передать письмо Государю. Выхода мне нет другого, как получить такое же гласное удовлетворение, как и оскорбление (поправить дело уже невозможно), или экспатриироваться, на что я твердо решился… Я и прятаться не стану, а громко объявлю, что продаю имение, чтобы уехать из России, где нельзя узнать минутой вперед, что тебя ожидает.
Я часто говорю себе — какое огромное счастье, что меня не было дома: ежели бы я был, то теперь наверно бы уже судился, как убийца…»20
Трудно представить, чтобы можно было втиснуть в пространство маленького почтового листка еще больший букет «цветов зла»*. (*Намек на сборник стихов Ш.Бодлера «Цветы зла». — Прим, составителя.)
Тут все: памятозлобие, то есть страсть, о которой я сейчас говорю («никак не хочу и не могу»), отчаяние («поправить невозможно», «выхода нет»), сластолюбие (все «счастье и успокоение испорчено»), тщеславие («гласное удовлетворение»), уязвленная гордость («народ смотрит, как на…»), честолюбие («заслуживал», да еще целыми «годами»), месть и желание крови врагов («наверно судился бы уже, как убийца»).
Ничего не нужно прибавлять более21. По плодам их, говорит Господь, узнаете их (Мф. 7, 15-16).
• Еще одно исчадие гнева — ненависть
«Где оскудевает любовь, там непременно на место ее входит ненависть, — говорит св. Василий Великий22. — А если, как говорит Иоанн, Бог любы есть (1 Ин. 4,16), то, по всей необходимости, ненависть есть диавол. Посему, как имеющий любовь имеет в себе Бога, так имеющий ненависть питает в себе диавола».
Эти чувства противоположны: следовательно, любя Бога, я должен ненавидеть диавола. Это — ясно, и подобное уже сказано выше. И по сказанному же следует, что не людей мы должны ненавидеть, а их грехи, на которые наталкивает человека диавол. А если не так, то «не напрасен ли гнев, когда один бывает причиною действия, а ты раздражаешься на другого? — говорит в ином месте тот же божественный Василий23. — Не то же ли делаешь, что и псы, которые грызут камень, а не трогают бросившего камень? Жалок, кто служит орудием действия, но ненавистен, кто действует. Против него обрати свою раздражительность — против человекоубийцы, отца лжи, делателя греха; но будь сострадателен к брату, который, если пребудет во грехе, то вместе с диаволом предан будет вечному огню».
Отсюда понятными становятся и слова Христа: Аще кто грядет ко Мне, и не возненавидит отца своего, и матерь, и жену и чад, и прочее (Лк. 14, 26). Речь здесь не о том, чтобы Господь — поставивший заповедь о любви во главу всего евангельского закона (Мф. 22,37-40; Ин. 13,34 и др.) — повелевал теперь (противореча Себе Самому) ненавидеть своих близких, а о том, что человек, любя и почитая по достоинству всех людей, должен возненавидеть смрад их грехов. И если страсти эти, отторгающие почему-либо человека от Бога, принадлежат его кровным родственникам, то таковых должно оставить24, но при этом усердно молиться за них25.
Классическим примером человеконенавистника, представляющим загадку для светской научной психологии, или, вернее, психопатологии, является знаменитый Тимон
(родился около 440 г. до Р. X.)26. Он жил в эпоху Пелопонесской войны, и от ненависти к невероятно испорченному афинскому обществу, среди которого обитал, перешел к ненависти ко всем людям. Внешним поводом к укреплению в нем этой страсти послужило, говорят, разочарование в «друзьях», которые его бросили после того, как он истратил на них все свое состояние. Про жизнь этого мизантропа существуют многочисленные рассказы, из которых я приведу здесь следующий.
«Однажды, во время народного собрания в Афинах, Тимон взошел на кафедру. Настала тишина. Вследствие необыкновенного поведения Тимона все ждали на этот раз чего-либо серьезного. «У меня, афиняне, — начал мизантроп, — есть рядом с домом небольшое пустопорожнее место. На нем растет смоковница, на которой удавилось уже немало граждан. Я хочу выстроить здесь дом и решил поэтому предварительно объявить публично: кому из вас угодно удавиться, пусть он удавится теперь, пока я не срубил смоковницы»».
На его гробнице находилась надпись, сочиненная, говорят, самим покойным:
Разлученное с жалкой душой.
Не старайся узнать мое имя,
Пусть задавит всех плутов чумой!
Другая, очень известная, эпитафия Тимону приписывается Каллимаху:
Здесь лежу я — Тимон, — что при жизни
Ненавидел живущих людей.
Проклинай, сколько хочешь, прохожий,
Только мимо иди поскорей!27
Мне кажется очевидным, что в упомянутых словах Христа речь шла о божественной любви28, но, так как истинное понятие о ней теперь утеряно, укажу еще на проявления ненависти в плотской любви, чтобы стала ясна разница между ними. Тем более вопрос этот в повседневном быту занимает гораздо более места, чем первый: газетная хроника и окружающая жизнь постоянно преподносят нам примеры ненависти на почве половой страсти с самыми страшными последствиями, убийствами, отравлениями и прочим.
Порок этот был уже известен в глубокой древности. Библия рассказывает, как за полторы тысячи лет до Рождества Христова он действовал со всей силой. Я имею в виду известный случай, передаваемый во Второй книге Царств (глава 13), об обесчещении Амноном, сыном Давида, своей сестры Фамари, к которой он вдруг воспылал величайшей страстной любовью. Пропуская подробности, выпишу два стиха (14-15): «Но он не хотел слушать слов ее, и преодолел ее, и изнасиловал ее, и лежал с нею. Потом возненавидел ее Амнон величайшею ненавистию, так что ненависть, какою он возненавидел ее, была сильнее любви, какую имел к ней». Эта ненависть сказывалась и в поступках. Амнон обратился с чувством злобного омерзения к сестре, которую он, очевидно, одну только обвинял в своем падении: «Встань, уйди». И когда она возмутилась его грубым обращением с нею, он позвал слугу: «Прогони эту от меня вон…» Он не мог спокойно выговорить ее имя и едва сдержался, чтобы не назвать ее непотребным словом, задыхаясь от гнева и ненависти29.
