изображая вещи, от стыда пред которыми даже обитательницы заведения Анны Марковны (из «Ямы» Куприна) тушат спальные фонари:
Ватто. «Ложный шаг» (Париж, Лувр);
Буше. «Любовь в испытании» и «Галантная сцена», написанная, по приказанию Людовика XV, для будуара его фаворитки, маркизы Помпадур;
Гюэ. «Беззастенчивые нимфы»;
Бодуэн (Baudouin). «Постель новобрачной»;
Сержан (Sergent). «Слишком поздно»;
карикатуры Кроиксчанка, картины Карраччи, Де-Борреля, Фрагонара, Буалли и других.
Но, досточудный читатель, «предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (Мф. 8, 22). Еретики и просто безбожники, отпав от св. Церкви и, по слову Христа, не получая питательных, жизненных соков от главного корня, засыхают — ????????(Ин. 15, 4, 6), умирают душевно. Как только какая-либо община уклонится от единой Матери, Православной Церкви, от ее Предания, сейчас же у ее членов начнутся подмены божественного и небесного человеческим и земным. Но что это за Предание, спросишь ты меня, да еще в отношении разбираемых предметов искусства? — Послушай. Правило 100 святых отцов Шестого Вселенского Собора гласит58:
«Очи твои право да зрят, и вещем хранением блюди твое сердце, завещает Премудрость (Притч. 4, 23, 25): ибо телесные чувства удобно вносят свои впечатления в душу. Посему изображения на досках или на ином чем представляемые, обольщающие зрение, растлевающие ум и производящие воспламенение нечистых удовольствий, не позволяем отныне, каким бы то ни было способом, на-чертавати. Если же кто это делать дерзнет, да будет отлучен».
Вот чему подвергается виновный в нарушении этого правила — вечному отлучению от блаженства со Христом! И не обольщайся, если видимый суд не всегда нам явен, ибо невидимый всегда производится в точности.
• Против того, что музыка обладает страстным характером, не спорят и самые рьяные ее защитники. Даже такие авторы, как Bloch, и то советуют пользоваться ею с осторожностью, так как она может вызвать сильные эмоции (как, например, музыка Вагнера). Э. Фукс59, про которого уже никак нельзя сказать, что он умеет отличать вещи целомудренные от бесстыдных в христианском смысле, и тот говорит про оперу (увлечение которой признается ныне верхом культурного лоска): «Опера — сконцентрированная чувственность. Каждое слово, каждый звук, каждый ритм, каждая линия, каждое красочное пятно — все в ней насыщено чувственностью, эротикой. Ее содержанием является исключительно чувственность, эротика, любовь, сведенная на сладострастие. Вокруг сладострастной любви вертится основная мысль сюжета, ею напоена любая ария, которая поется, и ничего, кроме сладострастной любви, не символизируют тысяча изворотов и арабесок балета. Другими словами: все в ней сконцентрированная обнаженность, физически — в костюме и движениях, духовно — в диалоге. Она не второстепенная в ней черта, а единственная сознательная цель. Не простая случайность поэтому, что во всех классических операх балет играет такую большую роль. Балет — просто неотделим от оперы, так как в нем чувственность линий и движений находит свое утонченнейшее выражение».
Правы поэтому были наши предки, наши древние святители, преподобные, церковные проповедники и даже светские люди, когда безбоязненно обличали игру на музыкальных инструментах и приписывали ей характер бесовский. Они имели на то глубокое основание, потому что воочию и непосредственно имели дело с самими, невидимыми, вдохновителями этого искусства, тогда как нынешние люди не только не видят демонов, но и того, что делается в собственной душе. Приведу несколько примеров.
Преп. Исаакию, затворнику Печерскому (XII в.), бесы являются с музыкальными инструментами (сопелями, бубнами и гуслями) и играют на них60.
Св. Кирилл, еп. Туровский (+ 1183 г.), называет в своих проповедях музыкальные орудия сатанинскими — «сопели сотонинския»61.
