таких женщин занимает мало. Они опоражнивают денежный кошелек мужа и все материальные средства его издерживают на свои прихоти, лишь бы казаться красивыми и иметь возможно большее количество поклонников своей красоты. По целым дням просиживают они за своим туалетным столиком… Днем они в уборных скрываются, хитроумно подкрашивая, холя и наряжая плоть свою, вечером же эта фальшивая красота как бы из темных нор каких выползает на свет ламп, ища вашего расположения. Пьяное состояние мужчин и тусклость света содействуют чарам наводной их красоты… Несчастные эти женщины, они и не замечают, что наводя на себя фальшивую красоту чужеродными материалами, чрез то губят свою красоту естественную… А по смерти они отдадут отчет Творцу за нарушение благоговения к Нему, как если бы Он одарил их не тою красотою, какой они заслуживали*…(*Тертуллиан (De mulieribus fucatis) говорил то же: «Не угодно Богу употребительное у них искусство: на себе самих обличают и укоряют Творца вселенной, ибо порицают Его, когда поправляют, когда нечто присоединяют») Они не знают никаких границ своей жадности и впадают в бесстыдство. Везде им нужно быть: и в театре, и в процессиях, и на гуляньях; они совершают прогулки в храмы и останавливаются на площадях, чтобы здесь все их видели. Затем они и рядятся, что другим желают нравиться, блистая, впрочем, лишь своим лицом, а не сердцем. Как бежавших рабов обличает клеймо, так женщину легкого поведения разноцветные платья**. (** Еще по закону Солона предписывалось ??? ??????? ?????? ?????? (Artemidorus, II, 3). Диодор Сицилийский подобное же постановление приписывает Селевку, законодателю локрян, а Плутарх (см.: Athenaeus. Deipnosophistas, XII) сиракузянам. Из цветов женщины порока любили особенно пунцовый, красный.)
Но хотя и в ярко-красный пурпур одеваешься и золотыми украшениями себя убираешь, хотя ты свои глаза красками подводишь, твоя красота суетна, говорит Господь у пророка Иеремии (Иер. 4, 30).
Волосные сетки, и именно различных сортов, замысловатое заплетание волос и прочее на тысячу манер завивание локонов и дорогой аппарат зеркал, пред которыми они наводят свою красоту, чтобы ловить безрассудных ребяческих почитателей своего появления: все это принадлежности жен, потерявших всякий стыд, которых можно называть гетерами, потому что они из своих лиц маски делают. Нам же заповедует Логос не к видимому, но к невидимому стремиться, потому что видимое непостоянно, а невидимое вечно (2 Кор. 4, 18)».
Еще сказал24·: «И до того испорченность нравов доходит, что не только женщин сокрушает суетная забота о кокетстве и модничанье, но и между мужчинами эта болезнь неистовствует. Да, болезнь — потому что кто от этой склонности к показному и рассчитывающему па обольщение других выхорашиванью себя несвободен, тот болен. Ухаживая старательно за своим телом и достигая выхоленности его, становятся такие мужчины женоподобными, заставляют себе подстригать волосы на тот манер, как носят их кокетки, мажутся благовонными помадами, натираются благовонными маслами, душатся духами. Что сказать при виде таких мужчин? Физиогномик уже по наружному их виду определит, что это за люди. Это преступные заискиватели у чужих жен преступной склонности… безбородые, страх в себе питающие к сему цвету мужественности, головные волосы даже и причесывающие-то прямо на манер женщин… В наших городах множество народу занято… бритьем… этих мужчин. Ужели же не пошло это — мужчиной быть и заставлять сводить волосы с своего тела и на него вместо того лоск наводить?.. Уроды, крася себе волосы и подмолаживая себя, живут мечтою, что для них, как для змей, возможно старую кожу с головы скинуть. Волосы они и действительно себе хитро подцвечивают, но морщин с лица свести все-таки не могут; а также и смерти они не избегнут, прикрывая искусством старость. Между тем, в образе старца нет ничего ужасного, решительно ничего, и усилия прикрывать зрелый свой возраст совершенно напрасны. Чем ближе кто подходит к границам своей жизни, тем поистине тот становится лишь достопочтеннее, потому что в высшем возрасте человек только Бога одного имеет старше себя. Бог состоит ведь вечным Старцем, пророк называет Его Ветхим деньми (Дан. 7, 9)… Если же какой мужчина оказывается очень занятым своими волосами, постоянно причесывает их, подстригает перед зеркалом, поправляет их, подбирает и выщипывает, себе лицо лоснит, то не бабеней ли он становится? И подлинно, нужно раздеть такого донага, чтобы не счесть за женщину*.(* В древности вечерняя одежда мужчин и женщин была почти одинакова.)
