пазухе платок для утирания слез, падающих из очей его»31.

Св. Иоанн Лествичник удалялся от келий братии в одну пещеру, чтобы его не было слышно и видно (бегал тщеславия), и здесь с великим воплем и рыданиями предавался плачу о своих грехах; стенания и болезненные взывания эти были подобны тем, «которые обыкновенно испускают пронзаемые мечами, или прободаемые разженным железом, или лишаемые очей», говорит его современник32.

Но еще преп. Дорофей спрашивал авву Иоанна, называемого Пророком: «…как же мне сохранить плач, когда я нахожусь среди людей, служу другим и забочусь о том, что кому дать из больных [он был смотрителем больницы]? И есть ли сердечный плач без слез?»

И тот ему ответил33:

«Не плач происходит от слез, а слезы от плача. Если человек, находясь среди других, отсекает свою волю и не обращает внимания на чужие грехи, то приобретает плач. Ибо чрез это собираются его помыслы и, собираясь таким образом, рождают в сердце печаль по Богу (2 Кор. 7, 10), а печаль эта — слезы».

Но, конечно, это первая ступень, ибо с новоначального (каким тогда был преп. Дорофей) больше и требовать нельзя. А главное в плаче, все-таки, слезы. Однако в то же самое время святой старец выразил в своих словах самую основу этой добродетели и показал, что она заключается в скорби души по Богу и по утраченной чистоте. Тогда и без слез плач будет, а если этого нет, то если бы слезы и в три ручья у нас лились, толку от них нет. И в подвижническом, священнейшем смысле слова, плача нет здесь. Но вопрос о слезах настолько важен, что о нем надобно сказать поподробнее.

Не все слезы ценны. Это положительно нужно сказать, если мы только что начали жить духовной жизнью, хотя отрицать пользу их и нельзя, если мы льем их по Богу. А какая это польза, узнаем на том свете34. Во всяком случае, невелика.

Ценность слез умаляется именно потому, что у новоначальных или людей, не имеющих духовной жизни, те побуждения, по которым они текут, обычно только по внешности кажутся добрыми и по Богу, а на самом деле они нечистого происхождения или, во всяком случае, смешанного и требующего исследования.

«Слезы бывают естественные, которые мы проливаем об умерших, — говорит св. Анастасий Синаит35. — Бывают слезы бесовские, когда кто плачет из тщеславия или ради какого-либо вожделения бесовского. Бывают слезы от пьянства и многосочной пищи. Но бывают слезы и очистительные, которые рождаются от страха Божия, от воспоминания о смерти и о вечной муке».

То же читаем у Иоанна Лествичника, который указывает следующие причины происхождения слез у подобного рода людей: «…от естества, от Бога, от неправильной скорби и от скорби истинной, от тщеславия, от блудной страсти, от любви, от памяти смерти и от многих других побуждений»36. <…>

Чтобы слезы были ценны и спасительны, нужно, чтобы они происходили от размышления о будущем разлучении нашей души от тела37. Но как узнать, не примешивается ли сюда что-либо нехорошее, ибо демоны очень коварны и всюду вмешиваются?38 Для этого надо исследовать самые свойства нашего преуспеяния, если его действительно можно назвать таковым.

Если плач у человека истинный, по Богу, то первый плод его есть воздержание и молчание уст; вторая ступень — безгневие и непамятозлобие; а совершенные и святые от долголетнего плача приобретают величайшее смиренномудрие, жажду бесчестий, ненасытимое желание невольных скорбей, неосуждение согрешающих, милосердие превыше силы39.

Кто плачет по Богу, тот перестает бояться, оставаясь один в самых уединенных и мрачных местах и слыша вокруг себя «шум скаканий бесовских»40.

Ибо боятся только тщеславные (думающие о себе, что они нечто значат для демонов и что в состоянии их видеть)41, а плачущий нелицемерно угашает в себе все страсти42.

Если, наоборот, плач у человека лживый, прелестный (хотя бы сам он и думал, что плачет ради Бога), то у такого одновременно с плачем живет непременно в сердце и раздражительность с гордостью. При этом ум подобного человека иногда тонко возносится над окружающими и осуждает их за то, что они этого дара не имеют43, а если кто-то из окружающих имеет дар плача, то завидует тому.

Прибавлю несколько слов еще о плаче совершенных. Хотя в практическом отношении они едва ли пригодятся кому в нынешнем веке, но они могут разрешить некоторые недоуменные и смущающие вопросы, что зачем-де самый плач-то и какое же в нем утешение для человека, о чем постоянно говорится не только у святых отцов, но и в самом Писании.

«Бог не требует, братия, и не желает, чтобы человек плакал от болезни сердца, — говорит св. Иоанн, досточудный игумен Синайский44, — но чтобы от любви к Нему радовался душевным смехом. Отыми грех, и излишни будут болезненные слезы чувственным очам; ибо когда нет раны, то не нужен и пластырь. У Адама прежде преступления не было слез, как не будет их и по воскресении, когда грех упразднится; ибо тогда отбежит болезнь, печаль и воздыхание (Ис. 35, 10)».

Отсюда следует, что если человек воскреснет еще здесь, на земле, прежде всеобщего воскресения45, то есть страстию Христовою, Его страданиями смертное и страстное свое тело облачит в благолепие нетления бесстрастия46 (1 Кор. 15, 53), соделает его свободным от греха (Рим. 6, 6-14; 1 Пет. 4, 1; 1 Ин. 3, 9), то он перестанет в своем плаче находить муку, но обретет некое невыразимое духовное услаждение, так называемый радостотворный плач, по чеканному выражению Иоанна Лествичника, «духовный смех»47. Сделать же так, чтобы печаль и слезы вместо скорби доставляли человеку радость, может один только Бог. Итак, благодатные слезы святых есть поистине дар Господень48.

