в жестокости является для вас неприятным и исполненным немалой терпкости; если отказываетесь говорить с иудеями: «Как может нам Сей дать Плоть Свою есть?» (Ин. 6, 52), — то Я с удовольствием буду взирать на ваше присутствие при Мне и с радостию буду пребывать с вами и буду любить вас как Своих законных чад. Если же вы решитесь мыслить одинаково с павшими (отошедшими) назад, то Я предоставляю вам уходить вместе с ними и справедливо отгоняю вас с ними. Ведь у Меня не будет недостатка в поклонниках, так как евангельская проповедь не должна ограничиться одною только Иудеею, но уже распространяется по всей вселенной, отовсюду созывает людей как бы в одно собрание и быстро собирает к познанию истины. «Итак, виждь благость и строгость Божию» (Рим. 11, 22), как говорит Павел, — строгость к непокорным, а благость к имеющим познать Его, «если пребудут в благости», как удостоверил в этом тот же Павел (там же). В противном случае и они отсекутся, ибо Непощадивший природных ветвей не пощадит и привитых (Рим. 11, 21 и 24). Итак, хромающий в вере по своему неразумию да знает и научается чрез это, что если он не пожелает прекратить такого недуга, то пойдет назад и, не имея уже Вождя к вечной жизни, низойдет в страшный ад и будет оплакивать свое безрассудство, ибо там будет, сказано, плач и скрежет зубов (Мф. 8, 12).
Но, кажется, и на другое нечто полезное также указывает нам Иисус посредством слов к Своим ученикам: И вы не хотите ли уйти? Дабы не думали, что и они удаляются вместе с иудейским невежеством и также падают вместе с непокорными или как иначе вместе с теми обвиняют Его в том, что Он учит жестокому и старается внушить слушателям невозможное, — благополезно вопрошал, угодно ли им отойти вместе с теми, дабы чрез это вызвать их к исповеданию правой и чистой веры, как это и случилось действительно.
Глава IV О том, что прообразом Христа были предводившая народом в пустыне святая скиния; а также ковчег, бывший в ней, и светильник и жертвенники, как каждения, так и всесожжений, знаменовали Самого Христа
Отвеща [517] Ему Симон Петр: Господи, к кому идем? Глаголы живота вечнаго имаши (6, 68)
В лице одного представителя говорят все, сохраняя поистине приличествующую святым благопристойность, дабы и в этом они оказывались для потомков образцом благоразумия и досточудного благоприличия. Ведь говорить вслух пред Учителем подобало не всем сразу и без разбора, спеша наперерыв друг пред другом и неблагопристойно перебивая друг друга, но, напротив, стараться благоразумно уступать тем, которые окажутся занимающими высшее место и по рассудительности, и по чину. Поэтому и Павел говорит: «Пророки двое или трое пусть говорят, и отдельно» (1 Кор. 14, 29 и 27). Не позволял им держать речь без порядка потому, что они были удостоены благодати пророчества, но поскольку они были святы, то посему с тем большею благопристойностию повелевал говорить слушателям. Поэтому делом подобающей святым благопристойности было дозволение отвечать за всех одному, которому принадлежало высшее место в ряду (апостолов).
Итак, к кому, говорит, уйдем вместо: кто может тайноводствовать нас подобному? Или: к кому прийдя, мы обретем лучшее? Глаголы жизни вечной имеешь — не жестокие, как говорят те, но возносящие к изряднейшему всего, то есть к непрестанному и вечному житию и свободной от всякого тления жизни. Без сомнения, и из этих слов для нас должно быть очевидным, что подобает следовать единому только учителю Христу, непрестанно и безотлучно пребывать при Нем и иметь Его своим наставником, в совершенстве умеющим руководить к жизни бесконечной. Вот таким-то образом мы и станем восходить в небесный и Божественный двор и, вступая в Церковь первородных, будем наслаждаться превышающими человеческий ум благами. Что желание следовать за одним только Христом и всегда быть с Ним есть дело доброе и спасительное, в этом может нас бесспорно удостоверять и сама природа предмета. Тем не менее мы можем убедиться в этом и из древнейших Писаний.
Так, когда израильтяне, освободившись от жестокостей египтян, устремлялись к земле обетованной, то Бог повелевал им совершать шествие не беспорядочно и не допускал Законодатель идти каждому, куда и как он захотел бы. В таком случае, не имея вождя, они, без всякого сомнения, должны бы были заблудиться. Посему, опять в пример нам, написано в книге, называемой Числа: «И в день, в который поставлена была скиния, покрыло облако скинию и дом свидетельства, и вечером был над скиниею как бы вид огня до утра: так бывало всегда — облако покрывало ее днем и вид огня ночью: и когда поднималось облако от скинии, (то) и сыны Израиля после сего поднимались (в путь), и в (том) месте, где останавливалось облако, там останавливались станом сыны Израиля: по повелению Господа будут подниматься сыны Израиля и стеречь стражу Божию и да не поднимаются, по гласу Господа будут останавливаться станом и по повелению Господа подниматься» (Числ. 9, 15–20). Видишь, как им повелевается следовать и отправляться в путь с отхождением облака и наоборот — вместе с ним останавливаться и быть в покое. Таким образом, быть вместе с вождем и тогда было так же спасительно для израильтян, как и нам теперь не отделяться от Христа, ибо Он был прообразуем древним и как скиния и облако, и как огонь.