…Нечиста эта страсть собой рисоваться и собой прельщать; она-то, собственно, и состоит седалищем непотребства. Бог восхотел, чтобы женщина имела кожу гладкую и чтобы только голова ее украшена была самородным и роскошным этим нарядом волос; мужчину же Творец бородой украсил и сообщил ему вид мужественный… И эти волосы, дарованные мужчине, Творец ставит столь высоко, что наравне с разумом указывает в них преимущество мужа; и Сам, будучи достоудивителен в своем величии, представительность вида мужчины украсил Он в высшем его возрасте достопочтенною сединою. Разум, добрые расположения, становясь от глубины как бы седыми, зреют лишь со временем и постепенно; и предносясь видимо в образе седины, являют они в советах старости вескую многоопытность, представляющую собой достолюбезный цвет почтенного разумения, даруемого верой. Характерная принадлежность мужчины — борода, обнаруживающая в нем мужа древнее Евы, и состоит символом природы более сильной… Но и все волосы вашей главы изочтены, — говорит Господь (Мф. 10, 3); значит, и волосы подбородка, и волосы всего тела. Итак, исчисленные Богом волосы сводить, вопреки Его воле, не следует… Если Бог в избранных по Его предопределению наперед признал подобных образу Своего Сына, ради которых, собственно, по Апостолу, Он и указал Сыну быть первородным между многими братиями (Рим. 8, 28-29), то не нечестивцы ли те, кои телесный подобный отобраз Божий растлевают? Если мужчина желает быть прекрасным, то должен он развивать прекраснейшее в человеке, разум; этот должно изо дня в день украшать все достойнее и очевиднее. И не волосы должно исторгать у себя, а пожелания… Непозволительно, следовательно, бороду брить — это самой природой данное убранство, истинное украшение».
Еще сказал25: «Впрочем, эту строгость должно немного ограничить. Женам, живущим в достаточной брачной обстановке, иногда можно и снисхождение оказывать и позволять наряжаться с целью мужу нравиться. Но пределом их желаний при сем должно оставаться именно желание только своему мужу нравиться. С личным же моим вкусом несогласно, когда женщины хлопочут много об украшении своего тела; лучше пусть они очаровывают своих мужей искренней любовью, этим действительнейшим и столь естественным волшебным средством. Однако же, так как многие мужья о своей душе мало заботятся, то задача женщин, если они желают быть честными их женами, неразумные страсти и пожелания своих мужей укрощать, их постепенно к простоте обращать, к несложным потребностям и умеренности приучать. Значение жизни состоит ведь не в обладании грубыми материальными благами, а в очищении себя от излишнего. Подобно подрезыванию маховых крыльных перьев должно подрезывать, следовательно, и затеи жен, отзывающие роскошью; они доставляют им удовольствие преходящее и радость суетную, а между тем, увлекаясь и занятые ими, они часто из клетки брака улетают. Поэтому жены, хотя и могут в известное время наряжаться, но должно при этом оставаться в границах, руководясь чувством приличия, чтобы от истины чрез спесь не уклониться. Но надлежит также, чтобы и мужья своим женам доверяли и все домохозяйство им предоставляли, потому что они именно для этой цели и даны им, чтобы быть в сем деле помощницами».
Еще сказал26: «А если кто бороду подстригает, то не следует, по крайней мере, совершенно ее до гладкости состригать; мужчине сообщается этим вид отвратительный, и состриганье бороды даже до кожи напоминает собой выщипыванье и выглаживание. Псалмопевец говорит: Как драгоценный елей… стекающий на бороду, бороду Ааронову (Пс. 132, 2). Чрез повторение слова борода радостно воспевает он украшенное бородою лицо, блистающее елеем радости Господней… А усы должно подрезывать, чтобы при еде они не пачкались, но не следует их все остригать, — это было бы некрасиво, — а только немного ножницами. Бороду же, которая никоим образом не может беспокоить, должно без малого цельною оставлять; она сообщает лицу достопочтенность и некоторого рода отеческую авторитетность».
Еще сказал27: «Для жен достаточно волосы слегка причесывать и косу на затылке какой-нибудь простой и деше-вой булавкой сдерживать; и при простой прическе длинные волосы для жены разумной служат истинным украшением.
Завиваньем же волос в букли на манер, как это делается у гетер, и распусканьем их по плечам локонами и косичками лицо бывает обезображено… Из страха прическу испортить такие женщины до своей головы дотронуться не смеют… Накладывание же чужих волос на голову совершенно должно быть оставлено; украшать свою голову волосами другого, накладывать на нее мертвые косы поистине нечестиво; потому что на кого же пресвитер тогда возложит руку, кого благословит он? Не украшенную жену, а чужие волосы и из-за них другую голову».
«Одежда не есть случайное, произвольное, не имеющее никакого значения облачение человека, — говорит уже современный автор. — Она связана с внутреннею жизнью человека или народа. Ее характер определяется не одними климатическими условиями, но вместе с тем и еще более тем духом, которым живет тот или другой человек или народ… Изменение ее человеком или народом свидетельствует об изменении начал их внутренней жизни и является следствием того изменения и, с другой стороны, ведет к изменению внутреннего строя жизни. Недаром реформаторы, подобные Петру Великому, замышляя обновление народной жизни и привитие к ней новых чуждых начал, между другими средствами к тому считали нужным делать особые узаконения касательно изменения одежды и привычного убранства, употребляемого в народе, и даже с изменения костюма начинали проведение в жизнь своих реформаторских планов. Их инстинкт или государственный ум подсказывал им, что разрушение привычной привязанности в народе к своей одежде и к наследованному от дедов убранству внешнего вида непременно поведет к разрушению старых начал жизни и к изменению ее строя, и они не обманывались в своих надеждах и расчетах. Гонение Петра Великого на бороды и навязывание русским его подданным европейского костюма нельзя считать капризом гения, не имеющим для себя оснований. Недаром и люди, дорожащие внутренними основами жизни, не поддавались охотно воле реформаторов, нападавших на стародавнюю одежду, и готовы были скорее платить штрафы и терпеть гонения, чем расстаться с тем, с чем свыклись они, как с своею душою: им чуялось, и не совсем без основания, что душу их хотят выворачивать, когда заставляют изменять их внешнее облачение, служащее дополнением и выражением их нравственной личности»28.
§ 6. Аскетическая физиология тела. (Телесные отделения. Пот. Слезы. Истечения. Пищевые
