— читает архидиакон: «Архидиакон Святителю, епитрахиль дая, глаголет…». Далее же следует вторая молитва с предваряющей ее рубрикой: «Прием же Святитель епитрахиль, благословляет и, целовав, возлагает на ся, глаголя в себе: Спира же и тысущник, слуги июдейския, яша Иисуса, и связавше Его, ведоша к Анне первее» (л. 5 об.)[638]. Здесь мы видим легко узнаваемую модификацию русской молитвы епитрахили «Емше Иисуса». Ее прямой источник в данном случае нам пока не известен.
Выводы и обобщения
Подведем некоторые итоги. В византийских литургических комментариях находим три символических понимания епитрахили.
Первое, «ветхозаветное», как символ нисходящей в таинстве священства благодати, апеллирует к обряду посвящения Аарона. При этом стих 132 псалма, легший в основу молитвы епитрахили, позволяет видеть в епитрахили зримое замещение умащенной миром брады Аарона. Такое истолкование епитрахили решительно доминирует в греческой и южнославянской литургической традиции, приобретая общецерковное значение с появлением молитвы «Благословен Бог».
Второе понимание епитрахили, — как символа «сугубых» прав и обязанностей священника по отношению к диакону, — дополняет первое и явно обыгрывает форму епитрахили как двойного («сугубого») ораря.
Противостоящее им третье толкование — епитрахиль как «узы игемона», — также основанное на византийских источниках, не связано с символикой священства. Но именно оно по каким-то глубинным причинам стало исключительным достоянием древнерусского литургического богословия. Как пишет А. Дмитриевский, «Русская Церковь прежнего времени придавала значение епитрахили не то, какое придается ей ныне. Епитрахиль служила символом уз Христа Спасителя, а не благодати Святого Духа, изливаемой на рукополагаемого в таинстве священства» [639] . Проделанные нами источниковедческие разыскания вполне подтверждают этот тезис, основанный на материалах преимущественно Соловецкого собрания.
Неожиданная победа «брады Аарона» над «узами игемона» в 1655 году связана с непродуманными и катастрофическими по последствиям реформами патриарха Никона, поэтому нынешние священники уже не знают, какую молитву епитрахили во время облачения читали их предшественники в течение многих столетий. Между тем, современные инициативы восстановления преемственности литургического развития заставляют нас обратить внимание и на этот отнюдь не маловажный факт в истории русского богослужения.
П. В. Бубнов (МинДА). Отношение священноначалия Русской Православной Церкви к раскольнической иерархии в 1920-40-е гг.
Советские гонения на Русскую Православную Церковь были разнообразными по форме и содержанию. Цель этих гонений всегда было полное уничтожение Церкви. Одной из наиболее болезненных форм была организация внутри Церкви расколов. Наиболее масштабным был организованный в 20-е годы обновленческий раскол. Весной 1923 г., в то время как святой патриарх Тихон уже целый год находился под арестом, большая часть епархий Русской Православной Церкви признала обновленческий ВЦС. В обновленческом расколе начали совершаться епископские, иерейские и диаконские хиротонии. Еще 4 июня 1922 состоялась первая обновленческая лжехиротония священика Ченцова епископом Леонидом (Скобеевым) и епископом Антонином (Грановским) во епископа. К маю 1923 г. было совершено 53 архиерейских лжехиротоний, нередко — и женатых священников.
28 июня 1923 г. святой патриарх Тихон был освобожден и сразу же сделал заявление об аполитичности Церкви. 2 июля патриарх опубликовал послание, содержавшее жесткую критику антиканоничности обновленцев и признание полной безблагодатности обновленческих таинств и иерархии[640]. В нем патриарх Тихон отмечает, что обновленцы приняли власть церковную путем захвата и обмана и уже только поэтому подлежат строгим церковным прещениям, и поэтому, «все распоряжения не имеющей канонического преемства незаконной власти, правившей Церковью в Наше отсутствие недействительны и ничтожны! А все действия и таинства, совершенные отпавшими от Церкви епископами и священниками, безблагодатны, а верующие, участвующие с ними в молитве и таинствах, не только не получают освящения, но подвергаются осуждению за участие в их грехе»[641].
18 сентября определением патриарха был утвержден «Чиноприем обновленческой иерархии», согласно которому в сущем сане после покаяния принимались священнослужители, принявшие сан до уклонения в раскол.
