уподобления с нами, как бы начаток некий нашего теста и отделение, по написанному (Числ. 15, 19), Он посвящен Богу и Отцу, явившись первородным из мертвых (Кол. 1, 18) и как начаток воскресения всех (1 Кор. 15, 20) восходя на самое небо; ибо Он взят от нас, семя Авраама восприял, как Павел говорит (Евр. 2, 16), и посвящен как бы от всех и за всех, дабы всех оживотворил, и как бы первый сноп с гумна, возносится Богу и Отцу. И как, будучи Сам светом истинным, ученикам Своим сообщал эту благодать: «Вы, — говорит, — есте свет мира» (Мф. 5, 14), так и, будучи хлебом живым и все животворящим и объемлющим к бытию, по подобию опять и посредством сени закона, указывал в двенадцати хлебах на священный хор Апостолов. Об этом так говорит в книге Левит: «И сказал Господь к Моисею, говоря: заповедуй сынам Израиля, и да возьмут тебе елей (масло) масличный чистый выбитый для света, (чтобы) зажигать светильник всегда, вне завесы в скинии свидетельства» (Лев. 24, 1–3). Потом говорит еще: «И возьмете муки пшеничной и сделаете из нее двенадцать хлебов, (в) две десятых (ефы) будет хлеб один: и положите их двумя рядами, шесть хлебов в один ряд, на стол чистый пред Господом, — и положите на (каждый) ряд ливан чистый и соль, и будет (это) для хлебов (букв: в хлебы) в воспоминание предлежащим Господу» (Лев. 5–7).
Светильник, как уже ранее говорили мы, находившийся во святой скинии и светивший вне завесы, есть блаженный Иоанн, питаемый елеем наичистейшим, то есть освещением чрез Духа. Однако ж он был вне завесы, так как проповедь его была огласительная (предуготовительная), ибо говорил: «Приготовьте путь Господень, прямыми сделайте стези Бога нашего» (Ис. 40, 3; ср. Мф. 3, 3), — внутренняя же завесы, то есть тайну о Христе, он не очень ясно открывает, говоря: «Я вас крещу в воде покаяния, но позади меня Грядущий сильнее меня (есть), Коего я не достоин обувь нести, Он вас будет крестить в Духе Святом и огне» (Мф. 3, 11). Видишь, как светит он, как бы более простым словом призывая к покаянию, однако ж обнажать внутренняя завесы предоставляет Крестящему чрез огонь и Духа. Но подробнее мы рассуждали об этом в начале той книги (кн. 3, гл. 1), в которой объяснялось изречение: «Он был светильник горящий и светящий» (Ин. 5, 35). Теперь же мы коснулись этого как бы мимоходом, поскольку было необходимо указать на последовавшее тотчас же после ухода Иоанна избрание (провозглашение) двенадцати Апостолов.
Вот по этой-то, полагаю, причине Писание, указав на него посредством светильника, предлагает (потом) созерцание о двенадцати хлебах: «Сделайте, — говорит, — двенадцать хлебов, в две десятых (ефы) будет хлеб один» (Лев. 24, 5). Число десять в Священном Писании обыкновенно всегда принимается за совершенное и считается самым полным, так как порядок и расположение рядовых чисел (единиц) в нем, принимая удвоение и умножение одних и тех же чисел, может распростираться докуда угодно. Посему повелевает быть каждому хлебу из двух десятых (ефы), дабы ты видел в учениках совершеннейшую пару двух равных добродетелей — разумею деятельную и созерцательную. Благоусмотрительно повелевает также полагать их в два ряда, как бы указывая тем то положение, какое, по всей вероятности, они обычно занимали, имея всегда Господа посреди себя и обыкновенно окружая Его как Наставника. А дабы мы узнали, что, как говорит Павел, Христовым стали благоуханием Богу и Отцу (2 Кор. 2, 15), повелевает полагать на хлебы ливан и посыпать их солью, ибо сказано в одном месте к ним: «Вы есте соль земли» (Мф. 5, 13). Но и благоусмотрительно повелевает приносить их в день субботний (Лев. 24, 8), ибо появились они в последние времена века, а суббота — последний день седмицы. И не поэтому только одному, но и потому, что во время пришествия Спасителя нашего мы субботствуем духовно (получили духовное упокоение), то есть бездействуем (свободны) от грехов. Тогда же совершилось и явление нам святых Апостолов, которых Божественными Писаниями питаясь, мы восходим к жизни святой, почему именно в день суббот и повелевает полагать хлебы на святой трапезе, то есть в Церкви, ибо нередко частию обозначается целое. Что могло бы быть святее святой трапезы Христовой? Итак, как хлеб Спаситель предобразуем был в законе, а как хлебы — также и ученики по подобию с Ним, ибо все было истинно во Христе, а по подобию с Ним — также и в нас по благодати Его.
