из нее. Разделяйте с ними их заботы, радости и скорби; выслушивайте их жалобы на себя и на свои личные печали, но не допускайте жалоб на других и не выспрашивайте о действиях или словах прочих братьев или сестер.
Лучше, чтоб подчиненные любили вас, нежели боялись, потому что от боязни рождаются ложь и лицемерие, а от любви — истина и усердие.
Вещественное имущество монастырское берегите сами и не допускайте небрежного или недобросовестного отношения к нему и других: за все, за все, до малейшего, придется давать Богу ответ, а Он — близ.
Не стыдитесь спросить совета у опытнейших, если сами чего не знаете или не умеете, и без ложного стыда выслушивайте мнение других. Этим не унизите себя.
Помните час смертный! Думайте, что он так близок: вот вы лежите трупом, жалким, бездыханным, холодным, страшным для всех! Недвижимы руки на спокойной груди… закрыты глаза! На всем ужасная печать таинства смерти!
Позаботьтесь, где будет тогда душа ваша? Не пожалеете ли о напрасно загубленном времени, о силах, затраченных на пустое и неполезное, о небрежении и лености в подвиге стяжания неосужденного предстательства у страшного Престола Господа Славы? Сразу ничего не дается, а тем более совершенная молитва. Трудитесь, терпите в молитве, и, быть может, трудиться придется немалое время, но Подвигоположник наш Христос будет взирать на труд ваш и не оставит его втуне (без награды) и в свое время, «даяй молитву молящемуся», даст и вам настоящую, Ему угодную, благодатную молитву излиянием Пресвятаго Своего Духа. Который научит вас и миром наполнит ваше посвященное Ему сердце.
Третья благодать
«Будьте совершенны, как совершен
Отец ваш Небесный» (Мф. 5, 48)
Девство, нестяжание, пост, труд, деятельная любовь — это орудия, средства, но не самое совершенство.
Христианское совершенство не заключено в тварной природе человека и потому не может быть достигнуто простым развитием возможностей природы в самой себе, в своей ограниченности.
Совершенство наше лишь в самом Боге и есть дар Святаго Духа. Страдания человеческие растут — это следствие греха.
Все неизбежно страдают. Одни в отрицательном смысле, включаясь в общий поток страстей мира сего; другие — в положительном, то есть в силу любви своей к человечеству. Смысл нашего бытия не в страданиях, а в преодолении их.
Православный христианин лишь тот, кто принимает Христа как абсолютную истину и правду, кто следует Его учению и идет по Его стопам.
«Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» (Мф. 11, 27), или: «Никто не приходит к Отцу, как только чрез Меня» (Ин. 14, 6), или: «Если не уверуете, что это Я, то умрете во грехах ваших» (Ин. 8, 24).
Заповеди Христа суть отражение в нашем мире вечной Божественной жизни — путь к ней.
Первая заповедь — «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею».
Вторая, подобная ей,- «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22, 37-39).
Мужество, долготерпение и смирение, сострадание и милостыня как выражение любви к Богу и ближнему, вера как тот же подвиг любви — все это должно быть разумно свободным подвигом человека, но доколе не придет всеутверждающее действие Божественной благодати, все это остается лишь человеческим действием и, следовательно, тленным.
В силу этого все в нашем подвиге сводится к исканию слияния нашей воли и нашей жизни с волею и жизнью Самого Бога.
Выражается это и достигается главным образом в молитве, и поэтому молитва есть вершина всех деланий; она есть центр, от которого всякое иное действие черпает свою силу и утверждение. Чрез истинную молитву совершается наше вхождение в Божественное бытие силою Духа Святаго.
Молитва очень разнообразна как по форме, так и по достоинству.
Наиболее совершенной является так называемая чистая молитва.
Ради достижения этой чистой молитвы христианин-подвижник оставляет все прочее как бы позади себя. Отрекается от мира.
Отречение от мира — это монашество.
Монашество не есть иная вера, чем у прочих христиан. Монашество есть лишь иной образ жизни, вытекающий из тех же заповедей Христа, соблюдение которых является подвигом. Нет христианина неподвижника.
Отречение от мира многие, и особенно современные люди, принимают как нечто отрицательное — отречение от деятельной жизни, что-то скорбное, тяжелое, мрачное. Не так смотрели и смотрят те, кто избрал этот путь. Монашествующие считаюг отречение от мира отречением от страстей, от обычаев, противных заповедям Христа.
«Мир во зле лежит»,- говорит Писание (1 Ин. 5, 19). Зло в том, что человек стал рабом греха.
Вследствие падения человека в нас действует «закон греховный». Освобождение — возрождение человека к вечной, мужественной жизни. Преображение его бытия — обожение — происходит чрез соединение Божественного и человеческого. Именно это сочетание есть монашеская жизнь.
Феодор Студит, будучи в восторге от этого образа жизни, назвал его « третьей благодатию». Первая благодать — это закон Моисея. Вторая — «благодать на благодать», которую все мы приняли от полноты Христа, по слову Иоанна Богослова (Ин. 1, 16). И, наконец, третья — монашеский образ жизни как сведение ангельского чина на землю.
Епископ Игнатий Брянчанинов так говорит о монашестве: совершенство христианское состоит в чистоте сердечной.
Достигший сего совершенства есть светильник, не телесным служением, но служением Духа исполняющий заповедь любви к ближнему, руководящий спасающихся, восставляющий от падений, целящий их духовные раны.
