говорят ей о каких-то «неземных» переживаниях у развитых по настоящему-де, в художественном смысле, людей при питье тонкого вина, смотрении на голых женщин, слушании музыкальных пиес и не говорят, что это те же ощущения, которые испытывают в кабаках, публичных домах, балаганах. Разница только в том, что одно дело топором сделано, а другое скобелем и подпилком. Истинное художество и его восприятие состоит не в туманных переживаниях «высокоинтеллектуального» или «истерического» свойства в театрах и музеях или чувственно-срамного в кафе-шантанах, но в определенных духовных деланиях, именно — в добродетелях. Если человек неправильно верует и подвизается, то вместо добродетелей у него развиваются пороки. Для православного верующего все это ясно, понятно до мелочей. И христианин должен так сказать этим самозванным учителям: что ты мне разными иностранными терминами-то сыплешь и вьешься вокруг да около, ты мне определенно скажи, в чем наслаждение истинное для человека. Такое, чтобы после душа была спокойна, чтобы угрызений совести не было, чтобы к жене не стыдно было явиться, чтобы душевной усталости после него не чувствовалось бы, чтобы, кратко сказать, оно было во всем совершенно. Но напрасны эти вопросы, они будут гласом вопиющего в пустыне мертвых ученых книжек. Ищи, досточудный мой, ответа не в них, а в Псалтири царя Давида. Незаменимая и бесценная книга. Что говорит пророк? — «Приидите, чада, послушайте мене… Кто есть человек хотяй живот, любяй дни видети благи?.. Уклонися от зла…» Так и у нас, скажет кто-нибудь, о том же самом учат, что искусство отвлекает человека от зла. Подожди, любезный, и выслушай дальше. Как раз это — самое малое. Ваши учителя на том и остановились. А на самом деле дальше-то и открывается человеку великое поприще для приобретения наслаждения и духовного веселия. Не только отойди от зла, но и сотвори благо. Если только отойдешь от зла и доброго не сделаешь ничего, один «метафизический туман» в голове и сердце будет. Про таких людей Господь говорит в Апокалипсисе: Ты ни тепл ни студен, изблевати тя от уст Моих имам (Откр. 3, 16). Нет, надо принуждать себя добрые дела делать. Довольно ли этого? — Никоим образом. Взыщи, сказано дальше, мира. Известно, что добродетель не без труда дается. Тернист ее путь вначале. И наслаждение ею, как капелька меда, попавшая на язык, сейчас же заглушается великой горечью следующих за сим искушений и скорбей. Но если человек хоть немножко потрудится и не бросит работать Богу при первом же нападении врага, то у него появляется мир в сердце, с которым не может сравниться ничто мирское, никакая красота. Мир этот есть Божественное посещение. Но он сперва недолго пребывает, то уходит, то приходит. На этом состоянии нельзя останавливаться, и пророк учит дальше: взыщи мира и пожени -??????, усиленно стремись, ищи, добивайся — его (Пс. 33, 13-15). Если потерпишь в трудах, то придет время, когда благодатный мир уже никогда не отойдет от тебя, а будет внутри сердца светиться неизреченной Красотою, ибо она есть Сам Бог53.
Тогда ты никак не дашь поймать себя на удочку тем, которые нахваливают, как малые дети, картинки в музеях, фигурки и статуэтки из глины, битье пальцами по клавишам рояля и тому подобное. Ведь, не правда ли, странно было бы, если положили бы перед тобой кусок гнилого, заплесневелого хлеба и поставили рядом изысканно приготовленное блюдо и стали восхвалять первый как прекрасную, вкусную вещь; или, если бы сидели пред тобою две девицы — одна красавица, а другая урод, не мог же бы ты обманывать самого себя, и уверять, и пускаться в «философию», что урод пред тобою есть чудо дивной красоты, а настоящую красавицу, сидящую пред твоими глазами, даже не замечать? Но если дня два поголодать и найти только одну затхлую корку, то, конечно, и ее можно принять за гастрономический деликатес. Так и с искусством — тот же самообман. Люди не видят настоящей Красоты, а только подделку под нее, подмалеванную и подкрашенную, и вот — не могут ею насладиться. А тот, кто зрит у себя в очищенном от страстей сердце небесную Красоту, даже и заметить-то поддельную не может, и взглянуть на нее не хочет. Ему твердят: «Посмотрите, как красиво, как прелестно», а он и не видит, где, что красиво, потому что видит на самом деле не красоту, а тлен, материю, гной.