15 апреля 1924 г. Святейший Патриарх издал послание о каноническом осуждении, запрещении в священнослужении и предании церковному суду главных деятелей обновленческого раскола[642]. Именно с этой даты все хиротонии обновленцев считаются недействительными. Позже, в послании от 6 августа 1929 г., Заместитель Местоблюстителя митрополит Сергий отмечал, что «все священнодействия, совершенные обновленческими клириками после 15 апреля 1924 г., недействительны, за исключением таинства святого Крещения, и поэтому крещенных в обновленчестве, при присоединении или приеме в лоно Святой Православной Церкви, принимать через Миропомазание; браки, заключенные в обновленчестве, навершать церковным благословением и чтением заключительной в чине венчания молитвы: «Отец, Сын и Святой Дух».
6 мая 1924 г. обновленцев поддержал Константинопольский Патриарх Григорий 7-й, который издал постановление об отстранении Патриарха Тихона от управления РПЦ и о признании обновленческого Синода во главе с митрополитом Евдокимом (Мещерским). В ответном послании Святейший Патриарх Тихон признал неканоническим такое вмешательство в дела другой Поместной Церкви. Негативную оценку этих действий Константинопольского Патриарха выразили Антиохийский Патриарх Григорий IV, Сербский Патриарх Варнава, и даже архиепископ Кентерберийский. После этого Патриарх Григорий VII резко изменил свое мнение.
Даже при переходе в Патриаршую Церковь обновленческих епископов канонического поставления ими приносилось публичное покаяние. Храмы, в которых служили обновленцы, переосвящались.
После смерти Патриарха Тихона Патриарший Местоблюститель Митрополит Петр (Полянский), управлявший Церковью 8 с половиной месяцев, также был известен жесткой позицией по отношению к обновленцам. В своем послании 28 июля 1925 г. он отмечает: «Наш православный русский народ простым сердцем своим почувствовал внутреннюю неправоту обновленческого движения и всю его опасность. Где только ему возможно, он со справедливым негодованием отвергает это движение и не посещает обновленческих храмов»[643].
Подобную позицию занял и Заместитель Местоблюстителя Митрополит Сергий (Страгородский). В 1927 г. митрополит Сергий под давлением советских спецслужб допустил их вмешательство в кадровую политику Церкви и издал т.н. «Декларацию», т.е. послание, в котором еще выразил еще большую чем прежде лояльность советской власти. Такой компромисс дал определенный результат: Временный Священный Синод был зарегистрирован в Наркомюсте.
Курс митрополита Сергия на легализацию церковной власти вызвал оппозицию внутри Церкви: «иосифляне» называли «сергиевцев» «тихоновцами», подчеркивая этим прямую связь политики святителя Тихона и митрополита Сергия. Особенно болезненно восприняли новый курс Патриаршей Церкви обновленцы, увидевшие в попытках легализации управления Патриаршей Церкви жесткую конкуренцию себе.
В 1942 г. глава обновленчества лже-митрополит Александр Введенский направил поздравление с Рождеством Христовым Константинопольскому Патриарху Вениамину, получив в ответ от него телеграмму: «Благодарю за поздравление со своей стороны питаю самые теплые чувства по случаю праздников Патриарх Вениамин»[644]. Однако это был лишь вежливый ответ. Официальная переписка обновленцев с восточными Патриархами прекратилась еще в 1935 г., когда в хиротонии женатого протоиерея во обновленческого епископа в США принял участие запрещенный в служении греческий архиепископ Христофор[645].
С началом Великой Отечественной войны заинтересованность советской власти в обновленчестве значительно уменьшилась, и власть стала делать ставку на Патриаршую Церковь, которая пользовалась поддержкой народа. После встречи 4 сентября 1943 г.
Сталина с тремя иерархами, восстановления Патриаршества и возрождения Церкви обновленчество было обречено.
12 октября председатель Совета по делам Русской Православной Церкви Г. Г. Карпов направил И. В. Сталину докладную записку[646]:
Товарищу И. В. Сталину.
В связи с избранием Сергия Патриархом Московским и всея Руси среди духовенства обновленческой церкви отмечается растерянность.
Одна часть обновленческого духовенства не видит перспектив сохранения обновленческого течения и высказывает желание перейти в Сергиевскую Церковь.