Искусный духовный врач даже и такое запутанное состояние сумеет использовать в добрых целях.
Великий во святых преп. Иоанн Лествичник30 пишет:
«Видал я, что ненависть расторгала долговременные узы блудной любви; а потом памятозлобие чудным образом не попускало им вновь соединиться. Дивное зрелище! Бес беса врачует; но может быть, это дело не бесов, но Провидения Божия».
В другом месте он передает подобный же случай:
«Блажени миротворцы (Мф. 5,9), и никто не может этому противоречить; впрочем, я видел и враждотворцев блаженных. Два человека имели нечистую любовь между собою. Некто же, искуснейший из рассудительных, желая прекратить это зло, поссорил их между собою, сказав тому и другому особо, что друг его худо говорит о нем между людьми. Так сей премудрый успел человеческою хитростию отразить злобу бесов и произвести ненависть, которая уничтожила предосудительную любовь»31.
Бывает, нечто подобное и в миру делают — например, одна соперница, желая поссорить своего возлюбленного с другой, наговаривает ему на нее (или наоборот). Но все это делается не ради Христа, не для спасения их душ, а ради диавола, из-за ревности, для того чтобы самому изобретателю этого бесовского стравливания иметь выгоду и удовольствие в их ссоре и ненависти.
Бесы часто оспаривают друг у друга право на бедного грешника. Как можно одержимому блудной страстью перепродать себя32 демону ненависти, так гнев можно, вместо трудного подвига смирения и кротости, легко изгнать страстью презрения и возношения. Авва Дорофей рассказывает:
«В общежитии [где он полагал начало] был один брат, которого я никогда не видал смутившимся, или скорбящим, или разгневанным на кого-либо, тогда как я замечал, что многие из братии часто досаждали ему и оскорбляли его. А этот юноша так переносил оскорбления от каждого из них, как будто никто вовсе не смущал его. Я же всегда удивлялся чрезвычайному незлобию его и желал узнать, как он приобрел сию добродетель. Однажды отвел я его в сторону, и, поклонившись ему, просил его сказать мне, какой помысл он всегда имеет в сердце своем, что, подвергаясь оскорблениям или перенося от кого-либо обиду, он показывает такое долготерпение. Он отвечал мне презрительно без всякого смущения: «Мне ли обращать внимание на их недостатки или принимать от них обиды, как от людей? Это — лающие псы». Услышав это, я преклонил голову и сказал себе: «Нашел путь брат сей», и, перекрестясь, удалился от него, моля Бога, чтобы Он покрыл меня и его»33.
Подобно вышеупомянутому молодому монаху, учит преодолевать страсть злобы и неистовства наша учительница жизни — литература. «Духовный отец»34 ее и «властитель дум»35 сороковых годов <прошлого столетия>, Белинский, заставляет своего Сурского в драматической повести «Димитрий Калинин» рассуждать следующим образом (в ответ на признание его собеседника, что тот весь превращается в злобу и неистовство и часто готов предаться влечению своей вспыльчивости, если бы мысль, что он может оскорбить своего благодетеля, не обезоруживала его36):
«Да, это немного досадно; но гораздо благоразумнее презирать скотами, нежели сердиться на них. Я бы, на твоем месте, просто сказал им, что они глупцы и что сердиться на них — значит делать им честь…»
Положим и мы, читатель, как авва Дорофей, на себе крестное знамение и пойдем прочь от этих господ.
IV. Проявление гневной страсти на различных ступенях духовной жизни
В заключение сделаю несколько замечаний касательно проявлений страсти гнева на различных ступенях духовной жизни, а также укажу средства для ее окончательного уничтожения.
Плохо, конечно, что человек гневается, но хуже, когда он, разгневавшись на что-либо и спохватившись внутренне, от гордости снова впадает в гнев — уже на себя — за то, что рассердился. Было одно падение, стало два. Таково коварство бесов, предлагающих нам нож, чтобы мы вонзили его себе в сердце собственными руками!
Когда же после искреннего плача о своих грехах забрезжит в сердце свет кротости и безгневия, то прежде всего это сказывается в том, что человек получает силу сносить бесчестия, хотя с огорчением и не без скорби душевной. В середине своего пути он пребывает посреди оскорблений беспечально. Состояние же совершенных мужей состоит в восприятии поношений, подобно лестным похвалам. «Я видел трех иноков, в одно время потерпевших бесчестие, — говорит св. Иоанн Лествичник. — Один из них оскорбился, но смолчал; другой порадовался ради себя, но опечалился об укорившем его; третий же, воображая вред ближнего, пролил теплые слезы. Так можно было видеть здесь делателей страха, мздовоздаяния и любви»37.
V. Противоядия против гнева
Как победить в себе эту темную и безумную страсть? Св. Иоанн Златоуст говорил некогда с кафедры не монахам, а мирянам, своим духовным детям38:
«Хочешь ли знать, какое великое зло — гневаться? Стань возле дерущихся на площади. В себе самом, когда ты омрачен и упоен гневом, ты нелегко можешь видеть безобразие, но когда освободишься от страсти, тогда скорее увидишь свое положение. Гнев кипит и клокочет в груди, уста дышат огнем, глаза испускают
