хорошо и видел Тебя в делах Твоих. Наверное, мне нужно сейчас посетить Понтия Пилата”. И он от­правился к нему во Дворец.

“А, Корнилий, здравствуй, здравствуй”. — “Пон­тий, видел ли ты, что творится у стен Иерусалима?”— “Лучше бы мне не видеть. Знаешь, недавно жена мне читала мораль по этому поводу, ты что, хочешь продолжить диалог?” — “Да нет, я хочу спросить: ты уже предпринимаешь какие-то меры?” — “Нет, Корнилий, собрание синедриона решает, как быть и что делать. Я же пока хочу остаться в стороне. Лично мне уже все надоело. Для меня сейчас лучше было б, если бы Земля раскололась надвое”. — “Что ж, Понтий, мне пока нечего сказать. Вот еще: знаю, что Варавва находится у вас на цепи, можно ли мне встретиться с ним?” — “Ты что, Корнилий, хочешь посидеть с ним?” — “Да нет, поговорить”. — “Ирод заковал его, у него и проси разрешения”. — “Нет, разреши ты мне, не хочу я пока видеть Ирода”. — “Почему?” — “У меня есть свои основания”. — “Иди, Корнилий, стража тебя проводит к Варавве”.

Неприятная картина предстала пред Корнилием. Сырость и тухлый запах были царями каземата. “За­чем ты пришел сюда?” — “Варавва, я хочу с тобой поговорить”. — “Интересно, о чем?” — “Об Иису­се. Скажи мне, каково твое отношение к нему?” — “Как к самому себе, но сейчас я думаю о другом”. — “О чем, если не секрет?” — “О Сафаите. Корнилий, если я не выйду отсюда, прошу тебя, останови ты его. Ему будет достаточно одного удара мечом”. — “Чувствую, Варавва, не получается у нас разговор”.— “Извини меня, Корнилий, ибо мои мысли не го­товы принять тебя. Я попрошу тебя: принеси мне сейчас сюда вина и побольше, ибо в нем я вижу свое спасение”. — “Сейчас я попрошу стражников, и они доставят сюда мелех с вином”.

Все было так и сделано. Выпив вина, Варавва рас­сказал Корнилию свой вещий сон. “Что ж, Варавва, я очень сожалею, что так будет”. — “А я, думаешь, нет? Лично я не хочу быть причастным к убийству Бога, и один я не смогу ничего сделать, чтобы со­хранить жизнь Иисусу”. — “Извини меня, Варавва, мне нужно идти и обо всем наедине подумать”. — “Корнилий, если еще решишь навестить меня — при­ходи ко мне с вином”. Корнилий улыбнулся. “Зна­ешь, я бы и дня не выдержал здесь”. — “О, Корни­лий, для меня подвал — жена моя, ибо он согревает меня своей сыростью, а вино — радость моей жиз­ни, в которой я забываюсь и не чувствую жестокос­ти в себе”. — Да, Варавва, ты…”, — Корнилий вышел на свежий воздух и с облегчением вздохнул: “Что мы творим, потеряли полное уважение к са­мим себе, неужели человек так должен жить на Земле? Пока я ничего не понимаю, да и пойму ли вооб­ще”. — “Поймешь, Корнилий, поймешь”. Он обер­нулся, но рядом не было никого. “Странно, что со мной. Да нет — мне послышалось”.

Иисус отдыхал. Петр тайно собрал всех Учени­ков: “Братья, что будем делать, как нам быть? Ведь наступают трудные дни, которые мы должны выдер­жать, и нам нужно решить, как спасти нашего Учите­ля”. — “Петр, Учитель говорит нам, что Сын че­ловеческий идет по предназначению и мы не впра­ве изменить что-либо, тем более, что мы послезавт­ра отправляемся в Иерусалим. А по Учителю вид­но, что Он уже готов на все. Петр, написано, что Сыну человеческому предстоит воскреснуть на тре­тий день, так чего мы боимся, не за себя ли? Давайте до конца быть такими, как наш Учитель. Ведь пока умирать предстоит не нам. Ему придется принять все муки, дабы нам было легче. Смотрите, Учитель идет к нам. Хорошо, молчите все”.

“Братья, почему вы не отдыхаете?” — “Учитель, просто трудно нам, мы привыкли к Тебе. Пусть даже Ты и воскреснешь, не хочется видеть Тебя в муках Твоих”. — “Не Я в муках и страданиях буду, греш­ники останутся в них, которые не поймут Меня. Петр, лучше ступайте отдыхать, а все заботы Я возьму на себя. Мне сейчас нужно поговорить и по­молиться Господу нашему”. Иисус уединился и на­чал молиться.

В мгновение пред Ним снова появился огненный шар, Иисус вошел в него. Ученики со стороны на­блюдали за всем происходящим, но сами подойти не решались. В шаре находились Архангелы Гаври­ил, Михаил, пророк Моисей и Илия. “Иисус, при­ближаются пасхальные праздники, и Тебе надлежит быть в Иерусалиме. Мы еще раз хотим убедиться в том: готов ли Ты стать спасителем мира сего?” — “Да, Всевышние Учителя Царствия Небесного. Душа Моя готова, как и тело Мое”. — “Что ж, завтра сле­дуй в город. Мы снова явимся к Тебе, как Твои спа­сители, ровно через три дня после Твоей казни. Но все равно будем находиться рядом с Тобой и смот­реть не на Тебя и за Тобой, а за той массой, которая предаст Тебя. Мы должны будем проанализировать всю обстановку, которая будет твориться в момент распятия Твоего. Ты представляешь, какая ответ­ственность лежит на Тебе, да и на нас?” — “Да, Все­вышние Учителя. Я все понимаю”.

