сказал отец.
У меня были очень сильные головные боли, но я старалась терпеть и никому об этом не говорила.
Стою в Успенском храме, рядом со мной ныне уже покойная матушка Митрофания. Отец, проходя мимо, обратился к ней и говорит, указывая на меня: «Напиши тропарь на Усекновение главы святого Иоанна Крестителя и дай ей». А мне: «Читай, голова болеть перестанет». И действительно, как стала читать тропарь, головные боли прекратились.
Были мы в Печорах, стояли в храме, и среди нас очень высокая девушка. Когда вышел отец из алтаря, то она подумала: «Какой он маленький». А батюшка посмотрел на нее и говорит: «А Н. какая высокая, а что хорошего — как телеграфный столб». Она обиделась и пожаловалась хозяйке квартиры, что он так ее назвал. А та ей ответила: «Отец так просто ничего не говорит. Может быть, ты что-нибудь про него подумала?» Тут она и вспомнила, как подумала про него, что он маленький. Тут же написала покаяние, попросила у отца прощения, и вся обида у нее прошла.
Моя знакомая Анна М., духовная дочь отца Саввы, во время отпуска всегда ездила по святым местам. Как-то перед Святой Пасхой ей дали отпуск, а сына должны были забрать в армию. Анна скорбит: «Не придется мне нынче поехать в монастырь. Ведь сына вот-вот будут отправлять». Я ее уговариваю поехать, а она колеблется: «Нет, а то без меня отправят сына». Сын тоже говорит: «Поезжай». Наконец она все-таки решила ехать.
Пока жила в Печорах, все переживала: «Не застану сына дома. Я бы его благословила и иконочку ему с собой дала».
Перед отъездом мы вышли из церкви, на площади стоит отец Савва — как всегда, с народом. Мы подошли под благословение. Он благословил и говорит ей: «Не вздумай сыну икону с собой положить: там выбросят». Она обрадовалась узнав, что сын дома. Слова отца оказались верны: сын еще несколько дней пробыл с матерью.
Однажды отец выходит из алтаря и говорит нам:
— Вот некоторые просят дать им за грехи епитимию. Да на каждого из вас Господь наложил Свою епитимию, только несите ее благодушно.
А я стою в храме в углу и плачу со своим горем. Восстал на меня родной брат (он очень пил). Никакой жизни нет, гонит меня из родного дома. От переживаний я заболела, рот искривило, нога волочится. Больная, парализованная, я приехала к отцу. Написала исповедь и описала домашнюю обстановку, прошу благословения уйти из родного дома на квартиру. Благословляя меня в дорогу домой, отец дал мне просфорочку и только сказал: «Буду молиться».
На второй день, как я приехала домой, пришел ко мне брат и говорит:
— Сестра, вот что я надумал: отдай нам кладовую, а ты терраску возьми, сделаем тебе отдельный ход. И менять квартиру не надо.
Я, сдерживая радость, говорю ему:
— Делайте, как вам лучше.
Вскоре приезжает ко мне сестра, а у нас все по-новому. И такая нам радость была с ней: и мы не мешаем, и нам не мешают. Я даже от паралича быстро поправилась. Вот какое чудо сотворил Господь по святым молитвам дорогого нашего батюшки!
Но брат все продолжал пить, хотя на меня больше не восставал и сказал даже однажды: «А все-таки сестра — женщина хорошая».
Однажды отец дал мне молитву от пьянства и сказал, что ее надо каждый день сжигать после прочтения (40 дней так надо делать). «Только жги не одна, а еще с кем-нибудь». Так мы делали с его женой, как благословил отец.
Вдруг у брата заболела на ноге вена. Долго его лечили в больнице, всего измучали уколами. Хирург отпустил его домой отдохнуть. Брат меня просит:
— Помоги мне.
— Тебе только Господь поможет.
— А как?
— Надо каяться. Это все грехи твои. А потом батюшка тебя причастит, и поправишься.
— А ты напиши мне мои грехи, — просит он меня.
Я всю ночь писала. Он прочитал, улыбнулся и говорит:
— Ты точно по пятам за мной ходила…
Больного приготовили, наказали, чтобы он не курил. И тут было искушение: поздно вечером лукавый наслал соседа-собутыльника. Пришел навестить больного, но тот сам отправил его:
— Поздно беседовать, приходи завтра.
Утром пришел священник, прочитал его исповедь, причастил, укрепил брата беседой. После этого он стал поправляться. В больницу больше не пошел, нога болеть перестала.
В 1967 году я написала исповедь, взяла старшую свою дочь, которая училась в первом классе, и мы поехали в Печоры просить отца Савву, чтобы он нас принял в духовные чада. Из нашего города тогда ездило много людей в Печоры. На службе вечером мне говорят: «Вот отец идет, сумей ему передать исповедь». Когда он приложился к мощам преподобномученика Корнилия и направился в алтарь, я ему в руку вложила исповедь. Он взял мой листок, а на меня даже не посмотрел.
Я сразу подумала: «Как он будет знать, чьи это грехи?» В отчаянии я отошла к иконе Успения Божией Матери, стала на колени и плачу. Вдруг чувствую, кто-то коснулся моего плеча, смотрю — отец Савва. От удивления слезы полились еще больше, и я еле проговорила: «Возьмите меня в духовные чада». Утешая, он сказал: «Ты мое чадо, вот тебе моя фотография и молитвы». Какая была радость!
Переехали мы с дочерью в Печоры и жили на квартире.
