указанные у нас лица достигали за какое-нибудь лето тяжелых колхозных работ или после погрузки угля и тому подобного.
7. Нормальные роды
Се бо в беззакониих зачат есмь, и во гресех роди — ??????, «йехаматни»; LXX: ?????????— мя мати моя, — говорит пророк (Пс. 50, 7).
Святой Афанасий Великий делает к сему примечание: «Первоначальным намерением Божиим было, чтобы мы рождались не чрез брак и тление60; преступление же заповеди ввело брак вследствие беззакония Адама, то есть вследствие уклонения от данного ему Богом закона. Итак, все рождаемые от Адама, зачинаются во грехах, подпадая осуждению прародителя.
А сказанное: и во гресех роди мя мати моя означает, что общая всем нам матерь — Ева — первая породила грех, как возжелавшая удовольствия. Потому и о нас, подпавших осуждению матери, говорится, что и мы рождаемся во грехах. Давид показывает, как человеческая природа изначала в преступлении Евы подпала греху и как рождение стало подлежать проклятию»61.
Чтобы яснее уразуметь мысль Афанасия Великого, почему рождение стало подлежать проклятию, нужно обратить внимание на отмеченные мною выше слова, что Ева породила грех тем, что возжелала удовольствия, и на самый священный текст псалма. В русско-славянском переводе не передан оттенок ни подлинника, ни перевода Семидесяти, как раз объясняющих, что именно греховного в человеческом рождении и почему. Непонятно поэтому, зачем нужно женщину после родов очищать молитвами, как это делает св. Церковь, и вообще, как смотреть на брак правильно62.
В греческом тексте стоит выражение, как раз не соответствующее слову роди (тогда бы надо: ?????????), а поставлено ?????????. Последнее происходит от ? ????? — буквально «отвращение беременных женщин от нормальной пищи и болезненный позыв к особенной, кислой, соленой»63. Отсюда ?????????— «страстно захотела, возжелала» (ср. выше у Афанасия Великого: Ева, «возжелавшая удовольствия» от плода с запрещенного древа). Этот же смысл дает и еврейский подлинник (от глагола ???, йахам — буквально «разгорячаться», откуда уже происходит зачинать ребенка; но теми же словами и о скоте говорится: Быт. 30,41; 31,10).
Таким образом, проклятие и нечистота оскверняют роды и делают женщину виновной потому, что им предшествовала и являлась обусловливающим началом похоть. «Похоть же, зачав, рождает грех, — говорит апостол Иаков, брат Господень, — а сделанный грех рождает смерть» (Иак. 1, 15). Отсюда все люди смертны, отсюда же необходимость очище- ния родильницы от нечистоты рождения, которое само по
себе, конечно, не должно содержать греха, Посему-то св. Церковь молится Богу за родильницу:
«Владыко Господи Боже наш… помилуй и прости вольная и невольная ея прегрешения… и очисти ю от телесныя скверны… Прости рабе Твоей (имярек), днесь родившей, по множеству щедрот Твоих… прости… и всему дому, в немже родися отроча, и прикоснувшимся ей, и зде обретающимся всем»64.
Таким образом, скверна касается не только самой родильницы, но и помещения, в котором она находится, и всех окружающих65. Поэтому Церковь повелевает читать молитвы, очищающие эту заразу греховную, у роженицы на дому (у постели). Но и это еще не все. В сороковой день сама мать, уже очистившаяся и омовенная (отложив ложный стыд, если он у нее есть), должна прийти вместе с младенцем в храм, и здесь им читаются молитвы, после которых она может невозбранно ходить в церковь и приступать к Св. Тайнам (а до сорокового дня и без молитв и то, и другое совершать нельзя), а младенец — воцерковляется, то есть заносится в число верных христиан и причисляется к Церкви.
Таковы вкратце обязанности христианок, желающих, чтобы на них самих и на их детях почило благословение Божие. Только одна Богоматерь и Приснодева Мария, как «нескверная, неблазная, нетленная, пречистая, чистая» (из Великого Повечерия), не нуждалась в этих молитвах66, потому что не испытала во всю свою жизнь никакой нечистоты, но и Она все-таки, по Своему великому смирению, подчинилась Закону и пришла в сороковой день с Богомладенцем в храм67 как бы для очищения (Лев. 12, 1-8; Лк. 2, 22).
8. Выкидыш
Здесь достаточно для тех, у кого еще сохранились хоть капля страха Божия и любовь к Церкви, выписать только правила соборные и канонические святых отцов по этому поводу. В настоящее время некоторые не хотят их и совсем признавать, но что из того? Апостола Павла побивали камнями, вытаскивали замертво за город, почитая его уже умершим, но он после вставал, шел опять в город (Деян. 14, 19-20) и не переставал проповедовать. Больные — особенно душевно — не понимают своей пользы, и этим их противлением никому не должно смущаться…
«Умышленно погубившая в себе зачатый плод подлежит наказанию за убийство, — говорит св. Василий Великий в Первом каноническом послании к Амфилохию68. — А образовался ли или еще не образовался плод, сие не разыскивается у нас в точности. Ибо виновная наказывается в этом случае не только за плод, который бы она родила, но и за злоумышление против самой себя: потому что женщины всего чаще умирают от таковых покушений. К сему же присоединяется и истребление зачатого плода — это, по умышлению отваживающихся на сие, другое убийство. Впрочем, время покаяния их не должно продолжать до смерти, но надобно принимать их по истечении десяти лет, уврачевание же определять не временем, но образом покаяния».
