внизу Божий мир. Прекрасные зори, растопленное золото лучей вставшего и уже катящегося по небу солнца, роскошные южные ночи с темно-синим, как бархатная мантия, небом и мириадами разноцветных сверкающих звезд, разбросанных по нему, задумчивая бледная луна, заливающая всю окрестность своими холодно-молочными лучами, — вся красота природы заставляла по-особому задумываться чистую и глубокую душу Варвары.
И однажды она не вытерпела и, показывая на красоты неба, спросила приставленных к ней мамок и рабынь: — Кто все это создал?
Потом посмотрела вниз, на роскошные поля, сады, виноградники, на вздымавшиеся величественно к небу горы, на зеркальную красоту и серебряную поверхность вод…
— А это все чья рука создала? — вновь спросила она.
И получила в ответ грубое, ничего не объясняющее, даже неразумное5: «Все это создали боги…»
— Какие боги?
Те боги, которых отец твой чтит и держит в своих комнатах — золотые, серебряные, деревянные… Те боги и создали все то, что видишь.
Как ни жаждало сердце девы объяснения, как ни просты были, конечно, ее запросы в отношении ответа, по все же она усомнилась в нем.
«Боги, которых отец мой почитает, — размышляла она, — созданы руками человеческими: золотых и серебряных сделал золотых дел мастер, каменных — скульптор, деревянных — резчик по дереву. Как же эти сделанные боги могли сотворить такую высоту пресветлого пространства и такую красоту земную, сами не будучи в силах ни ногами ходить, ни руками двигать?!»
Так задумывалась и заглядывалась Варвара на небо, таившее в себе великие тайны и самое ее спасение.
И вот, говорит житие, когда она однажды так смотрела, объятая сильным желанием узнать, кто сотворил этот прекрасный мир, внезапно воссиял в ее сердце свет Божественной благодати и отверз душевные ее очи к познанию Единого Невидимого, Неведомого и Непостижимого Бога, Создавшего премудро небо и землю.
— Един должен быть такой Бог, Которого не творит рука человеческая, но Он Сам имеет бытие в Себе и все созидает Своею рукою. Един должен быть, Который простер небесную широту, основал земную тяжесть, свыше просветил всю вселенную солнечными лучами, лунным сиянием, блистанием звезд, а внизу украсил землю различными деревьями, цветами, напоил реками и источниками. Един должен быть Бог, Который все содержит, все устрояет, все оживляет и о всех промышляет…
И сердце девицы разгорелось огнем Любви Божественной, и не знала она покоя ни днем, ни ночью и все только об одном думала, как бы ей узнать точно и достоверно о Боге и Создателе всего.
Но никто из людей не мог ей пока сказать об этом, потому что никто, кроме специально приставленных прислужниц, не пропускался к ней: отец постарался сохранить ее в этом отношении несведущей всеми способами, до крепкой стражи включительно.
Однако Сам Премудрый Учитель и Наставник, Дух Святой, тайным внутренним вдохновением Своей благодати невидимо учил ее и приводил душу Варвары в познание истины…
• Утверждения атеистов ничего не доказывают, потому что атеизм не есть дело необходимости, а порождение свободной развращенной воли.
Крайнее помрачение ума, называемое в науке атеизмом, а в Свящ. Писании безумием (Пс. 13, 1), в своем чистом виде, в абстрактном философском смысле, едва ли и существует. Атеистами не родятся, а делаются ими, притом сознательно, впоследствии.Как показывает опыт, это происходит на почве гордости и похоти. Когда безбожник «слышать о Боге не хочет», то не потому волнуется, что идея о Боге органически ему неприемлема и несродна, а потому что она нарушает и тревожит его страсти. В силу этого он и отрицает Бога. Если бы четыре правила арифметики представляли не способы, как посредством сложения, вычитания, умножения и деления можно производить счисление внешних предметов, а доказывали бы наличие грехов и сколько у кого страстей и как нехорошо иметь их, то и эти правила ни для кого не были бы убедительны. И чем больше человек волнуется, когда сталкивается с религиозными проявлениями, или, наоборот, старается отвернуться, как бы не видя, замять их для себя, тем более это показывает, что он очень хорошо понимает, что эти последние не «пустое место». Ничего нет удивительного в том, что мало или много людей отрицают Бога и говорят, что без Него жить легче, — конечно, им легче, раз религия учит не потакать своим страстям, — но чтобы любой неверующий человек ни разу во всю свою жизнь не имел бы ни одного случая, в котором он мог бы заметить Промысел Божий, это было бы удивительно. Но это, конечно, невозможно. Всем известно, что таких случаев — «необъяснимых», «непонятных», «странных», «чудесных» (некоторые, хотя и с иронией, но осмеливаются употреблять эти выражения) — у каждого человека в жизни достаточно для того, чтобы возбудилась в нем вера. А что он пытается объяснить это естественным образом, «случайностью» (как будто это понятнее!), «галлюцинацией», «самовнушением», — это уже другое дело, дело его свободной воли. Хочет (быть с Богом) человек — спасается, не хочет — погибает… Христианство тем и ценно, тем и прекрасно, что даровало человеку эту свободную волю, за которую, впрочем, после его смерти с него потребуют отчет…
И у этих людей есть если не Бог, то свои боги, и если не безобразные идолы, которым, как у дикарей, губы салом мажут, то другие, в форме изящных произведений искусства, шедевров живописи, скульптуры. Свой и рай есть в виде «волшебного» мира звуков (музыка) и «неземного» царства грез и символов поэзии… Все, как у нас, и никуда не уйти от этого, только все в извращенном, искалеченном виде. Не веруют люди только в Живого, Личного, Христианского Бога, не принимают только Его. Но другого — примут… (Ин. 5, 43-44 = 2 Фес. 2, 4.)