Сейчас мы перенесемся на то место, где все дол­жно произойти. Там же Ты прочувствуешь то, что будет происходить с Тобой”. — “Учителя, в детстве Я уже это прочувствовал”. — “Иисус, то было в дет­стве, сейчас Ты взрослый человек и Ты вправе еще отказаться. Через несколько мгновений наш корабль приземлится на лобном месте. Садись поудобнее”.

— “Братья, братья, Мать Мария!” — “Петр, что слу­чилось?” — “Учитель, Учитель улетел от нас в этом огненном шаре”. — “Петр, вы Меня напугали, Он скоро вернется”.

Все люди, осаждавшие Иерусалим, увидели яр­кое свечение на Небесах. “Люди, смотрите, Луна опус­кается на землю”. Шар приземлился на том месте, где было предсказано Иисусу выдержать всю тя­жесть Земли грешной. Вышли из шара. “Люди, смот­рите, Боги сошли на землю, посмотрите на их одея­ния, как они светятся”. Все стали на колени.

“Иисус, стань сюда, — сказал Моисей, — постой немного”. Иисус стоял молча, после поднял голову к ночному небу. “Господи, Я готов принять участь Свою на этом месте, и пусть место для всех всегда будет святым”. — “Все, Иисус, возвращаемся обрат­но”. Люди же до сих пор стояли на коленях и на­блюдали за всем, что происходило рядом с ними. Огненный шар исчез. Иисус стоял на коленях. “Учи­тель, мы думали, что Ты уже не вернешься, но, как видим, Ты цел и невредим”. — “Братья, отдыхайте, завтра идем в Иерусалим”. — “Сынок, Иисус, от­дыхай и Ты, а Я посижу рядом с вами”. — “Мама, давайте будем отдыхать все”. — “Конечно, но все же Я немного посижу”. Горел небольшой костер, все расположились кругом и отдыхали в блаженстве сна. Я, как Мать большого семейства, в эту ночь была оберегом своего Сына, Учеников Его и всего Свя­того.

До синедриона дошел слух, что на лобную гору опускалась “луна”, из которой вышли пять человек в блистающих одеяниях. Потом “луна” поднялась к не­бесам и внезапно исчезла. Все собрание насторожи­лось. Если бы говорил один человек, его забросали бы камнями, но говорил весь народ от мала до вели­ка. Сафаит призадумался: “Неужели мы, священни­ки, не можем все переиначить, нужно всем объяс­нить, что то проделки Иисуса и Он призвал дьяволь­ские силы спуститься на землю и устрашить всех. Кто видел ту “луну”, я думаю, нам должны поверить, ведь вся сила пока еще находится в наших руках. Я все же добьюсь своего, голодранец будет осужден”. Си­недрион согласился с Сафаитом. И сразу же среди людей стали проповедовать дьявольскую истину. Многие верили первосвященникам, другие остава­лись при своем мнении. Таковых было большинство. Среди жителей начали возникать потасовки, город гудел, как гнездо с дикими пчелами. Собрание яви­лось к Пилату.

“Я слышал, что “луна” приземлялась у стен Иеру­салима, и я верю, ибо когда-то сам видел ее. Прав­да, не знаю, кто в ней находился: Бог или дьявол, но я видел и отрицать не буду виденного мною. Что вы хотите еще услышать от меня?” — “Нужно не допу­стить, чтобы Иисус и дальше разлагал народ”. — “Да вы же отцы духовные, а не я. Вы и предприни­майте меры, но Иисуса же виновным я ни в чем не считаю и не буду считать. Даже в том случае, если на землю опустятся еще три таких “луны”. — “Понтий, но Он связан с дьявольской силой”. — “А вы, уважаемые, с кем? С кем вы связаны и что вы можете показать, точнее доказать? Что вы всемогущи в сво­ей вере и силе? В обмане вы да, действительно, ни с кем не сравнимы. Вот в том и есть ваша слабость”. — “Что ж, Понтий, значит, мы должны идти к Иро­ду”. — “Ваше право, свое мнение я вам высказал. Да, кстати. Ирода сейчас нет в Иерусалиме. Из На­зарета он прибудет лишь через шесть дней. Думаю, что у вас есть много времени для раздумий, и ко мне больше с такими вопросами не приходите”. — “Он мстит нам. Что ж, уважаемые, нам действительно все нужно обдумать не спеша и по прибытии Ирода предъявить обвинение лжепророку”.

Таким образом, в отношении Сына Божьего Иисуса собрание сходилось на одном: смерть. Но как можно осуществить замысел, вот в чем заключалась трудность. Каждый из членов собрания боялся за себя, и конкретного никто ничего не мог предложить.

Сафаит нежился в постели, и его мысли менялись одна за другой. Планов было много, но единого он пока не избрал для себя. “Иуда трус, убить не смо­жет. Нанять кого-то и дать много денег — не каж­дый согласится, потому что Иисус врос корнями в души человеческие и выглядит в них, как истинный Сын Божий. Отравить Его и всех Его Учеников? Но кто насыплет яд в чан с пищей? Что ж, пусть Он вой­дет в Иерусалим, здесь легче будет убрать Его. В толпе могут и не заметить, что Он смертельно ранен”. С этим Сафаит засыпал. Во сне его преследо­вали кошмары: он ел сырое мясо и запивал кровью человеческою. Его тошнило, но он продолжал есть и пить. Просыпаясь в холодном поту, кричал и сно­ва засыпал. Кошмары не покидали его. В кошмарах тело резали и ели живьем. Черные вороны кружили над его обезображенным телом. Бестелесная голова Иоанна Крестителя пыталась укусить его. Просы­паясь, Сафаит думал: “Да, грезится не к добру”. И так длилось долгое время.

Жизнь, судьба человеческая сводила всех