в голове к концу дня, — дерзает разглагольствовать о том, откуда диавол, откуда зло, в чем его сущность, и как оно отразилось на целостности твари, и что такое сама тварь в себе и проч. и проч. «Не того требует от нас Бог, — с плачем поучает своих учеников Варсонофий Великий, сам некогда восхищенный до седьмого неба12, — но освящения, очищения, молчания и смирения… Оставив празднословие, будьте внимательны к страстям вашим, за которые потребуется от вас ответ в день судный. А о том вас не спросят, почему вы не знаете или не изучили сего. Плачьте отныне и рыдайте».
«Если желаете знать то, что для вас вовсе не нужно, то есть кто дал диаволу начальство и власть, — говорит тот же святой отец в другом месте, — то познайте это из нижеследующего и, по неразумию вашему, не считайте Бога виновником зол»13. Дальше святой подробно объясняет, что так как Бог не удержал диавола в падении, не воспрепятствовал ему совершить зло, то поэтому в Писании и говорится в некоторых местах, что Бог как бы дал сатане начальство и власть творить зло. (Ср.: Исх. 7, 3; 10, 20; Ис. 46, 7; Ам. 3, 6.) На самом же деле не так. Диавол сам во всем виноват. Не сказано в Писании: «Не восхоте благословения — и Бог удалил сие от него», но сказано: «…и удалится от него» (Пс. 108, 17). И опять сказано: «Возлюби клятву, и приидет ему», а не говорится, что «Бог наложил на него клятву» (Пс. 108, 17).
То же самое говорят и все другие отцы и учители Церкви о самовластном отпадении диавола14.
«Зло не есть что-либо другое, кроме лишения блага, подобно тому как и тьма — лишение света; ибо благо есть свет духовный, равным образом и зло есть тьма духовная»15.
«…Зло — не сущность какая-либо и не свойство сущности, но нечто случайное, то есть добровольное отступление от того, что согласно с природою, в то, что противоестественно, что именно и есть грех16.
Итак, откуда грех? Он — изобретение свободной диавольской воли. Следовательно, диавол зол? Конечно, поскольку он создан, он не зол, но добр, ибо Творцом он был создан ангелом светлым и весьма блистающим и, как разумный, свободным. И добровольно удалился от согласной с природою добродетели и очутился во тьме зла, отдалившись от Бога, Который один только благ и животворящ, и Создатель света, ибо всякое добро получает свою благость от Него, и, поскольку отдаляется от Него, волею — ибо не местом — оказывается во зле».
Таков вывод по данному вопросу святого Иоанна Дамаскина17, вывод в высшей степени сжатый, который по недостатку места я не могу развить (да и не желаю по вышеуказанным причинам), но сделанный из всего церковного учения, выраженного до него в многочисленных сочинениях святых отцов и учителей Церкви.
§ 5. Злой дух по своему внешнему виду и существу
Следующие положения определяют природу падших духов.
I. Диавол есть злая умная сила, отступившая от Бога1, или мысленный злой дух2; и достоинство его начальственное3 (Еф. 6, 12). Таким образом, демоны, будучи одной и той же духовной природы с ангелами, но добровольно уклонившись от блага ко злу, сделались по образу бытия
— в противоположность первым (светам)
— тьмою4.
Древние язычники и их маги, входившие в непосредственное сношение с демонами, которых они именовали почтительно богами, конечно, должны были знать больше о природе их, чем люди XX века, которые даже не верят в существование бесов. Поэтому заклинания (своего рода «молитвы») кудесников и волхвов, особенно Ассирии и Египта, где последние были могущественны, могут с отрицательной стороны дать некий материал, если и не прибавляющий ничего нового к святоотеческим или библейским данным, то все же по-своему освещающий дело. И того довольно, что «догматика» заклинаний совпадает с догматикой христианской и, следовательно, показывает, насколько низко пала нынешняя культура и ее мировоззрение, так расходящееся с основами веры!..
Приведу для примера два заклинания из ритуала черной магии5 древних халдейских жрецов.
Первое (против «великих маскимов» — название одного демонского класса): «Семь, их семь! Семь их в глубочайших пучинах моря. Семь смутителей небес; восстают они из глубочайших недр океана, из сокровенных тайников. Не мужчины они и не женщины они; распространяются, как сеть. Нет у них женщин, не рождаются дети; честь и благость им неизвестны; молитв и просьб они не слушают. Нечисть, рожденная в горах, враги бога Эа, они суть орудия гнева богов… Враги! Враги! Семь их, семь их, дважды семь их!..»
Другое заклинание против Umu* (В переводе с халдейского означает «дни» и олицетворяет демонические силы природы. — Прим, составителя.)— отдельного разряда бесов:
«Они (демоны) суть исчадия ада… Они проникают из одного дома в другой и удержать их дверями нельзя, нельзя запереть и замками; они проползают сквозь двери, как змеи; мешают жене от мужа зачать… Они тот голос зловещий, который людей, проклиная, преследует всюду»6.
