на самом деле. Так, они веруют, очевидно убежденные пророчествами о Нем, что Он будет от семени треблаженного Давида и появится в Вифлееме иудейском, ибо «поклялся Господь Давиду в истине, — говорит в одном месте премудрый Певец, — и не отвергнет его: [574] от плода чрева твоего посажу на престол твой» (Пс. 131, 11), — и пророк говорит: «И ты, Вифлеем, дом Ефрафы, мал ты, (чтобы) быть в тысячах Иудиных, ибо из тебя Мне изыдет (Некто, чтобы) быть начальником Израиля, и исходы Его от начала от дней века» (Мих. 5, 2). Впрочем, не руководимый никем ум иудеев заблуждался и ошибался о Христе ради одного только Назарета, лежавшего в Галилее, в котором воспитан Господь, как гласила о том общая молва, о чем один из святых евангелистов говорит так: «Пришел в Назарет, где был воспитан» (Лк. 4, 16). Не знали они, что родился в Вифлееме иудейском от Святой Девы, бывшей от семени Давида, ибо был родом из колена Иудина, — и потому одно только воспитание Господа в Назарете отклоняет их от истины и вводит в ошибку против здравого смысла.
Распря убо бысть в народе ради Него [575] (7, 43)
Спорят напрасно и разделяются на разные мнения, одни принимая Его за пророка, а другие за Христа. Причиною происшедшего отсюда разномыслия было то, что они ни Христа не знали, ни точного разумения Писания не имели, ибо в противном случае, веруя, что Иисус не есть другой, отличный от возвещенного в законе, пророк, они избежали бы такого неблаговременного разномыслия.
Нецыи же от них хотяху яти Его: но никтоже возложи нань руце [576] (7, 44)
Посланные от архиереев и фарисеев для взятия Господа в распре народа между собою находили удобный случай для своего дерзкого предприятия. Они предполагали, что народ беспрепятственно позволит им увести Его и нисколько не будет заботиться о том, чему бы Он ни подвергся, а, напротив, обрадуется удалению Того, Кто был для него предлогом к вражде и смятению. Но ни один не возложил на Него рук, не по уважению к Нему и не потому, что наложили на свою ярость узду благочестия, а только потому, что были остановлены Его силою. Своему времени предоставлял Он страдание за нас, и нападение иудеев едва останавливается, сдерживаемое вышними крещениями, ибо надлежало не преждевременно приступать к убийству, но ждать, хотя они были нечестивы, времени (для этого) нечестия.
Приидоша же слуги ко архиереом и фарисеом и реша им тии: почто не приведосте Его? (7, 45)
Оказавшись не в силах исполнить повеление, посланные для взятия Господа пошли обратно к начальникам. Начальники же весьма испугались этому пришествию слуг, не видя у них Того, за Кем посылали. Считая уже сделанным то, что было у них в предположении, поражаются немалым ужасом. Ведь так как посредством величайших знамений и необычайных слов Своих Христос вызывал удивление к Себе, то они иссушались свойственною им завистию, но также и в немалом находились опасении, как бы народ Иудейский, рассудив, что подобает уже следовать за Ним, не вышел из рук их. Подумав, что это уже совершилось — ведь подозрительность всегда легковерна, — они с поспешностию спрашивают: Почему не привели вы Его? Что, говорят, воспрепятствовало вам привести в исполнение волю начальствующих? С пламенною поспешностью иногда стремимся мы узнать все, не разбирая часто препятствий, но быстро составляя мнение под влиянием того, чего сильно желаем или отвращаемся.
Отвещаша слуги: николиже не глаголал тако человек [577] (7, 46)
Поистине благовременно сказать о Спасителе нашем Христе: «Уловляющий мудрецов в лукавстве их», ибо вот Он, по написанному, «намерение хитросплетенное разорил» (1 Кор. 3, 19 и Иов. 5, 13) и все предприятие обратил в противоположную сторону, отовсюду изображая гнусность начальников и нечестие их нравов как бессильное и дерзкое, не боящееся богоборствовать. Ведь архиереи и фарисеи, опасаясь, как бы народ Иудейский не убедился словами Спасителя, высылают слуг схватить Его, полагая, что удаление Христа избавит их от заботы о Нем. Но (действительно) испытав то самое, что было у них в подозрении (убеждение словами Спасителя), посланные их воротились, и начальники даже невольно научаются тому, что должно было ужасать слушающих, и вопреки желанию неожиданно узнают, слушая: Никогда не говорил так человек.
А как говорят это в оправдание того, что не привели Господа, то опять постараемся пространно истолковать слово их, повсюду заботясь об изъяснении речений. Ведь если, говорится, мы услаждаемся изучением Священных Писаний, если хвалимся тем, что бываем наставляемы Божественным законом, если удивляемся мудрости как некоему из неземных благ, то зачем нечестиво гоним столь Премудрого, великую неправду оказываем Тому, Кому это всего менее подобает и Кому, напротив, следует воздавать превеликою любовью? Но и осуждению со стороны закона мы подвергаем свои головы, возымев безумную жажду убить Невинного и Праведного. Такую мысль, справедливо можем думать, заключают в себе слова слуг.