Со стороны некоторых из них есть даже прямые обращения в Московскую Патриархию.
Отмечены также случаи, когда верующие обновленческих приходов стремятся уйти из обновленчества и перейти в подчинение Патриарха Сергия. Так, например, в Рождественском, Преградненском, Благодарненском районах Ставропольского края верующие отказываются от обновленческих священников и, обращаясь к благочинному Сергиевских церквей просят назначить к ним священников, признающих Патриарха Сергия. Обновленческие приходы в гг. Армавире и Майкопе Краснодарского края перешли в Сергиевскую Церковь.
Другая часть обновленческого духовенства, как, например, глава обновленческой церкви митрополит Александр Введенский, с 1941 г. находящийся в эвакуации в г. Ульяновске, Свердловский митрополит Яценко, Рыбинский епископ Лобанов, Ленинградский епископ Румянцев высказываются за необходимость сохранения обновленчества.
Введенский, узнав об избрании Сергия Патриархом, предполагал даже ставить вопрос о Патриаршестве в обновленческой церкви в целях уравнения ее положения с Сергиевской Церковью, но, видя растерянность среди обновленческого духовенства и не допуская возможности объединения обеих церквей на равных началах, не исключает возможности распада обновленчества.
В связи с поданными в Патриархию заявлениями я выяснял мнение Патриарха Сергия.
Сергий, возражая против какого-либо общения с митрополитом Введенским, ставит следующие условия принятия обновленческого духовенства:
А) женатых митрополитов и епископов, не лишая сана, отстранить от церковной деятельности, оставив их за штатом;
Б) монашествующих (или вдовых) митрополитов и епископов принять в Патриаршую Церковь, но, переводя митрополитов в архиепископы или епископы, а епископов в священники, допуская в последующем их восстановление в прежнем сане.
Совет по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР, исходя из того, что обновленческое течение сыграло свою положительную роль на известном этапе и последние годы не имеет уже того значения и базы, и, принимая во внимание патриотические позиции Сергиевской Церкви, считает целесообразным не препятствовать распаду обновленческой церкви и переходу обновленческого духовенства и приходов в Патриаршую Сергиевскую Церковь.
Прошу Ваших указаний.
Всего к 1945 г. принесли покаяние 25 обновленческих архиереев старого поставления и 14 архиереев нового поставления. 9 октября 1946 г. в последнем обновленческом храме — Пимена Великого в Москве — была отслужена последняя обновленческая служба[647].
Большинство архиереев, рукоположенных в обновленчестве, ввиду нехватки кандидатов в архиерейство после принесения покаяния рукополагались во епископы — в том случае, конечно, если они не имели к тому канонических препятствий. Были случаи, когда обновленческие епископы слезно просили о переходе в Патриаршую Церковь в сущем сане, приводя множество канонических доводов, но всегда такие просьбы оставались безрезультатны.
Прежде чем говорить о так называемых расколах «справа», нельзя не упомянуть и григорианский раскол, образовавшийся в декабре 1925 г. и опять же, инициированный советскими спецслужбами. Коллегия из десяти епископов, составивших этот раскол, ясно отмежевалась от обновленцев во всех их проявлениях, образовали Временный Высший церковный совет, но и не признавала власть Заместителя Местоблюстителя Митрополита Сергия (Страгородского). Архиереи, принявшие участие в григорианском расколе, были также запрещены в служении, а рукоположения и таинства, совершаемые епископами и священниками, примкнувшими к данному расколу, были признаны недействительными.
Новая политика митрополита Сергия (Страгородского) во взаимоотношениях с советской власти вызвала значительную оппозицию внутри Церкви. Появились расколы, приверженцы которых обвиняли митрополита Сергия в отступлении от веры, предательстве интересов Церкви. Митрополит Сергий (Страгородский) и Временный Патриарший Синод при нем по большинству случаев церковно-административных отложений очень долго призывали раскольников к примирению и покаянию и лишь после упорного и долгого противления подвергали их церковных прещениям. В этой политике митрополита Сергия поддерживали и многие видные иерархи в заключении. Так, соратник святейшего Патриарха Тихона, архиепископ Иларион (Троицкий) писал: «Всем отделяющимся я до крайней степени не сочувствую. Считаю их дело свершено неосновательным, вздорным и крайне вредным.