Однажды подхожу к отцу под благословение, а он говорит: «Вам надо комнату». Я решила, что он нас благословил сменить квартиру, и стала искать. Обошла много домов, но никто нас не пускал.
И вот прошло несколько месяцев, и заведующая на работе мне говорит: «Тебе дали комнату». Я удивилась и думаю: «Смеются они, что ли, я ведь не писала и не просила»: На следующий день она опять меня спрашивает: «Ты ходила смотреть комнату? Нужно ее занимать». Тогда я пошла к отцу, чтобы спросить его благословения. Подхожу к его келлии, а его келейница матушка Митрофания выходит и говорит: «Идите скорее, занимайте комнату, отец благословил». Мы еще не перешли туда жить, а он уже прислал нам несколько икон на новоселье.
Жила я на квартире. Как-то ходила в лес за грибами и потеряла ключ от квартиры, один на двоих (хозяйку и меня). Что делать? Идти к отцу или написать записку, чтобы он помолился? А до темноты надо успеть снова в лес, искать ключ.
«Звоню» отцу по «духовному телефону», т. е. кричу своим скорбящим сердцем: «Отец, помолитесь за меня, грешную, чтобы Господь ради ваших святых молитв сотворил чудо, чтобы мне найти ключ». И поспешила вернуться в лес. И — о чудо! — ключ нашла!
Вот что удивительно: достаточно просто написать отцу, и все трудности разрешаются. Все просветляется, проясняется, делается понятным, и становится ясно и радостно. Нет, это не выразишь на словах…
Как-то пришла мне мысль, и я написала отцу: «Нельзя ли нам иметь в нашем роду священника, ведь грешить -нас много, а молиться у Престола — некому».
И вот сразу же пошли чудеса!
Сына взяли иподиаконом к владыке, а вскоре он поступил в семинарию. Мне, грешной, это так удивительно и не вмещается в сердце. Или напишешь о какой-либо слабости у детей, попросишь помощи, и сразу же происходит изменение к лучшему. Какая это радость и счастье для матери!
Однажды молюсь я в Михайловском соборе, служба только началась, как вдруг слышу внушение: «Выйди». Я думаю: «Зачем это, ведь вроде бы незачем выходить!» Но опять слышу: «Выйди». Выхожу и вижу: у ступенек стоит отец и держит в руках пачку иконочек «Достойно есть». Дал мне, чтобы я всех утешила.
Приехала я помолиться в обитель. Попросила меня старица написать отцу, можно ли ей переехать в Печоры. Я написала и держу записку в руке. Отец готовился служить панихиду в Сретенском храме. А я все думаю: как бы отдать ему записку? Вдруг он повернулся к народу и говорит: «Вот тут хотят меня спросить, можно ли переехать в Печоры? Отвечаю всем: если есть такая возможность, переезжайте ближе к монастырю, и жизнь у вас будет иная».
Я приехала в Псков, отец Савва служил тогда в церкви преподобного Варлаама Хутынского. Владыка был в Германии и привез оттуда часы, их нужно было повесить на стену. Отец встал на табуретку и вбивает гвоздь, а рядом стоят двое мужчин. Я думаю: «Совсем у них совести нет, сами стоят, а отец забивает». Батюшка спустился с табуретки и говорит мне: «Они не видят, где может гвоздь пройти, стена кирпичная, а я между кирпичей его направил, гвоздь как в дерево вошел».
Однажды захотела я причаститься. Вечером помолилась покаялась и ложусь спать. Смотрю на фотографию отца и думаю: «Отец, отец, если бы ты во сне мне сказал о прощении моих грехов и благословил бы меня на принятие Святых Тайн». Незаметно я уснула и вижу: отец подходит ко мне веселый, кладет, мне на голову руку и говорит: «Прощаю и разрешаю!»
Проснулась я от этих слов и продолжаю их слышать. На душе — неизреченная радость! Стало так легко, будто сто пудов с меня сняли.
Слепой Иван подумал: «Совсем у меня носки рваные, хоть бы отец дал мне другие». И вот на другой день пришел в монастырь на работу Игнат. Отец дает ему носки и говорит: «Передай Ивану». А Игнат в этот день не передал. На следующий день он пошел на работу, а отец спрашивает: «Почему ты не отдал носки?» — «Простите, батюшка, вечером снесу».
Приходит Игнат вечером и смеется. Я спрашиваю: «Ты чего смеешься?» А он рассказал, как его отец обличил, что он не передал носки.
И еще два раза было. Прошу мысленно у отца: «Батюшка, дай мне брюки, мои уже износились». И отец с кем-нибудь присылает.
Дорогого батюшку, отца Савву, я впервые увидела в 1974 году. Отец взял меня в чада и сразу же благословил на Богородичное правило и дал большие монашеские четки. Его духовная дочь, с которой я приехала, говорит мне: «Ну, будешь монашкой». Она уже знала, что отец зря ничего не дает, а я еще ничего не понимала, да и монаха-то впервые увидела.
Вскоре мы переехали жить в Печоры, я устроилась на работу в больницу, работа мне очень нравилась. Но вот у меня появилось желание пойти в монастырь. В это время отец болел, я через келейницу спрашиваю у него благословения уйти в монастырь. Батюшка отвечает, что надо положить жребий и написать на одной бумажке «больница», а на другой «монастырь». Я так и сделала. Помолившись, беру жребий, а там написано: «больница».
Велико было мое огорчение, но отец сказал: «Больница — это второй
