«Матерь Божия, помоги нам. Господи, помилуй» и опять запела:
Друзья мои, друзья, бегите
Вы грешной жизни, как чумы,
И мир ничтожный разлюбите
И связи с грешными людьми.
Мы опять стали ее просить хоть что-нибудь вспомнить о встречах с отцом, и тогда она сказала:
— В основном мы встречались в храмах или на пути в храм святого мученика Трифона, а когда он заходил к нам домой, то больше беседовал с монахом, проживающим в нашей квартире, о монашеской жизни. Меня он спрашивал, какой ему путь избрать: монашеский или, может быть, жениться? Я ему прямо сказала: «Во все углы не гляди, куда ходишь, туда и ходи». А ходил он на работу и в храм. Да что я ему могла сказать, он был человек всесторонне образованный, а кто я такая?
Однажды он зашел ко мне, а у меня были три куклы, и он с удивлением спросил: «Что это вы в куклы играете?» Я ответила: «Это хорошие девочки: Вера, Надежда и Любовь…»
Отец наш совместил в себе все эти христианские добродетели.
Я знала отца Савву, когда он был еще Николаем Михайловичем, задолго до поступления его в монастырь. Он посещал многие храмы, но чаще всего бывал в храме села Леонова, там он читал и пел.
Одна раба Божия очень сильно заболела, у нее была страшная рвота. Однажды она собралась к врачу, но знакомые привели ее в храм. Там после литургии служили водосвятный молебен, на котором пел Николай Михайлович. После молебна он дал ей стакан святой воды, но она не стала пить. Тогда Николай Михайлович ей сказал:
— Что ты боишься, пей — рвоты не будет.
Сам выпил один глоток и опять подал ей. Она выпила. После этого она дома долго спала и встала совершенно здоровой.
Впоследствии она была его духовным чадом.
После того как Николай Михайлович поступил в монастырь Троице-Сергиевой лавры, мы стали туда часто ездить. Там я все просила преподобного Сергия, чтобы мне Господь послал духовного отца.
Когда Николай Михайлович стал уже иеромонахом Саввой, я не решалась к нему проситься в духовные чада, боялась, что он меня не возьмет. Однажды он прочитал молитву перед исповедью и общую исповедь, а затем сказал:
— Разрешительную молитву будет давать другой батюшка, а я отпущу только духовных чад, которые у меня давно.
Я стояла позади всех, и вдруг он сам меня первой подозвал под разрешительную молитву. С этого времени я стала считать его своим духовным отцом.
Не знаю, с чего начать и как можно описать все чудеса, исцеления и предсказания его не только мне, но и моим детям, всей семье и знакомым.
Я очень сильно заболела. Посылаю к отцу духовную сестру, прошу его святых молитв. Та приезжает к нему, а он сам ее встречает и спрашивает:
— Что — болеет? Я сейчас тебе принесу святыньку для больной, а сам пойду в келлию читать акафист мученику Трифону. Не беспокойтесь, все будет хорошо.
В это время я лежала в постели недвижима, но вдруг почувствовала облегчение. Поднялась с постели, помолилась, поблагодарила Бога и духовного отца и пошла на кухню готовить детям обед.
В это время приезжает от отца Н., видит — постель моя пустая. Она испугалась, не знает, что и подумать, а я иду из кухни в комнату. Она своим глазам не поверила, да мне и самой не верилось, что я живая. Вместе мы поблагодарили Господа и духовного отца.
В другой раз я болела так сильно, что лежала без дыхания, с закрытыми глазами, в предсмертном состоянии. Вижу, что лежу на постели, подходит ко мне женщина во всем черном. В это время отец, как бы в воздухе по пояс, протянул к груди этой женщины руку и сказал: «Стоп». Женщина сразу исчезла. У меня появилось дыхание, я подняла руку, перекрестилась и сказала:
— Слава Богу, отец меня спас, я ожила.
У моей дочери заболел большой палец на ноге; пошла к врачу, ей предложили отнять палец. Я ей говорю:
— Не соглашайся, пиши отцу, и все будет хорошо.
Она написала, отослала отцу, он сказал: «Помолюсь». На второй день боль прошла.
Моя замужняя дочь была беременна. Отец дает мне для нее две иконочки Спасителя-Младенца, я сразу поняла, что это не просто одинаковые две иконочки. Передаю дочери и говорю:
— Наверное, у тебя будет двойня.
И действительно, она родила совершенно одинаковых двух мальчиков, которых и сейчас, уже тридцатилетних, нельзя различить.
Моя младшая дочь встречалась с одним человеком 10 лет и собиралась замуж, а он все молчит. Отец ей сказал:
— Будешь Христова невеста.
Дочь расстроилась, расплакалась, а потом заявила своему жениху:
— Давай или расписываться, или расставаться.
Тогда он вынужден был признаться, что не может на ней жениться. Она очень тяжело это восприняла, ведь всю свою молодость провела с ним, но, по молитвам отца, все обошлось. Потом встретилась с другим, который сделал ей предложение. Назначили день регистрации, а он не пришел. Это так задело ее самолюбие, что она даже не стала узнавать, что с ним случилось. И только через год попросила своего брата ему позвонить. Ответили, что год тому назад он пропал, подкинули только его паспорт — видно, убит. Вот как сбылось предсказание отца.