Прияхуся же между собою иудеи, глаголюще: како может нам Сей дати Плоть ясти? Рече же им Иисус… [495] (6, 52–53)
«Все очевидно для разумевающих и просто для обретающих знание», по написанному (Притч. 8, 9), а для неразумных темно и очень простое. Действительно, разумный слушатель более удобопонятное в учениях заключает в сокровищницу ума, не допуская здесь никакой медлительности. А то, о чем учение окажется трудным, он подвергает исследованиям и непрестанно любопытствует. Здесь полезно, мне кажется, стараться совершать нечто подобное тому, что, говорят, делают проворные и охотничьи собаки, которые, имея от природы большую остроту чутья в ноздрях, постоянно бегают вокруг убежища искомых зверей. В самом деле, разве не к подобному же занятию призывает пророческое премудрое изречение, гласящее так: «Ища ищи и у меня обитай» (Ис. 21, 12)? Подобает «ища искать», то есть, прилагая к сему напряженнейшее рвение, не уклоняться куда-нибудь к пустым мыслям, но чем более трудным окажется какое-либо препятствие, тем большую, конечно, остроту ума надо иметь тут и тем более сильным напряжением воли овладевать тем, что скрывается (от нашего разумения). Но необразованный и невоспитанный ум, если что ускользает от него, к этому он высказывает совершенное презрение своим неверием (или сомнением в этом) и отвращается якобы от поддельного (и ложного) от того, что выше его, вследствие невежественной дерзости доходя до крайней презрительности. И действительно, не желать ничему уступать и не думать, что есть что-либо больше его, разве это не есть именно то самое, что мы только что сказали?
Впавшими в такое состояние найдем мы и иудеев, если пристально вглядимся в сущность дела. Ведь им надлежало немедленно же принимать слова Спасителя, так как они уже ранее видели много дивных проявлений Его Божественной силы и непреодолимой власти над всем, — а о недоступном (их разумению им следовало) любопытствовать и просить (у Него) наставления в том, относительно чего они могли бы оказаться в затруднении. Опять неразумно говорят это «как?» о Боге, как будто не зная, что такая речь оказывается преисполненною всякого богохульства. И это потому, что Богу принадлежит сила все совершать беспрепятственно. Они же, будучи душевными, как говорит блаженный Павел (1 Кор. 2, 14), не принимали того, «что (от) Духа Божия», но «безумием» оказывается для них столь священная тайна.
Поэтому, извлекая себе пользу отсюда и посредством того, чем другие падают, исправляя жизнь свою, мы должны в восприятиях Божественных тайн иметь веру несомнительную (свободную от совопросничества) и ни к чему из сообщаемого нам не поставлять этого «как?». Иудейское это слово и потому служащее причиною крайнего наказания. Так и начальник сонма иудейского, Никодим это был, за вопрос, как может сие быть (Ин. 3, 9), когда он внимал Божественным словам, справедливо был осмеян, услыхав: «Ты — учитель Израиля, и этого не знаешь?» (Ин. 3, 10).
Итак, становясь более искусными в приобретении полезного даже и посредством глупости других, откажемся говорить это «как?» по отношению ко всему, что бы ни совершал Бог, напротив, — потщимся посвящать Ему познание пути дел своих (Притч. 21, 29). В самом деле, как никто не ведает того, что есть Бог по природе, а получает оправдание, веруя, «что (Он) есть (существует) и ищущим Его мздовоздаятелем бывает» (Евр. 11, 6); так же точно не знает и того, каким образом совершается Им что-либо в каждом деле, но, предоставляя вере исход (дела) и признавая всемогущество Бога над всеми, получит не незначительную награду за такое доброе настроение. Ведь, желая такого именно расположения нашего, и Сам Владыка всяческих говорит чрез пророка Исаию: «Ибо не суть советы Мои как советы ваши, ни как пути ваши — пути Мои, говорит Господь, но как отстоит небо от земли, так отстоят пути Мои от путей ваших и помыслы ваши от мысли Моей» (Ис. 55, 8–9). Но столь превышающий вас по премудрости и силе разве не возможет действовать чудесным образом и быть выше вашего понимания?
Позволяю себе привести и еще одно рассуждение об этом, не лишенное, как мне кажется, значения. Занимающиеся в этой жизни так называемою механическою наукою часто обещают совершать что-либо великое, и способ этого совершения скрывается от ума слушателей, прежде чем они увидят. Но когда увидим присущее им искусство, то и прежде даже самого опыта принимаем верою (верим им), не осмеливаясь уже сопротивляться им. Как же, можно спросить, не должны быть справедливо повинными ужасной вине те, которые, дерзая бесчестить недоверием Верховного Художника всего Бога, не отказываются говорить «как?» о том, что Он совершает, хотя и признают Его подателем всякой премудрости и из всего Священного Писания научаются Его всемогуществу?
А если ты упорствуешь, иудей, говоря это «как?», то выскажу тебе и я невежество твое, подражая тебе. Как вышел ты из Египта? Как, скажи мне, Моисеев жезл превращен был в змея? Как поражена была проказою рука, а потом снова восстановилась, как написано? Как вода перешла в природу крови? Как прошел ты посредине моря, как по суше (Евр. 11, 29)? Как посредством дерева горькая вода Мерры превращается в сладкую? Как тебе и вода дана была из каменистых недр? Как спустилась манна ради тебя? Как и Иордан стал на месте? Или как потрясена была несокрушимая стена Иерихона одним только криком? И не оставит тебя это самое «как?». Ведь ты окажешься уже прежде испытавшим удивление пред многими чудесами, к которым если применишь это «как?», то должен будешь совершенно не верить всему Божественному Писанию и извратить все слова святых пророков, и прежде всех священные книги самого даже твоего Моисея.
Итак, надлежало, напротив, веруя Христу и немедленно склоняясь к словам Его, спешить узнать скорее образ благословения, а не оскорблять Его, неосмотрительно говоря: как может Сей нам дать Плоть Свою есть? — потому что и это Сей они говорят с презрением. На подобную же опять надменность их намекает это слово.
Аминь, аминь глаголю