Так как ангелы, как мы видели7, не могут быть ограничены каким-либо физическим местом, то, следовательно, и бесы по природе своей пространственно не могут быть определяемы и измеряемы нашими вершками, аршинами и саженями. Таким образом, вопрос схоластических богословов «сколько бесов может поместиться на острие иголки?» может быть назван праздным, но никак не глупым, не нелогичным, не неразумным. Поместиться их, в силу вышеуказанных свойств духовной природы, может сотни, тысячи, миллиарды, квинтильоны… Богословскими понятиями о «духовном месте» объясняются в вышеприведенных заклинаниях и свойства бесов проникать чрез материальные вещи и запертые замки. Приведу еше несколько примеров, наглядно показывающих многоразличные способности духов.
Известный ученый, проф. В. Богораз-Тан, изучавший (конечно, не веря в бесов) шаманство, колдовство и магию из первых рук, то есть со слов самих шаманов и из собственного опыта (сам подвергался их заклинаниям), написал целую книжку на эту тему8 в связи с новооткрытыми идеями Эйнштейна, воплотившимися в так называемую теорию относительности. Из нее я кое-что и заимствую.
Ученый интеллигент все допытывался, в каком виде являются колдунам бесы, как именно они представляются и каких бывают размеров. Профессор рассказывает: «Чукотские шаманы не раз указывали мне: «Трудно понять, какие бывают духи, большие или маленькие. Посмотришь на духа — и он меньше мошки. Посмотришь опять — и он уже ростом с человека. И вот погляди: он уже сидит на утесе и ноги его стоят внизу на песке… Погляди на него издали, сквозь легкий туман — и он высится, как целая гора…»»9
«Когда начинаешь знакомиться с шаманством, — продолжает неспособный и непонятливый их ученик, — прежде всего поражает эта мелкота духов, вызываемых шаманом. Они нередко являются сотнями, шаман собирает их в бубен, трясет — и они сжимаются вместе и свертываются в комок.
Потом он тряхнет бубном, духи просыплются по всему помещению, кишат и жужжат, выбиваются наружу и, облепляя помещение со всех сторон густым слоем, защищают его от вражеского нападения»10.
«Размеры духов при встречах, — продолжает Богораз-Тан, — постоянно меняются… Дух, нападающий на человека, ужасный охотник за душами, является огромным, гигантским… Тот же самый дух, побежденный, укрощенный шаманом, напротив того, является маленьким, даже крошечным»11.
Не умножая выписок из громадной шаманской практики, прибавлю, что подобные примеры находятся в каждом фольклоре и любом магическом ритуале. Даже те народные предания, которые подверглись обработке и прошли через руки поэтов и писателей с чисто позитивистским направлением, сохранили в себе основное зерно истины.
Пусть каждый вспомнит только свои школьные и гимназические годы и найдет сколько угодно примеров из прочитанных тогда по обязанности и по собственному расположению книжек.
Вот царь Соломон из «Тысяча и одной ночи», арабских сказок Шехерезады12, помещает в небольшую бутылку громадного джинна — духа (который в свободном состоянии ногами стоял на земле, а головой уходил в облака) и, запечатав магической печатью, бросает в море.
В другой сказке «Волшебная лампа Аладина» также джинны-бесы являются в гигантском виде13.
В «Фаусте» Гете бес, «гений земли», вызванный заклинаниями, чтобы устрашить Фауста, является в огромных размерах, но тот же бес под видом Мефистофеля, желая подладиться к Фаусту и обольстить его, принимает на себя уже скромные размеры — бояться, мол, меня нечего…14
У наших поэтов то же самое. У Пушкина в песнях юго-западных славян («Марко Якубович») дух за краткое время три раза меняет свой вид, последовательно из великана превращаясь в маленького карлика.
В стихотворении «Бесы» ямщик говорит поэту:
Посмотри: вон, вон играет,
Дует, плюет на меня…
Там верстою небывалой
Он торчал передо мной,
Там сверкнул он искрой малой
И пропал во тьме ночной…
-203-
Пушкин приглядывается:
Вижу — духи собралися
Средь белеющих равнин.
Бесконечны, безобразны
В мутной месяца игре,
Закружились бесы разны, Б
удто листья в ноябре…
Или вот еще насмешливая (когда совсем не смешно) фраза невера-интеллигента:
Ты в пузыречек наловишь их сотню…
Некрасов15
II. Он неспособен к раскаянию16. «Может быть, что до сотворения человека и для диавола оставалось еще какое-нибудь место покаянию, — говорит святой Василий Великий. — Но как скоро явились и
