Основы искусства святости. Том 2. Епископ Варнава Беляев.
Глава 1. Душевный и телесный состав падшего человека в страстном устроении и деятельно-подвижническом.
§ 5. Общее состояние тела у падшего человека. Наше отношение к телу по учению Священного Писания, святых отцов и данным современной медицинской науки.
Мы уже видели, что вместе с грехом пришла в душу и тело человека смерть. И тело из здорового и прекрасного, каким оно было в раю, стало безобразным и болезненным1. Так что и то юношеское, цветущее его состояние, когда оно носит название «здорового», в сущности — нездоровое. И у юноши тело устает, подвержено заболеваниям, а про девушек я уже и не говорю. Если же человек начинает жить по своим страстям и похотям, то вконец измождает себя и заживо начинает гнить. Тело страстного человека, будучи сластолюбивым и изнеженным или болезненным и привередливым, конечно, в этом состоянии страшится подвига и неспособно к нему. Понятны и страхи нынешних людей, боящихся постов, длинных церковных служб, отсутствия удобств на богомольях и прочего. Поэтому всякий, призванный благодатью Божией ко спасению, вскоре чувствует нужду заняться своим телом, чтобы оно помогало душе в борьбе со страстями, а не было бы для нее само наветчиком. Святые отцы давно уже выработали известные правила в отношении к своему телу. Они отвешивали ему все «мерою и весом». В меру пили, в меру ели, в меру спали, в меру занимались физическим трудом. Все в меру, ничего лишнего. В общем, их жизнь, конечно, была подвижнической, но это потому, что они сами обостряли свой труд и утончали эту меру. Но если откинуть в их аскетическом делании все крайности, на которые, к тому же, и среди них не все были способны2, то мы ясно увидим, что общий строй их внешней жизни был очень ровен, нормален, вполне соответственен законам, положенным Творцом для бытия тварей, в высшей степени способствовал сохранению здоровья — душевного и телесного — и продлению самой жизни человека до наибольших пределов. Строгое отношение к телу у святых отцов не к самоубийству вело, а к чистоте жизни и здоровью3.
К сожалению, в настоящее время в обществе принято думать совершенно наоборот. Чуть-чуть где-либо раздастся голос пастыря или просто даже благоразумного члена семьи, что нужно-де жить более простой жизнью, сейчас закричат со всех сторон: «Вы в монахи хотите наших дочерей и сыновей записать», «Молоды они, им надо повеселиться, подкормиться», «Не всем быть подвижниками», подразумевая под этим, что все монахи наживают от постной пищи только малокровие и чахотку, а от недосыпания — мигрень. Я говорю, понятно, об истинных монахах. Не есть мяса, не пить вина, не курить и тому подобное для нынешних людей есть уже не только подвиг, но, повторяю, и самоубийство. Аскетика, в задачу которой входит, между прочим, указание лучших способов обращения со своим телом, потому что оно есть друг души и без него последняя не может спасаться и приобретать добродетели, — аскетика, говорю, считается наукой (если только еще наукой!) необоснованной, странной, сумасбродной4. А лучше сказать — неизвестной. Даже в духовных академиях соответствующие кафедры только перед войной 1914 года открыли, и замещавшие их, конечно, ничего не успели сделать для этой науки, а надо бы выразиться — для спасения душ верующих.
Поэтому аскетический писатель, желая быть принятым и понятным в среде, если уж не неверующих, то интеллигентов, воспитанных на доверии к так называемым научным истинам, — я разумею ту часть из них, которая нелицемерно хочет спасаться и идти ко Христу тесным Его путем, но не знает, где этот путь искать, — поневоле должен иметь опору для своих мнений во внешних источниках, в светских эмпирических науках, столь любезных культурным людям. Чисто святоотеческие доводы были бы для последних неприемлемы, невероятны, непонятны, недостоверны. Известно, что коза приманивается сеном, свинья — грязной лужей и пчелка — душистыми цветами. Каждому свое. Снисходя к немощи таковых людей, что делали в свое время и святые Василий Великий, Григорий Богослов и другие, и показывая, что лучшие, то есть наиболее беспристрастные и неослепленные представители науки, не являются противниками основных точек зрения аскетики во взглядах на трактуемый предмет, аскетический писатель тем самым получает надежду заинтересовать и привлечь внимание и светских людей. Не погибать же им, и не из монахов только должно ведь состоять Царство Небесное. Когда они увидят, что наука, которой они так верят, одобряет все то, чему учит и аскетика, то сами уже возьмутся дальше за самостоятельную работу. По крайней мере, те из них, кто хочет искренне презреть мир и кто познал его суету. Вот почему я вообще часто привлекаю светские научные данные в качестве положительного или отрицательного доказательства в своих «Основах», чего до сих пор богословы-аскеты не делали. А по какой причине, мне нет необходимости здесь говорить. У меня свой путь…
В дальнейшем изложении достаточно еще будут показаны и двойственность науки (то есть будет вскрыта оборотная ее сторона)5, и учение отцов-аскетов об отношении спасающихся к своему телу в целях его умерщвления. Здесь же я хочу обратить внимание читателя на то, что все излагаемое ниже не имеет отношения к подвижничеству. Ни о каком подвижничестве здесь речи нет, ибо, во-первых, о подвижнических правилах будет говорено после специально, а во-вторых, врачи, чьи рецепты и методы лечения и охраны здоровья будут предложены читателю ниже, преподавали их не подвижникам, а всем людям, и не только здоровым, но и больным и маломощным. И последним чаще, чем первым.