2. Что искусство есть самообман, нечто неопределенное, текучее и просто неизвестное, хорошо показывает также наличие большого разнообразия взглядов на красоту. Что она такое? — Никому неизвестно. Или, вернее сказать, каждый видит ее в том, чем страстно сам болеет душою. «Искусство!.. Искусство!.. Красота!.. — говорит хирург Трепан у Мирбо54 своему сыну, когда тот, восторгаясь, ходил вместе с отцом по залам одного из музеев Италии. — Знаешь, что такое красота? Красота — это вскрытый живот женщины с пинцетами внутри. Вот это, мой мальчик, -красота!..» Это один пример. Приведу и другой. «Спросите самца жабы, что такое высшая красота, — с обычным своим язвительным сарказмом издевается над собратьями не кто иной, как знаменитый Вольтер55. — Он ответит вам, что это — его самка-жаба с двумя круглыми глазами, вылезающими из ее маленькой головы, с огромным ртом, желтым брюхом и коричневой спиной. Спросите гвинейского негра. Красота для него — это черная маслянистая кожа, вдавленные глаза и расплюснутый нос… Спросите, наконец, философов — они ответят вам галиматьей: им нужно нечто согласное с архетипом прекрасного по существу -так называемое to kalon*»(*?? ????? — прекрасное, красота (греч.) — Прим, составителя.) Вот приговор искусству, вынесенный его служителем! Выше я еще стеснялся называть рассуждения философов о красоте их настоящим именем;
Вольтер, как свой им человек, это сделал за меня. А что он в свое время славился в Европе своим первоклассным, остроотточенным умом и понимал во всем этом товаре толк, говорить не приходится; равно как и о том, что он был злейшим врагом христианства.
Но пора уже мне привести какое-либо и святоотеческое положение относительно сущности и ценности земного искусства или красоты в защиту и подкрепление своих взглядов. Прекрасное и наглядное изображение того, что есть на самом деле земная красота, дает св. Иоанн Златоуст56. «Любитель телесной красоты — ? ???????????;, — говорит он, — до безумия пристрастившийся к благовидной девице, если умом не захочет узнать безобразие — ?? ???????? — телесного существа, то увидит это собственными глазами. Много было девиц, столь же цветущих красотою или еще несравненно прекраснее, нежели любимая им, которые после смерти своей через один или два дня представляли из себя зловоние, гной и гнилость червей — ???????? ???????? ??? ????? ??? ???????? ????????. Подумай же, какую ты любишь красоту — ?????? ??????; — и каким прельщаешься пригожеством? …Для того-то тотчас и истлевает тело, чтобы ты мог видеть в наготе красоту души — ?????? ??? ????? ?? ??????;. В самом деле, если она такую красоту — ???????; — и такую живость дает телу, то как она прекрасна должна быть сама в себе? Если она поддерживает столь безобразное и отвратительное тело, то тем более может поддержать саму себя. Не в теле красота — ?? ??? ?? ???? ???? ?? ?????, — но красота тела зависит от того образования и цвета, который отпечатлевает душа в существе его. Итак, люби душу, которая сообщает телу такое благообразие».
А вот как на деле прилагают к себе эти слова те, кто истинно желают спасения. Пример беру из того же древнего времени.
Был один подвижник в скиту. Враг приводил ему на память одну женщину, весьма красивую собой, и сильно возмущал его. По смотрению же Божьему, пришел в скит другой брат из Египта. Он между разговором сказал, что умерла жена такого-то. А это была та самая женщина, которою возмущался брат. Услышав об этом, брат взял ночью свой хитон и пошел в Египет; открыл гроб умершей, отер хитоном гниющий труп ее и возвратился с ним в свою келью; положив этот смрад возле себя и сражаясь с помыслом, говорил: «Вот предмет, к которому ты имеешь похоть, — он пред тобою, насыщайся!» Таким образом он мучил себя этим смрадом, доколе не кончилась его борьба57.
После всего этого спрашивается, какое же искусство полезно и на что оно годится? Оскар Уайльд в предисловии к «Портрету Дориана Грея» отвечает:
— Ни на что. Всякое искусство совершенно бесполезно.
Я не скажу, конечно, о нем так резко, потому что всякую вещь можно обратить на пользу, но и не постесняюсь сказать, что польза его относительная. Но, скажут, Бог человеку дал талант, и не развивать его — не значит ли зарывать его в землю (Мф. 25, 25)? — Безусловно. Но как развивать? В том-то и дело, что мы расходимся с церковным учением в понимании слов Христа.
«Кто какой бы то ни было дар Божий бережет для собственного наслаждения [наше «искусство для искусства», труд ради честолюбия, славы, положения в обществе, денег], — говорит св. Василий Великий58, — а не делает другим благодеяния, тот осуждается как скрывший талант».
Если же кто станет возражать и говорить, что истинные художники потому и работают, что желают принести пользу людям, а все остальное является естественным следствием благодарности общества, принимаемой этими художниками по немощи человеческой, то скажу, что весь грех-то и заключается в том, что они эту самую «пользу» понимают по-своему, ложно. Ведь язык художников и язык Евангелия совпадают лишь внешним образом — в употреблении одних и тех же слов. А смысл, какой вкладывается в них, до того отличается от евангельского, что от христианства в нем ничего не осталось. И потому то, что Слово Божие называет вредом, люди теперь принимают за пользу, и наоборот. В этом и сам Господь чрез Своего апостола их обличает: «Прелюбодеи и прелюбодейцы! Не знаете ли, что дружба (? ????? — «любы»)59 с миром есть вражда — ????? против Бога! Итак, кто хочет быть другом — ?????, — миру, тот становится врагом — ??????; — Богу» (Иак. 4, 4).
Так и здесь, в чем должна заключаться польза от искусства? В том, чтобы приводить людей ко Христу, в Церковь, к очищению от страстей, к освобождению от пристрастия к самому искусству. Искусство должно наглядно изображать чистейшие истины христианства и приводить человека к плачу о своих грехах. Поэтому оно должно существовать только для немощных душою. Пока человек не может непосредственно созерцать Божественную Красоту, оно должно ему напоминать