Н. сильно заболела — отнялась нога, врачи не могли помочь, она ходила на костылях. В отпуск поехала к отцу, он дал ей святое масло, велел мазать ногу. Вернулась Н. без костылей, совершенно здоровая.
Я приехала в Печоры, в отпуск, очень больная. Хотелось в монастыре потрудиться, но не могу.
Стою в храме, молюсь и вдруг чувствую: стало легче дышать. Пошли с отцом на Святую Гору. Отец спрашивает: «Как, легче стало?» Я попросила благословения потрудиться в монастыре, и он благословил. По его святым молитвам во славу Божию трудилась весь отпуск и вернулась домой совершенно здоровой.
Вот уже после смерти отца прошло четыре года. Возраст мой — на девятый десяток, а, по его святым молитвам, живу: стоит только попросить отца, и Господь посылает исцеление.
К отцу меня впервые подвела в Троице-Сергиевой лавре монахиня Киево-Покровского женского монастыря — мать София. У меня не было еще тогда духовного отца, и когда я читала утреннее правило, где есть молитва за духовного отца, то молилась так: «Господи, пошли мне духовного отца! Спаси, Господи, всех батюшек!» Так семь лет просила, но не всматривалась в священников и не выбирала, для меня они все были одинаковыми. Мать София подвела меня к отцу и обратилась с просьбой:
— У Мариички нет духовного отца. Отец Савва, возьмите ее в свои чада.
— Хорошо! А ты молишься Казанской Божией Матери? — спрашивает меня отец.
— Молюсь, как умею.
— Ну, вот тебе иконочка Почаевской Матери Божией.
Это было первое благословение отца — и благословение не случайное. Вскоре мне пришлось поехать в Почаев (там были и другие его чада) и долго жить там. Наш отец приезжал к нам каждый год. При первом посещении он поручил нас для духовного руководства двум старцам, сродным ему по духу: иеросхи-монаху Николаю и старенькому монаху — страннику Конону, который из-за своего юродства был гоним монахами, жил летом и зимой в холодном сарае. Каждый день мы находились на послушании у отца Конона, который с нами трудился в храме, а за благословением и на исповедь ходили в скит к отцу Николаю. Трудились и в лавре, и в скиту. Часто приходилось ночевать в поле, и в сараях, и в лесу, и не простужались мы, не болели и никогда не были голодны, по молитвам нашего отца.
Когда батюшка приезжал в Почаев, это для нас был большой праздник. Он укреплял нас духовно, учил, как вести себя в мужском монастыре, чтобы не наводить монахов на греховные помыслы.
Мы спросили отца:
— Некоторые батюшки дают нам ключи от своих келлий и просят у них убрать. Можно ли нам это делать?
— Скажите им: «Наш отец духовный категорически запретил это делать». Вы уберете, а монах, придя в келлию, вместо Иисусовой молитвы будет думать, кто убирал.
Прожили мы в Почаеве три года, а потом отец Николай посылает двоих из нас к нашему отцу, чтобы он благословил нас в монастырь. Дорогой мы договорились, что не скажем отцу о монастыре; мы боялись, что не вынесем монастырской жизни: какое там нужно иметь терпение, послушание, воздержание!
Приезжаем к отцу (он был тогда уже в Печерском монастыре). Он радостно встретил нас и в первую очередь спросил:
— Что велел мне передать отец Николай?
— Велел кланяться,- ответили мы.
— А еще что?
— Больше ничего.
Вскоре отца благословили поехать в Москву по монастырским делам, а нам он сказал: «Я поеду, а вы меня здесь подождите».
Вечером приносит ему послушник Василий 200 рублей и просит, чтобы он взял от него эти деньги для нас: «Я их давно знаю по Почаеву, раньше они мне и всей братии белье стирали. Они странницы, им нужны деньги, а мне они не нужны, я на всем готовом. От меня они не возьмут, а вы, ради Бога, передайте им». Утром отец говорит нам:
— Божий Промысл! Надо вас взять с собой. Вам денег дали на дорогу.- И все рассказал нам об этих деньгах.
Едем в поезде, подъезжаем к станции Дно. Отец опять намекает нам: «Здесь пересадка в Овручский монастырь. А может быть, отец Николай все-таки велел мне что-то передать?» Мы толкнули друг друга локтем и опять не признались.
С Божией помощью приехали мы к преподобному Сергию. У его мощей отец в третий раз попытался склонить нас к признанию. Держит красивые белые шелковые четки и говорит: «Вот! Это чтобы у вас были такие же белые и красивые души». И благословил нам эти четки.
Вечером в Павловой Посаде, где собралось человек тридцать его духовных чад, на квартире у одной из них отец утешал нас духовной беседой всю ночь. А потом благословил нас все-таки в монастырь. Мы упали ему в ноги и со слезами просили прощения: три раза не признались в том, что отец Николай нас за этим к нему и послал…
…Летом, в Петров пост, получила известие о болезни отца. Не рассуждая, без благословения на выезд в тот же день поехала в Печоры и всю дорогу плакала.
Отец лежал в больнице, куда я не смела идти. В томительном ожидании тянулись дни. И вот по выходе из больницы он строго сказал:
— Зачем приехала? Нам нужна молитва, а не свидание! А схиму приготовь. Как откроется ваш монастырь, в монастырь пойдешь. Если будешь в опасности, читай молитву: «Взбранной Воеводе» и «звони» мне. Но больше не приезжай, даже по смерти.
С горькими слезами