Я нарочно здесь не приведу ни одной цитаты из писаний подвижников, но предоставлю слово одним врачам-гигиенистам и представителям школы так называемых «естественных методов лечения» (Naturlichmethoden). И мы увидим любопытнейшую вещь — ученых, и притом докторов (ведь считается, что среди естественников наибольший процент принадлежит неверам и ненавистникам «постнических» обетов), в роли апологетов прямо-таки святоотеческого образа жизни! Это еще, конечно, не значит, что они и во имя тех же убеждений ратуют, но и то внушительно, для неверующих (или кричащих: «Мы — не монахи…») устыдительно, что их же вожаки и учителя с «научными» дипломами плетутся вслед за монахами…
Материал же, из которого я намерен почерпнуть краткие данные, относящиеся к поднятому мною вопросу, есть трехтомный труд М. Платена6, награжденный на различных выставках четырнадцатью золотыми медалями, шестью почетными медалями, тремя почетными крестами, выдержавший 38 изданий и разошедшийся за границей в сотнях тысяч экземпляров! Успех, которым могут похвалиться сочинения немногих ученых и профессоров и который о чем-нибудь да говорит…
Платен начинает свою книгу с выяснения причин болезней, которыми страдает весь культурный мир, и находит, что «человечество потому хиреет и болеет, потому подпадает влиянию сотен болезней, что оно почти совершенно отшатнулось от естественного образа жизни7 и живет жизнью, вполне противною законам природы». Среди этих причин: боязнь свежего воздуха (сравните наши спальни, которые на ночь плотно, со всех сторон, закрываются, чтобы в них не попала ни одна струя холодного воздуха, — многие из врачей это даже поощряют из боязни простудить своих пациентов), неправильное питание, непроницаемая и нерациональная одежда, укутыванье в постели, неправильное распределение движения и покоя, бодрствования и сна, и еще многое другое. Все это требует подробного рассмотрения, к которому Платен — и мы с ним — и переходит. Начинает он с выяснения вопроса о питании и о том, «каково оно должно быть и каким оно обыкновенно не бывает».
Что мы должны есть?* (Подзаголовок Платена. — Прим, составителя.)
«Дорогой читатель, — поучает симпатичный (сужу по портрету) доктор, — если ты принадлежишь к среднему классу, если ты ремесленник или рабочий или вообще вынужден, в силу обстоятельств, ограничивать свой выбор пищи и питья и соблюдать некоторую экономию, то в большинстве случаев ты будешь утверждать, что ты мог бы быть сильнее и здоровее и работать энергичнее, если бы, подобно богатым людям, мог есть много хорошего мяса и пить много пива и вина. Это воззрение тем глубже укоренилось в тебе, что сам ты, что весьма возможно, не получаешь ежедневно к обеду мяса или даже в состоянии его иметь к столу лишь по праздничным дням. Далее, ты, быть может, принужден совершенно обходиться без вина, пиво пьешь довольно редко и в большинстве случаев прибегаешь к водке, чтобы, как ты думаешь, сохранить свои силы, а в зимнее время достаточно согреть свое тело.
В этом отношении ты ужасно заблуждаешься! Выдающееся брюшко более состоятельных людей, их красные, одутловатые и разгоряченные лица, обнаруживающие в них тяжелое состояние прилива крови, все это служит хорошим показателем того, какого рода это кажущееся здоровье. Поистине наружность обманчива, и за этим здоровьем и силой, которым ты завидуешь, глядя на зажиточных людей, скрываются два зловещих призрака — «подагра» и «удар».
…Итак, роскошный образ жизни дает первый толчок к развитию вышеуказанных страданий. К сожалению, однако, многие продолжают пить и есть так, точно у них несокрушимый желудок, а в запасе имеется второе здоровье… Не преувеличивая, можно утверждать, что добрая половина людей ведет борьбу со своим желудком. Появление большей части болезней можно отнести на счет расстройства пищеварения. Подагра, ревматизм, болезни мочевого пузыря, печени и почек, ипохондрия, пресыщение жизнью и многие виды нервных страданий обязаны своим возникновением болезненному состоянию органов пищеварения. Худосочие, неправильности кровообращения и малокровие развиваются вследствие нашей неумеренности и страдания желудка8.
…Знаменитый банкир и миллионер Ротшильд приехал однажды в Вёрисгофен, в Баварии, к не менее знаменитому пастору Кнейпу, лечившему согласно естественному методу, и просил его дать ему совет и помочь в его тяжелом болезненном состоянии. Ротшильд подробнейше ознакомил пастора Кнейпа со своим образом жизни и сообщил, как часто и что именно он привык есть. Он подробно говорил о массе кушаний, которые он ежедневно поглощает во время четырех или пяти приемов пищи, и, наконец, изложив картину болезни, спросил, не может ли Кнейп ему теперь сказать, чем он, собственно, болен, так как врачи ставят то один, то другой диагноз. «Конечно, — сказал почтенный пастор, — я могу вам наверное ответить, чем вы больны: вы страдаете отсутствием второго желудка»».
«…Кнейп — католический священник и в то же время врач — последователь естественного метода лечения. Он вылечил массу людей, и успехи его лечения были иногда прямо чудесны, так что он приобрел славу как среди врачей, так и среди публики…
Пастор Кнейп родился 17 мая 1821 года… Он был сын бедного ткача, и ему предстояло пойти по стопам отца. Непреодолимое желание сделаться священником побудило молодого Кнейпа бежать на 21 году