Но я думаю, что они уразумевали и нечто более острое, когда говорили: Никогда не говорил так человек. Едва не говорят так: неблагорассудительно вы обвиняете теперь оказавшихся не в силах привести к вам Искомого вами, ибо каким образом кто-либо в силах совершить насилие над Тем, Кто, сколько можно судить по Его словам, имеет Божественную природу? Ведь Он говорил не как человек и сказанные Им слова не были свойственны человеку, но, бесспорно, приличествовали более Богу по природе. Действительно, говорят, пусть скажет кто-нибудь, если он припомнит, кто из святых пророков окажется называющим себя потоком? Или кто осмелится сказать: «Если кто жаждет, да приходит ко Мне и пьет» (Ин. 7, 37)? Когда сам великий Моисей говорил нам: «Верующий в Меня (если и умрет, жить будет), реки из чрева его потекут воды жизни» (Ин. 7, 38; ср. Ин. 11, 25)? А мы слышали, что Он говорил это. Следовательно, Он — Бог по природе, дерзновенно говорящий о Себе эти великие слова, столь превышающие речь человеческую. И решаться по принуждению и насилию взять Того, Кто выше твари, кто не назовет это крайне опасным? Или каким образом мог бы быть взят вами против воли Тот, Кто настолько выше нас, насколько Бог выше человека? Следовательно, слуги предъявляют ясное доказательство того, что Господь есть Бог по природе, в словах: Никогда не говорил человек так. Так отовсюду поражается богоборный и чрез что думает достигнуть желаемого, чрез это самое, не ведая того, сам подвергается поражению.
Отвещаша им фарисеи: еда и вы прельщени бысте [578] (7, 47)
Слугам следовало бы, конечно, быть сильно преданными иудейству, всегда следовать фарисеям и разделять общее с ними мнение, равно как и всегда исполнять слова начальников и держаться согласных с ними мыслей. Когда же они пришли, не приведя Господа, но, сверх ожидания пораженные и уже поздно и едва возымев удивление пред Тем, Кого с самого начала не подобало ненавидеть, думали, что и все прочие могут быть убеждены ими, тогда начальники с какою-то великою скорбию говорят: Неужели и вы прельщены? Заметь, что некое отчаяние в надежде на народ заключают в себе эти слова. Ради слуг они проявляют такой страх, что как будто бы уже прельстился весь прочий народ, отличавшийся непостоянством. Остальная толпа народа, говорят, не знакомая с священными письменами и не укрепленная преданностию нам, пусть предается всяким напрасным влечениям последовать за Ним и легкомысленно увлекается Его словами и делами, но вы-то откуда получили заблуждение? Каким образом прельстились и вы сами? Что отвлекло вас от любви к нам, хотя вы и ожесточены одинаковым с нами неверием? Нечто подобное, думаю, означают слова фарисеев.
Еда кто от князь верова в Онь или от фарисей? Но народ сей, иже не весть [579] закона, прокляти суть (7, 48–49)
Ударяются опять в свою обычную надменность, бросая обвинение в невежестве на тех, которые удивлялись пред Иисусом как чудотворцем и говорившем свойственные только Богу слова, и свои только головы венчая знанием закона и ведением Священных Писаний. А что они не сочувствуют справедливо удивляющимся тому, это почитают верхом всякой добродетели. Чрезмерно хвастаются, впадая в заблуждение и вследствие превеликого легкомыслия беспрепятственно увлекаясь в полное невежество (тем, что думали), будто бы закон повелевает обвинять досточудное и противоположное решение давать о том, что лишено чудесности. Таким образом, тем, что им более надлежало бы признать в лице Иисуса пришествие Христа, этим самым они оказываются приносящими вред себе самим и «отягчают оковы свои», по написанному (Авв. 2, 6), ибо «называя себя мудрыми, обезумели» (Рим. 1, 22). Напротив, гораздо лучше было бы для них признаться в незнании закона, чем думать и говорить, что прекрасно знают, а между тем бесчестить Проповедуемого в нем и чрез то подпадать под тягчайшее наказание и подвергаться неизбежным бедам. Ведь раб, сказано, «знающий волю господина своего и не исполнивший бит будет много, а не знающий и не исполняющий бит будет мало» (Лк. 12, 47–48). Итак, признав себя знающими закон, они сами выражают обвинение своему неверию и осмеивают народ как невежественный и потому прельщенный чудесами Спасителя нашего. Потом, будучи не в силах убеждать посредством доказательств из закона, они надменно бранят тех, которые были готовы к уразумению, называя их невеждами. Это — всегдашний обычай невежественнейших учителей: не имея, что сказать на вопрос, отражать гневом точность любопытствующих. Прокляты суть, говорят, верующие, хотя справедливее было бы им говорить это о себе самих, ибо быть проклятыми более, конечно, приличествует неверующему, как ясно сказал законодатель о Спасителе нашем Христе как о Пророке: «И будет (что) кто не послушает (того), что скажет Пророк Тот во имя Мое, истребится душа та из народа своего» (Втор. 18, 19; Деян. 3, 23).
Глагола к ним Никодим, пришедый к Нему прежде, един сый от них: [580] еда закон наш судит человека, аще не слышит прежде от него и разумеет, что творит? [581] (7, 50–51)
Одним из начальников и в числе получивших власть оказывается Никодим, который, однако ж, не был всецело неверующим, совсем не сочувствовал их безумию и имел уже зародыш веры, хотя и не обладал еще свободною любовью ко Христу. Впрочем, питал некоторое уважение к обличениям совести, ибо все, думаю, знают, как ночью приходил к Нему и твердо выразил ясное знание о том, что Он пришел учителем от Бога и никто бы не мог совершать такие знамения, если бы не имел с собою Бога, как об этом ясно сказал блаженный Евангелист вначале (Ин. 3, 2). Итак, разделяя удивление народа пред Иисусом, он как бы