Монашеский чин доставил Церкви Христовой пастырей, которые не словесами человеческой мудрости, но словесами Духа, способствуя учению чудесами, пасли и утверждали Церковь. Кто были Иоанн Златоуст, Василий Великий, Епифаний, Алексий и Филипп митрополиты — словом, все святые пастыри? Но и не в чине архиерейском, а в простом монашестве есть много светильников — от Антония Великого, Иоанна Дамаскина до Сергия Радонежского и Георгия Затворника, которые веру утверждали, ереси обличали и попирали. Без монахов пропало бы христианство в мирянах.
Вот сколь необходимо в Церкви Христовой совершенство без коего и спасение с самою верою легко может утратиться, ибо нужны чувства, обученные долгим временем, в различении добра от зла.
Есть три образа призвания к монашеству: первое призвание — непосредственно от Бога; второе — чрез людей и, наконец, третье — по нужде.
Для первого призвания характерно некое вдохновение, которое исполняет сердце человека даже во сне,- неудержимо влечет его к любви Божией, к заповедям Христа. Второе призвание — чрез людей, когда кто воспламеняется желанием Божественным посредством слова человеческого или влияния святых людей. Третье — по нужде, в силу постигающих нас бедствий, несчастий, потери близких, родных, что толкает человека обратиться к Богу.
Некоторые люди, воспитывающиеся в Церкви и как бы питающиеся от Божественной Трапезы, без бурных надломов, как бы естественно приходят к монашеству.
Совершенно другое с теми, которые теряли Бога, далеко уходили от Него или даже боролись с Ним. Их обращение обычно принимает форму острого кризиса.
Духовное обращение таких людей происходит под действием благодати.
Благодать вводит человека в мир Божественного Света; при всей своей влекущей силе не лишает свободы воли и не совершенно освобождает от дальнейшей брани и даже колебаний. И познавшие благодать подвергаются искушениям.
Иногда излияние благодати бывает настолько обильно, что даже в глубоком нечувствии душа явно ощущает свое воскресение.
Тогда внутреннее свидетельство Духа об Истине бывает столь очевидно, что в душе не остается места для сомнения или колебаний. Любовь к Богу заполняет все существо и влечет к Нему, преобладая над всем прочим. В таких случаях душа бывает утвержденною на всю последующую жизнь и получает свободу от сомнений — нет в ней мучительных исканий истины.
Свв. отцы никогда не умаляли никакого рода призвания. История Церкви знает немало случаев, когда призванные по нужде достигали большего совершенства, чем призванные непосредственно Богом.
Итак, не на начало пути, а на конец и завершение его смотрели свв. отцы.
В некотором соответствии трем родам призвания находятся и три отречения — три ступени монашеского посвящения.
По св. Пафнутию, эти три отречения идут в таком порядке: первое — когда мы телесно оставляем стяжание мира сего; второе — когда оставляем прежние нравы и страсти телесные и душевные; третье — когда отвлекаем ум от всего видимого и временного и погружаемся духом в созерцание невидимого и вечного.
Авва Пафнутий говорит: «Каждое отречение есть восприятие креста».
По слову епископа Феофана Затворника, первый вид креста — беды и скорби, постигающие человека в земной жизни, второй крест — это внутренняя борьба со страстями и похотями. И третий — предание себя на волю Божию.
Последний крест есть следствие духовных благодатных верований и свойствен лишь совершенным.
Первый постриг совершается без произнесения обетов. В этом чине дается новоначальному монаху право носить рясу, откуда и название «рясофор», т. е. рясоношение. Перед совершением этого пострига дается наставление о смысле монашества и о необходимости отречения от мира и родных. Обетов вступающий не произносит, и, таким образом, эта степень есть по существу еще период испытания в подвижничестве.
Второй постриг — «малая схима», или «мантия». При постиге в мантию уже произносят обеты. При постриге в высшую степень монашества, в «великую схиму», обычно именуемую просто «схима», те же обеты повторяются в несколько измененной форме.
Три обета связаны единством цели, как и три отречения, а именно — послушание, целомудрие и нестяжание.
Мы заповедь имеем от Христа уподобиться Богу, и жизнь эта у свв. отцов именуется «наукой из наук» и «искусством искусств». И познается она не иначе, как из опыта.
Трудно определить по одному названию всю сущность со держания.
Так, например, многие кротость понимают как естественный «тихий нрав». Иначе определяет ее Иоанн Лествичник Он говорит: «Кротость есть такое состояние ума, когда он непоколебим пребывает и в чести и в бесчестии… кротость есть неподвижная скала, возвышающаяся над морем раздражительности… утверждение терпения; дверь и даже матерь любви, дерзновение в молитве, вместилище Святаго Духа, узда неистовства, подательница радости, подражание Христу…» — это есть мужество, берущее на себя тяготы и немощи других. Это есть постоянная готовность терпеть поношение или не поколебаться внутренно при прославлении, кротость есть спокойная, решимость на всякую скорбь и даже смерть. В ней заключена великая сила и победа над миром.
Христос говорит: «Блаженны кроткие, потому что они наследят землю», т. е. победят и овладеют миром в высшем смысле этого слова.
В душе человека порождаются всякие бури, и всякий, кто не имеет за собой надлежащего руководства, истекающего из тысячелетнего опыта Церкви, может не только недоумевать, но и потеряться.
Св. Иоанн, игумен Синайский, в своем творении «Лествица» говорит: «Необходимо, чтобы море сие (жизнь души нашей) задвигалось, возмутилось и рассвирепело, дабы посредством этой бури извергнуть на землю… все то гнилое, что реки страстей внесли в него. Рассмотрим внимательно и увидим, что после бури на море бывает глубокая тишина».
Трудно найти слова, которые пояснили бы