«Смеха бегай лихаго, скомороха… и гудця и свирця не уведи у дом свой глума ради, поганьско бо то иесть… дьяволи бо то суть», — поучает черноризец Григорий62 (по списку XIII века).
«Сопели, гусли… собирают около себе студные бесы, держай же сопельника, в сласть любуй гусли… чтить темнаго беса», — говорится в «Слове о русалиях»63.
«Не люби игры, да не обрящешися тамо с бесовскими слугами», — говорит митрополит Даниил64 в своем поучении.
От трапезы, за которой происходят гудение, плясание и игры, ангелы Божий «отъидут скорбни», а «нечестивии де-мони возрадуются, видя волю свою содевающу безумнии християне», — говорит Домострой65, произведение XVI века, изящное по языку и мыслям.
Когда однажды преп. Феодосии Печерский захотел отдохнуть после вечернего правила, то вдруг «слышаше глас хлопота в пещере от множества бесов… в тимпаны биющем, и инем в сопели сопущем»66.
Св. Церковь от лица священника спрашивает на исповеди кающихся: «слушал ли гусельников, или пел еси песни бесовские, или слушал поющих?»67
Даже плата, даваемая игрецам, считается жертвой диаволу, то есть тяжким грехом (теперь это можно сравнить с покупкой билета на концерт, в театр, в кинематограф). «За кую вину, — восклицает автор «Слова о русалиях»68, — даеши сребро свое дьяволу в жертву, велику пагубь души своей творя, а дьяволу же радость».
Если же перейдем от древней церковной литературы к светской тогдашнего времени, увидим тот же взгляд: музыка — дело бесовское. Так, например, в былине о Садко69, когда под звуки гуслей этого игреца расплясалось и расскакалось все подводное царство, расходилось бурное море, потопляя корабли без счету, герою былины является старик «седатый», или «Никола Можайский», или «старчище», и обращается к нему с такими словами:
Полно тебе играть в гуселки яровчаты,
Полно губить людей бесповинных.
От твоих от игор от бесовскиих,
И от тьшх от плясок нечестивыих,
• Про танцы, которые теперь обратились в целую науку (со своей собственной литературой), можно говорить долго. Но и здесь я могу обрисовать лишь контуры предмета. Для моих целей будет достаточно, пользуясь высказываниями философов и писателей, раскрыть природу нынешнего светского танца, а потом на основании этого перейти к выводам.
Что такое танец?
Танец, по словам Платона, «подражает речам Музы».
Почти теми же выражениями говорит о нем Аристотель: «Ритмическими движениями он [танец] выражает обычаи, страсти, поступки».
Танец, считает Лукиан, «представляет собой изобразительное искусство, которое выражает идею и облекает в плоть невидимую мысль».
Но уже и в самое древнее время понятие о нем сужалось. «Есть танцы, — говорит Платон, — имеющие в виду преимущественно самое тело; назначение их — обнаруживать силу, гибкость, красоту; они заставляют каждый член тела сгибаться, разгибаться и послушно подчиняться, посредством легких и гармоничных движений, любому положению»70. Это, собственно, уже род гимнастики, но гимнастики ритмической (наподобие нашей гимнастики Далькроза).
Нынешние авторы высказываются яснее и расставляют все точки над i другими словами, подбираются ближе к самой сути <танцев>, к похоти.
«Естественным источником красоты танца, — говорит один из современных авторов71, — является выявляемое им совершенство человеческого тела. В этом выявлении — вся его задача и сущность».
Вот еще несколько поворотов той же мысли о чувственной основе танца (хотя и прикрытой всяким тряпьем из красивых фраз и мишурных блесток своеобразного псевдонаучного языка): Психология танца заключается в «эстетической возможности ощущать эмоцию красоты», в танце кроется «источник эстетических переживаний» и дается выражение «совершенства человеческих движений, страстей, порывов… в прекрасных и убеждающих формах динамической пластики»72.
