вид. Итак, подобно тому как если кто приведет больного к врачу, чтобы изгнал поразившую болезнь, так, скажем, и Бог и Отец приводит к Сыну тех, которые являются достойными спасения от Него. Следовательно, горьким и вполне гибельным оказывается жестокосердие для имеющих его, почему и пророческое слово восстает на иудеев, громко восклицая: «Обрежьтесь Богу и обрежьте жестокосердие ваше, мужи Иудины и обитатели Иерусалима» (Иер. 4, 4). Но не для них, а, напротив, для нас сохранил Бог и Отец обрезание сердца, то есть совершаемое Духом Святым над скрытым Иудеем (Рим. 2, 29). Поэтому справедливо удаляться от непослушания тех и стараться отрекаться от жестокосердия, а, напротив, приобретать себе кроткое настроение, если хотим избегать гибельного гнева (Божия) на них.
И грядущаго ко Мне не изжену вон (6, 37)
Обращение чрез веру, говорит, не останется бесполезным для приходящих к Нему, ибо надлежало показать, что приведение к Нему Богом и Отцом есть дело поистине досточудное и исполненное многочисленных благ. Итак, будут, говорит, превеликие блага у призываемых и приходящих ко Мне чрез вышнюю благодать, ибо не извергну вон приходящего, то есть не отрину, как негодный сосуд, по сказанному одним из пророков: «Обесчещен был Иехония, как сосуд, в коем нет потребности, — отторгнут и извержен был в землю, которой не ведал: земля, земля! Слушай слово Господне! Запиши мужа сего изгнанным человеком» (Иер. 22, 28–30). Итак, не будет, говорит, изгнан и не извержется вон, как бесчестный, или отделится, как непричастный Моей благодетельности, но будет введен в сокровищницу, упокоится в небесных обителях и узрит себя оказавшимся внутри всякой надежды, превышающей ум человеческий, ибо «глаз не видел, и ухо не слышало, и на сердце человека не восходило то, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2, 9). Словами: не извергну вон приходящаго ко Мне, кажется, указывает опять на то, что верующий и приступающий к Божественной благодати не будет предан суду. Такое же значение слово вне имеет, как можешь видеть, в известной притче у блаженного Матфея. Подобно, говорится там, Царство Небесное неводу, закинутому в море и из всякого рода (рыб) собравшему, который подняв и на берег вытащив, собрали хорошее в сосуды, а худое вон бросили (Мф. 13, 47–48). Под собранием хорошего в сосуды мы должны разуметь, что добрые люди будут собраны в Божественные и небесные дворы, — а под извержением негодного вон надо усматривать указание на то, что нечестивый лишится всех благ и подвергнется суду. Итак, когда говорит Христос: приходящаго ко Мне не извергну вон, то мы должны принимать, что приходящие к Нему чрез веру люди совсем не подвергнутся наказанию. А впадающим в нелепое безрассудство в этих словах, мне кажется, дается премудрейшая угроза, что если они не пожелают обратиться к скорейшему благопослушанию, то окажутся вне всякого блага и даже невольно лишатся Его дружбы; ибо чрез то, что обещает не извергать вон приходящего, чрез это же самое указывает на то, что не идущего (к Нему) Он, конечно, извергнет.
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
Главы, содержащиеся в четвертой книге
I. О том, что Сын ни в чем не менее Бога и Отца, потому что Он существует из Него по природе, хотя бы некоторые и говорили, что Он подчиняется Ему, — предлежит (для толкования) изречение: «Потому что сшел Я с неба, не да творю волю Мою, но волю Пославшего Меня Отца» (6, 38); в той же главе (содержится) и благополезнейшее рассуждение о Честном Кресте Христовом.
II. Что животворно святое Тело Христа, — предлежит изречение: «Я есмь хлеб жизни» и далее следующие слова, в которых говорит о собственном Теле как о хлебе (6, 48–56).
III. Что не жизни (полученной) от другого причастен Сын, но, напротив, рожденный от Бога и Отца, как от Жизни (сущей таковою) по природе, есть Жизнь по природе, — предлежит изречение: «(Соответственно тому) как послал Меня Живой Отец и Я живу ради Отца, (так) и ядущий Меня — и тот жив будет ради Меня» (6, 57).
IV. Что прообразом Христа были скиния, носившаяся по пустыне впереди народа, и ковчег (бывший) в ней, и светильник и жертвенники каждения и всесожжений знаменовали Самого Христа, — предлежит изречение: «Куда имеем (можем) уйти? Глаголы жизни вечной имеешь» (6, 68).
V. О празднике кущепоставления — о том, что он означает совершение надежды, подобающей святым, и оживление из мертвых, — предлежит изречение: «Был же вблизи (приближался) праздник иудеев кущепоставление» (7, 2).
VI. Рассуждение о покое субботнем, многообразно раскрывающее, чего знамением он служит, — предлежит изречение: «Если обрезание принимает человек в субботу — на Меня ли гневаетесь, что всего человека здоровым сотворил Я в субботу?» (7, 23).
VII. Рассуждение о (бывающем) в восьмой день обрезании, многообразно раскрывающее, чего знамением служит оно, — предлежит изречение: «Если обрезание принимает человек в субботу» (7, 23) и дальнейшие слова.