Таким образом, находим следующий порядок в этом делании. Сперва идут у человека слезы горькие, а потом радостные, вначале — от страха пред геенной и Страшным Судией, а в конце — от любви к благостному Богу, благоволившему все простить человеку и ниспославшему ему даже Свою благодать в виде дара чудотворений, пророчеств и прочих даров49.

Как у всякой добродетели, так и у плача есть свои условия, при которых он или процветает, или уничтожается.

Возделывают его:

1.. Удаление в помыслах от мира, оставление забот о преходящих и тленных вещах, омертвение ко всему окружающему50.

Поскольку подвизающийся ревностнее подвизается в этих добродетелях, постольку скорее и глубже входит в делание истинного плача.

2. Память смерти и загробной участи.

«Не переставай воображать51 и вспоминать бездну темного52 огня, — учат святые отцы53 немилостивых служителей. — Судию немилосердного и неумолимого, бесконечную глубину преисподнего пламени и тесные сходы в подземные места, ужасные пропасти и другое сему подобное, чтобы гнездящаяся в душе нашей похотливость истребилась великим страхом и душа соединилась с нетленною чистотою и приняла в себя сияние невещественного света, блистающего паче всякого огня»54.

3. Воздержание языка и отсечение воли.

«Праведен и преподобен Господь, — говорит св. Иоанн Лествичник55, — безмолвствующим с рассуждением Он премудро дарует умиление и благоразумно повинующегося ежедневно веселит. А кто ни того, ни другого пути не проходит законным образом, тому плач не дается».

4. Телесное воздержание в пище, питии, сне и прочем. «Безболезненность сердца ослепляет ум, — вещает все

тот же приснопамятный муж, — а множество брашен иссушает источники слез. Жажда и бдение стесняет сердце, а когда сердце стесняется, тогда произникают слезные воды. Сказанное мною для угождающих чреву покажется жестоким, а для ленивых невероятным, но деятельный муж на деле усердно испытает это. Кто узнал сие опытом, тот возрадуется о сем; а кто еще ищет, тот не обойдется без печали»56.

Зная это, бесы часто строят козни человеку, зло над ним издеваясь. Так, когда нам после насыщения придется встать на молитву, они приступают к нам и возбуждают в нас умиление (конечно, свое, блудное, которое мы еще, по младенчеству нашего духовного опыта, не можем отличить от настоящего). И наоборот, когда постимся, ожесточают наше сердце, так что тогда из очей не выдавишь ни одной слезинки. Делают же это затем, чтобы заставить нас поверить, что пост нисколько не влияет на производство слез и что наслаждение пищею не опасно. Но им не должно покоряться, а нужно делать противное57. Уничтожает плач:

1. Пристрастие и интерес к предметам богословского (догматического) характера.

<…>

Еще уничтожают плач:

2. Дерзость58, или вольное обращение.

3. Самомнение59.

4. Невоздержание телесное60.

Но, кроме всего благоприятствующего плачу, необходимо иметь постоянство в подвиге и напряженно, ежеминутно следить за собою. Иначе, если душа наша сегодня сокрушается, окаявает себя, кладет бесчисленные поклоны, проливает источники слез, а завтра будет услаждаться весельем, нехорошими беседами, пирами или еще худшим (ср. поступки царя Иоанна Грозного), то не подвинется на пути спасения нисколько.

Об этом и Премудрый сказал:

Омывайся от мертвеца и паки прикасайся ему, коя польза ему от бани?61 Тако человек постяйся о гресех своих и паки ходяй и таяжде творяй, мольбу его кто услышит, и что успе смирением своим? (Сир. 34, 25-26.)

«Как раки удобно ловятся, потому что ползают то вперед, то назад, — говорит св. Иоанн Лествичник62, — так и душа, которая иногда плачет, иногда смеется, иногда наслаждается, никакой не может получить пользы».

Но в общем, даже при самых лучших условиях и стараниях, человек нескоро получает утешение и восходит в блаженный покой истинных рабов Божиих.

Преподобная мать Синклитикия Александрийская, известная подвижница среди великих отцов Древнего Востока, говорила63:

«Много подвигов и трудов сначала предстоит приходящим к Богу; но за ними — неизглаголанная радость. Ибо как желающие воспламенить огонь сперва задыхаются от дыма и испускают слезы, а потом уже достигают, чего ищут, так и мы должны воспламенять в себе Божественный огонь со слезами и трудами. Ибо Писание говорит: Бог наш огнь поядаяй есть (Евр. 12, 29)».

А приобретши это сокровище плача с таким трудом, надо его тщательно хранить.

«Часто одно слово истребляет плач, — говорит достоблаженный авва Иоанн Синайский64, — но было бы чудно, если бы одно же слово и возвращало оный».

§ 5. Смирение.

I. Что оно такое?

«Никакое слово не может изъяснить его качество»1, и «кто думает одним сказанием своим просветить и научить невкусивших сего самым делом, тот делает нечто подобное человеку, вознамерившемуся словами и примерами дать понятие о сладости меда тем, которые никогда его не вкушали»2. Одно только можно сказать, что оно необходимо для спасения.

«Многие получили спасение без прорицаний и осияний, без знамений и чудес, — говорит св. Иоанн Лествичник3, — но без смирения никто не внидет в небесный чертог». И «если увидим или услышим, что кто-нибудь, в продолжение немногих лет, приобрел высочайшее бесстрастие, верь, что такой шествовал не иным путем, но сим блаженным и кратким».

Трудность объяснения и понимания смирения заключается в том, что