Это «совершенство страстей» у цитируемого автора -бесподобно. Но горе тому человеку, для которого оно так «убедительно»! Нас должны убеждать не танцы, а страдания Иисуса Христа. Неужели христиане, если они в полном разуме, могут со спокойной совестью считать, что совместимы, с одной стороны, танцы с объятиями (подобные которым никакая честная девушка не позволит себе с чужим человеком не только на людях, но и наедине; а здесь почему же это можно? принято так? по необходимости?) и двусмысленными разговорами, а с другой — плач Спасителя над Иерусалимом (Лк. 19, 41-47), Его муки: бичевание, терновый венец на челе (вместо бальной розы в волосах наших дев-христианок, так называемых барышень), и скорбный путь, политый кровью и потом, и святой Крест!?. Не хорошо и на бумаге сопоставлять такие вещи, а они ведь происходят в действительности!
Такова природа танцев по взглядам светских авторов -их ценителей. Если обратимся к церковной литературе и к древнерусской, то найдем там обличение того же бесовского характера танцев, каковой древние авторы находили и в музыке. С самых первых времен христианства Церковь стала открыто говорить об этом. Вот несколько примеров.
1. Один древний подвижник плел корзины и пел псалмы. Вдруг через окно вошел как бы отрок сарацин и стал плясать. «»Старик, хорошо ли я пляшу?» — спросил он меня (рассказывал после старец авве Павлу, настоятелю одного из иерусалимских монастырей того времени). Я ничего не отвечал. «Как тебе нравится моя пляска, старик?» — снова спросил он меня. С моей стороны ответом было полное молчание. «Что ж, по-твоему, негодный старик, ты что ли великое дело делаешь? Так я тебе скажу, что ты соврал в шестьдесят пятом, в шестьдесят шестом и в шестьдесят седьмом псалмах».
Тогда я встал и повергся пред Богом, и он тотчас исчез». Здесь необходимо обратить внимание на то, что,
во-первых, бес входит не как все, а вычурно, и в виде иноверного, «нехристя»;
во-вторых, хочет пляскою отвлечь внимание молящегося, занимающегося «умным деланием»;
в-третьих, демон все время, только невидимо, следил за подвижником и за каждым словом Псалтири, которую тот читал наизусть;
в-четвертых, демон не терпит усиленной, соединенной с крестным знамением молитвы, потому что старец повергся, очевидно, по примеру древних отцов, на землю крестообразно;
в-пятых, на мытарствах все эти мелочи, которые бесы замечают за нами и только иногда говорят, по промыслу Божьему, великим святым, чтобы те имели возможность покаяться в своей человеческой немощи, — все эти мелочи демоны предъявят людям. И после этого вспомним, как мы стоим в храме и на молитве! Что с нами будет на Страшном Суде?73
2. В «Повести о девицах смоленских, како игры творили» (по списку XVII века)74 говорится о бесовском сборище, нелепом и скверном, накануне Иванова дня: «…эти окоянные бесом научены были».
3. В стихах о грешной душе75 говорится о разных ее прегрешениях, а также и об участии ее в танцах и плясках, за что она осуждается на вечные муки:
По игрищам душа много хаживала,
Под всякия игры много плясывала,
Самого сатану воспотешивала…
Провалилася душа в преисподний ад,
Век мучиться душе и не отмучиться…
Отношение к танцам с точки зрения здравого смысла и церковных канонов
1. Христианин должен строго помнить следующее правило (62) святых отцов VI Вселенского Собора76 и принимать его как Слово Самого Господа в Евангелии (ср.: Деян. 15,28):
«Так называемые календы, вота, врумалиа77, и народное сборище в первый день месяца марта [ср. наши «маевки» в день «1 мая»] желаем совсем исторгнуть из жития верных. Также и всенародные женские плясания, могущие наносить великий вред и пагубу, равно и в честь богов (ложно так еллинами называемых) производимые мужским или женским полом плясания и обряды, совершаемые по некоему старинному и чуждому христианскому житию