Но исторический смысл должен быть опять, насколько возможно, применен к духовному. Когда «Премудрость», по написанному, «создала Себе дом» (Притч. 8, 1) и воздвигла истиннейшую скинию, то есть храм от Девы, в нее недоступным нашему разуму и богоприличным образом сошло сущее в лоне Бога и Отца Бог Слово и стало человеком (Ин. 1, 14 и 18), дабы уже просвещенным и «как днем» ходящим, по слову Павла (Рим. 13, 13), Оно служило облаком, осеняющим и уничтожающим зной страстей нашей немощи, — а еще не знающим и заблуждающимся, проводящим жизнь как бы во тьме и ночи, огнем, освещающим и преобразующим в горение (кипение) Духа, ибо пламенны, как веруем, духом суть те, которые добродетельны. Так, полагаю, не по чему-либо другому, как по указанному в предшествующем рассуждении основанию облако являлось над скиниею днем, а огонь ночью. Присоединенное же к сему повеление не самовольно отправляться в путешествие, но подниматься вместе с скиниею и останавливаться с нею, прообразовательно опять было дано для того, чтобы ты разумел сказанное Христом: «Мне служащий да следует Мне, и где Я, там и служитель Мой будет» (Ин. 12, 26), ибо твердость в следовании и постоянство пребывания указывается посредством неотлучного хождения с Ним. Хождение же со Спасителем Христом и следование Ему разумеется, конечно, не телесное, напротив — совершается посредством дел добродетели, на которой утвердив ум свой и отвергая отшествие назад вместе с неверующими как дело погибельное, премудрые ученики справедливо восклицают это «куда можем уйти» вместо: с Тобою мы всегда будем и станем держаться Твоих заповедей и принимать Твои слова, ни в чем не обвиняя Тебя и вместе с невеждами не считая жестоким то, что Ты тайноводственно будешь говорить, но, напротив, (восклицая): «Как сладки гортани моей словеса Твои, лучше меда устам моим» (Пс. 118, 103).
Таков смысл толкуемого места. А что скиния была для древних в прообраз Христа, это мы узнаем опять, если направим остроту ума своего к сказанному о ней святому Моисею. И хотя кому-либо может показаться уклонением (от предмета) речь об этом, но она принесет не малую пользу, ибо я думаю, что надо тщательно и подробно исследовать это, несмотря на неосновательные придирки наших обвинителей.
Итак, Божественное откровение (относительно скинии) таково, — мы будем излагать таким образом отдельно и изъяснять насколько возможно сеновную букву. «И сказал, — говорится, — Господь к Моисею, говоря: в день один (первый) месяца первого в новомесячие поставишь скинию» (Исх. 40, 1–2). Что побудило Господа всяческих, основательно спросит кто-либо из любознательных, дать повеление ставить скинию в один день, а не в два или три, и в новомесячие, и не всякого вообще месяца, но первого? Все это действительно требует от нас надлежащего и тщательного исследования, так как в Божественных Писаниях ничего не говорится всуе. Итак, — будем держаться наших прежних рассуждений об этом, — поставляемая скиния означает святое тело Христа и, так сказать, сооружение честного шатра Его, в котором благоволила поселиться вся полнота Божества телесно (Кол. 1, 19; 2, 9). Ставить ее повелевает «в день один», что весьма премудро и промыслительно, дабы под одним днем ты разумел настоящий век, в который, и один только, Он соделался человеком. А под новолунием нам следует разуметь не другое что, как обновляющее нас пришествие Спасителя, в которое «древнее прошло и настало все новое» (2 Кор. 5, 17). Новое открылось нам время во Христе, изгоняющее ветхость подзаконного служения, посредством евангельских наставлений преобразующее в новую и обновленную жизнь, а также обветшавших вследствие греха и близких к уничтожению (Евр. 8, 13) обновляющее в изначальную праведность и разрушающее ветхость вкравшегося тления, обновлением нетления услаждающее восходящих чрез веру к жизни вечной, «ибо если кто во Христе, (тот) новая тварь», по написанному (2 Кор. 5, 17).
Повелевает воздвигать Божественную скинию «в месяце первом», когда, как бы смыв унылость зимы, воссиявает прелесть весеннего поворота (солнцестояния), а земля нежно согревается уже более светлыми и чистыми лучами солнца, цветут виноградники, услаждается благовонием цветов земледелец, покрываются зеленью долины, «колосьев вершинами все щетинятся нивы», по словам одного из эллинских поэтов, когда «прошла зима», по написанному, «ушел и дождь с нею», когда «обрезки (винограда) настало время» (Песн. 2, 11–13). Но все это ты должен разуметь духовно, под исчезновением зимы и прекращением дождя — удручающие нас искушения диавольской тирании и жестоковластия над всеми. Это потому, что во дни Христа прекратилась власть демонов и нам воссияло светлое солнце, то есть Сам Тот, о Ком говорит Бог и Отец: «И воссияет вам Солнце Правды» (Мал. 4, 2), охлажденных грехом согревая теплотою Духа к праведности. Также и виноград разумей умственный, и цветы духовные, и под колосьями также — (разумей) святых, отличающихся многообразным благочестием к Богу и порождающих плод многовидной добродетели. Наконец, надо сказать вкратце: весна все украшает цветами и заставляет землю произращать траву, венчает молодою растительностью луга, снова делает молодыми стволы, прежде сухие благодаря несносной суровости зимы, приводит их в лучший вид, покрывает их обычною зеленеющею листвою и щедро наделяет дарами