Глава I О том, что Сын ни в чем не менее Бога и Отца, потому что Он существует из Него по природе, хотя бы некоторые и говорили, что Он подчиняется Ему
Яко снидох с небесе, не да творю волю Мою, но волю пославшаго Мя (Отца): се же есть воля Пославшаго Мя, да все, еже даде Ми, не погублю от него, но воскрешу е в последний день [477] (6, 38–39)
Речь эта на первый взгляд может кому-либо показаться трудною и не вполне свободною от соблазна по отношению к вере, так что уже поэтому мы ожидаем встретиться с хитроумными возражениями наших противников. Но на самом деле здесь совсем ничего нет непреодолимого, ибо «все очевидно для разумевающих и все прямо для обретающих знание» (Притч. 8, 9), то есть для тех, которые благочестиво стараются изъяснять и понимать тайны в Божественных Писаниях.
Итак, в этих словах Христос дает нам как бы доказательство некое и удостоверение ясное в том, что приходящий к Нему не будет извержен вон, ибо ради этой-то, говорит, причины Я и нисшел с неба, то есть стал человеком по благоволению Бога и Отца и даже не откажусь и от совершения невольных, в некоем особом смысле, дел, доколе не достигну для верующих в Меня вечной жизни и оживления из мертвых, упразднив державу смерти.
Что же (спрашивается) поэтому было невольным и вольным для Христа? Бесчестие от иудеев, поношение, обиды, побои, бичевание, оплевание и, кроме того, еще оклеветания, а в конце всего смерть плоти. Это ради нас Христос претерпел добровольно. А как дерзкие насилия иудеев над Ним были совершенно неотвратимы, то Он восприемлет на Себя страдания, но делает вольным невольное (желательным нежелательное), ради (той) пользы (какая была от) страдания, при благоволении к Нему Бога и Отца и соизволении на добровольное перенесение всего за спасение всех. В этом-то преимущественно и должны мы усматривать безмерную благость Божественной Природы как не отрекающейся ради нас взять на Себя даже и то, что должна была отвергать.
Отсюда [478] можешь уразуметь, что крестные страдания хотя были в некотором отношении невольны (нежелательны) для Спасителя Христа, но вольны (желательны) ради нас и (по причине) благоволения (на них) Бога и Отца. Так, когда Он должен был восходить на крест, Он сделал, очевидно в виде молитвы, такое обращение к Отцу: «Отче, если возможно, да прейдет от Меня чаша сия, впрочем, не как Я хочу, но как Ты!» (Мф. 26, 39). Так как «Богом было Слово» бессмертным и нетленным и самою жизнью по природе, то для всех, полагаю, совершенно очевидно, что Оно не могло страшиться смерти. Однако ж как явившийся во плоти дозволяет претерпевать свойственное плоти и страшиться уже скоро предстоявшей смерти, дабы явиться истинным человеком. Посему говорит: «Если возможно, да прейдет от Меня чаша сия». Если можно, говорит, Отче, не подвергаясь смерти, подпадшим ей возвратить жизнь, если [479] смерть умрет без Моей смерти, конечно по плоти, то да прейдет мимо, говорит, чаша. Впрочем, если это не может совершиться иначе, то не как Я хочу, но как Ты. Видишь, как опять человеческая природа, поскольку это относится (только) к ней, даже и в Самом Христе оказывается изнемогающею. Но посредством соединенного с нею Слова она возвышается до Божественного дерзновения и переходит в мужественное настроение, так что не допускает угодного своим собственным желаниям, но, напротив, следует Божественной цели и спешно устремляется ко всему тому, к чему бы ни призывал нас закон Творца. А что мы говорим здесь истину, можешь узнать и из самого прибавления (Им слов): «ибо дух, — говорит, — бодр, а плоть немощна» (Мф. 26, 41). Не не ведал Христос, что подвергаться смерти и чувствовать страх пред нею всего менее свойственно Божественному достоинству, почему к сказанному тотчас же присоединил и причину, сказав, что плоти по самой ее природе подобает и свойственно быть немощною, между тем как дух оказывается бодрым и не могущим подвергаться никакому повреждению. Отсюда можешь видеть, как смерть была невольною для Христа по причине плоти и бесславия страдания, но в то же время и вольною, доколе не была приведена к благополучному для всего мира концу воля Отца, то есть спасение и жизнь всех.
Не на то же ли, без всякого сомнения, самое указывает Он нам и в словах, что это есть воля Отца, да не погубит ничего из приведенного (к Нему), но воскресит это в последний день? Ибо, как мы уже ранее сказали, человеколюбивый Бог и Отец приводит ко Христу, как Жизни и Спасителю, (всякого) нуждающегося в жизни и спасении.
Но чувствую опять, что говорю несогласное (с мнением) врага истины, ибо он отнюдь не согласится с только что сказанным нами, а будет громко кричать и приступать к нам с такими возгласами…
Куда это, любезнейший, ты опять увлекаешь нас, придумываешь хитросплетенные отступления мыслей и отвлекаешь рассуждение от истины? Вероятно, говорит, ты стыдишься признать невольное подчинение Сына, ибо разве и чрез это не будет для нас очевидным, что Он отнюдь не начальствует и не правит домостроением в делах, а, напротив, подчиняется желаниям Отца? Таким образом, Он сознавал Себя ниже равенства с Ним, так что и вынуждается некоторым образом и невольное (нежелательное) делать вольным (желательным) и совершать совсем не то, что было угодно Ему, но — Отцу. И не говори мне опять, говорит (противник), относя сказанное к вочеловечению, что «как человек подчиняется». Вот ведь, как видишь, будучи еще Богом и Словом чистым и несоединенным с плотью, Он сошел с неба и, прежде чем всецело облекся в образ раба,