Таким образом, божественный Василий находит здесь два смертных греха: детоубийство и самоубийство (хотя бы в форме только покушения на него). Но он смягчает наказание: вместо двадцатилетнего отлучения от Св. Тайн, полагающегося за умышленное убийство69, святой отец назначает только половину его, да и эти годы ставит в зависимость от раскаяния и сокрушения болезнующего сердца совершившей грех. Очевидно, принимаются здесь за смягчающие обстоятельства страшные муки совести и стыд от имеющего открыться позора, страх перед угрозами и гневом родителей и старших и прочее.
Это правило подтвердили после соборы70 — VI Вселенский (правило 91) и поместный Анкирский (правило 21).
Те жены, которые извергают младенца непроизвольно, тоже несут епитимию, но меньшую.
В обоих случаях читается прежде всякого наложения наказания таким лицам особая молитва71. Хотя она не имеет такой силы, чтобы простить совершенный грех, но составляет первую ступень умилостивления Бога со стороны Церкви за убийцу, а для последней есть получение благословения и дозволения вступить на путь покаяния. Ни выводить из употребления этой молитвы нельзя, ни отказываться от нее, ибо на все надо спрашивать благословение у Бога, даже и на покаяние: позволит ли, хотя Он и Щедр, Долготерпелив и Многомилостив? Ибо если неумело, дерзко и несмиренно приступит человек к покаянию, то без сомнения услышит над собой тот приговор, который услыхал Исав, о коем апостол Павел говорит, что он отвержен быстъ: покаяния бо места не обрете, аще и со слезами поискал его (Евр. 12, 17).
Со слезами не получил покаяния! И не только плакал, но и искал его и все-таки не нашел…72 Итак, не будем самочинны в спасении: самочинность только демонами восхваляется и внушается.
9. Кормление грудью
Это первая и важная обязанность молодой матери-христианки в отношении новорожденного. И исполнять ее она должна сама, подражая в этом великим библейским женам Сарре, Анне-пророчице, матери пророка Моисея и другим (Быт. 21, 7-8; 1 Цар. 1, 23; Исх. 2, 7-9; 3 Цар. 3, 21; 1 Фес. 2, 7).
Причем аскетика, со своей стороны, здесь должна указать на крайнюю необходимость для кормящей матери соблюдать себя в удалении от всяких страстей — сладострастия, печали, уныния, ревности, гнева и всего прочего, ибо на ребенка все это действует.73
Глава 2. Плотские страсти и их противоядия.
§ 1. Чревоугодие.
«Началом всему худому служат упокоение чрева и расслабление себя сном», — говорит св. Исаак Сирин1, потому что, как объясняет преп. Иоанн Лествичник2, «насыщение есть мать блуда… Впадшие в ров беззаконий, о которых я не хочу говорить, понимают, что я сказал». И «в какой мере кто работает чреву, в такой лишает себя вкушения духовных благ»3. Поэтому-то св. Василий Великий и говорит4: «Видел я, что многие, одержимые страстями, исцелялись, но не видал между ними ни одного, привыкшего есть тайно от других, или чревоугодника».
Обжорство отвратительно. Во-первых, с внешней стороны: вечные заботы и суетня, почти всегда с обременением собственной совести и своих ближних лишними трудами. Еще св. Григорий Богослов5 осмеивал пресловутые «нравственность» и «воздержание» греческих богов, наперегонки «бегущих с прочими демонами» на «тучный пир, на запах тука и возлияний». Наши писатели, классики и рядовые, чуть ли не каждый из них, тоже немало страниц уделили описанию чревоугодия. Стоит только припомнить всем известную Обломовку Гончарова, Петра Петровича Петуха во втором томе «Мертвых душ» Гоголя, «Сирень» Чехова и так далее вплоть до Тэффи6, автора (не без таланта) юмористических журналов недавнего времени. Во-вторых, так как обжорство, подобно блуду, только в меньшей степени, принижает человека, низводя ум7 его в плоть и гной8, и приравнивает тем самым к скотам, то, естественно, оно отвратительно и изнутри. Неуменье «культурными» людьми вкушать пищу9 (чему учит, прежде всего, внутренний страх Божий, которого у них нет), проявляющееся даже внешне в антихудожественной форме, говорит об еще более антихудожественном10, то есть порочно-грешном, внутреннем содержании. Этого не могут не замечать и они сами, почему и стыдятся своей еды.
Так, мистер Монтфорд в «Идеальном муже» Оскара Уайльда ответил г-же Марчмонт на ее предложение посидеть с ним за столом, пока он будет ужинать, и быть зрительницей: «Я, знаете, не особенно люблю зрителей, когда я ем…» А все, что нелепо, неуправлено, непрекрасно в духовном отношении, есть тем самым грех, расстройство души, ее бессилие. И так как дух непосредственно связан с плотью, то последнее переходит на все: на самих людей, которые от непомерного своего жранья делаются дряблыми, болезненными, на их дела, слабые и непостоянные, на пищу, вредную и часто являющуюся для людей ядовитою. Напротив, воздержание сообщает благодать пище и вкушающим ее. Воздержник силен духом и крепок в немощном своем теле, у него нет расслабления, аще и что смертно испиет, не вредит ему (Мк. 16, 18). «Простой хлеб с трапезы непорочного, — говорит св. Исаак Сирин11, — очищает душу ядущего от всякой страсти12. Трапеза пребывающего всегда в молитве — сладостнее всякого благоухания от мускуса и благовония от мира13; боголюбивый вожделевает оной, как бесценного сокровища».
Гений русского народа проникновенно изобразил все это в своих былинах. В них характерной чертой идеального, духовного человека является воздержание, а плотского, страшного по умственно-бесовской силе представителя заморской культуры — каковой в народном сознании воплощается в «проклятое чюдишше» — характеризует, наоборот, жадность ко всякой похоти (в широком смысле).
Замечательно особенно то место, где главный вопрос, интересующий представителя этой культуры, был вопрос о количестве еды для