Вопрос об атеизме настолько остро переживается в паше время, что на нем следует остановиться подольше. Постоянно можно слышать такие сентенции доморощенных философов из деревенских парней, которые, не слыхав даже имен Фейербаха, Прудона и других новейших богохульников, однако, стараются передать (по-своему) их идеи:
«Што человек, што собака — все едино… Подохнут, одна падаль останется. Нет Бога. Какой там Бог. Его нетути… Ноньче только дураки в Бога верят… Никакого Бога, никакой Божией Матери нету. Ешь, пей, гуляй с девками всласть, вот и все, братцы…»6.
Нечего поэтому удивляться, что такое растление духа и распущенность тела вызывают соответствующую реакцию в виде полного отвращения к жизни и искания смерти как единственной избавительницы от окружающей зловонной, беспросветной действительности. Жизнь и литература каждый день дают нам богатые тому примеры: первая — в хронике самоубийств, а последняя — в полных отчаяния стихах современных поэтов-пессимистов.
Так жить нельзя! В разумности притворной
С тоской в душе,
… без веры животворной,
— пишет один. Или:
О, помолись за меня скорей!
Я не могу… молиться, не умею…
Отрады нет ни в чем.
…Та связь незримая, которой человек
Был связан с вечностью,
Увы, порвалась вдруг!
…И стала жизнь обманчивой химерой,
Отрады нет ни в чем…
Или еще:
Я умереть хочу! Мне душно, я устал!..7
Если жизнь и литература дают нам такие отрицательные явления, то, естественно, возникают вопросы: есть ли это явление, то есть неверие, чисто случайное, кратковременное, или оно насчитывает за собою известную давность и обладает некоторою устойчивостью? И есть ли это явление необходимое, от которого разумному, сознательному человеку нет сил избавиться? К сожалению, история отвечает на первый вопрос утвердительно, но зато, к радости, богословие на второй вопрос отзывается отрицательно.
Но вскроем сперва самое понятие атеизм: что он такое?8 С первого раза, если обратиться к филологии, понятие это как будто кажется очень простым. Атеизм (от греч. ? — «не» ???? — «Бог») значит «безбожие». Но если мы проследим, хотя кратко, историю сего термина, то увидим, что, как по своему смыслу9, так и по употреблению10, он никогда не имел постоянного и определенного значения.
Так, апостол Павел называет в Еф. 2, 12 атеистами, или безбожниками, всех язычников. Св. Афанасий Великий, развенчивая в «Слове о воплощении Бога Слова и о пришествии Его к нам во плоти» дуалистическое представление еретиков о мире, говорит, что «они баснословят; божественное же учение и вера Христова отвергает их суесловие как безбожие»11. Но еще интереснее свидетельство о св. Иустине, философе и мученике (+ 166 г.), который порицал некоторых язычников своего времени за то, что они «всенародно лжесвидетельствовали на то, чего не знают: что будто бы христиане — безбожники, ?????, и нечестивцы, делая это в угоду обманутой и нечестивой черни»12.
На это же жалуются Афинагор, христианский апологет второго века (+ 180 г.)13, и Климент Александрийский (+ 217 г.)14. Таким образом, было время, когда даже ревностнейших христиан, подтверждавших свою веру в Бога кровью и мученичеством, называли безбожниками!
В Древней Греции обвиняли в атеизме Анаксагора и Сократа. В средние века заплатили своею смертью тоже по обвинению в безбожии Джордано Бруно15 и Луцилий Ванини. В новейшее время причисляли к атеистам Вольтера, Фихте и Гегеля.
Но философия такое расплывчатое содержание, вкладываемое в понятие атеизм, значительно суживает. Атеизм, или безбожие, определяется ею как учение, которое отвергает бытие невидимого Абсолютного Существа и ограничивает все видимым, конечным миром16
Она различает несколько видов атеизма (по крайней мере, так нередко было в прежних метафизиках): атеизм положительный — когда человек отрицает истину бытия Божия, о которой раньше уже имел понятие; отрицательный — когда человек не имеет никакого представления о Боге, остается в полном неведении относительно Его бытия, в каковом состоянии, думают некоторые, находятся дикари, младенцы, идиоты17. Первый дробится еще на атеизм теоретический (или, как его называет Мюллер, спекулятивный) и практический. Теоретическим атеизм называется тогда, когда истина бытия Божия отвергается ясно, сознательно и открыто в учении, в словесной форме; практический атеизм есть отрицание Бога если не словами, то самим образом жизни, нечестивым и развращенным18. Иногда различают еще атеизм скептический и догматический19. В целях устранения различных недоразумений понятие собственно атеизма усвояют только атеизму теоретическому. В этом последнем смысле атеизм — явление чрезвычайно редкое, и Бэкон, например, утверждает, что «атеизм бывает больше на губах, чем в сердце, и совершенный атеист — это чудо»20.
Обратимся теперь к истории самой этой духовной болезни. Как исторический факт, атеизм чрезвычайно древен и своими корнями уходит в допотопные времена. Люди, про которых Сам Бог сказал, что «невечно Духу Его быть пренебрегаему» ими, должны быть в высшей степени безрелигиозны (Быт. 6, 5).
Во времена Давида были нечестивцы, которые говорили, что «Бога нет» (Пс. 13, 1)21.
Первые проблески чисто теоретического атеизма история датирует шестым или седьмым веком до Рождества Христова и колыбелью его считает Индию22. Так, здесь немного ранее возникновения буддизма существовала реалистическая философия санкхья
