Бога и Отца, столом опять — как пища и жизнь, светильником — как свет умственный и духовный, жертвенником каждения — как воня благоухания святыни, жертвенником всесожжений — как закланная жертва за жизнь мира; наконец, все в ней (находящееся) освящается для того и потому, что и Христос мыслится всецело святым.
Так под водительством святой скинии израильтянам повелевалось вместе с нею как отправляться в путь, так и останавливаться, посредством чего опять наставляет нас благополезно и научает тому, чтобы мы делали вождем и наставником пути ко спасению воплотившегося ради нас Бога Слово и, неукоснительно следуя заповедям Его, восходили к жизни вечной. Но не пожелавшие делать это, хотя и тайноводствовавшиеся многими наставлениями, «отошли назад, и уже с Ним не ходили» (Ин. 6, 66). Напротив, блаженный Петр премудро говорит к Спасителю: «Куда можем уйти?» — ибо никоим образом не удаляться от Бога, но стараться всегда духовно быть с Ним — это поистине всего приличнее святым.
И мы веровахом и познахом: Ты еси Христос, Сын Бога Живаго (Святый Божий; др.: Сын Божий) [519] (6, 69)
Дивна вера святых Апостолов, пламенен образ исповедания, досточудно и высоко разумение. Они справедливо не отходили назад и не падали, подобно некоторым невеждам или тем, которые называли учение Спасителя жестоким, а также и не легкомысленно и опрометчиво были призваны к вере, но наперед удостоверившись и истинно расположившись к тому, что Тайноводитель был преисполнен животворных глаголов и есть Наставник небесных учений. Весьма тверда такая вера. Не таковая же весьма легко может отметаться и, не имея удостоверения своим корнем, быстро исчезает из души человеческой. Так и Сам Спаситель, когда изрекал притчу о сеятеле, сказал, что «иное (семя) пало на камень» и, не имея корня, засохло (Лк. 8, 6), прикровенно называя камнем ум сухой и совсем не способный удержать раз внедренное в него учение. Находясь в таком состоянии вследствие великого своего невежества, несчастные иудеи научались гласом пророка: «Раздерите сердца ваши, а не ризы ваши» (Иоил. 2, 13). Как земледельческий обычай советует прежде посева семян вспахивать землю плугом, так, полагаю, и идущие к восприятию Божественных учений наперед должны как бы раскрывать сердца свои влечением к ним. Восприняв таким образом, они соделают бременеющую душу свою как бы некоею плодоносною почвою.
Итак, в удостоверении веры говорят премудрые ученики, что познали, и притом дерзновенно уповают (веруют), что Он есть Христос Сын Бога Живого.
Также и это изречение оказывается составленным весьма премудро. Веруем, говорят, и познали, соединив в одно оба слова, ибо подобало и веровать и разумевать. Но хотя Божественное (откровение) восприемлется верою, однако ж, без сомнения, не должно поэтому всецело удаляться от исследования его, напротив — надо стараться восходить хотя бы и к умеренному знанию, которое (дается) как бы в зеркале и загадке, как Павел говорит (1 Кор. 13, 12).
Прекрасно также говорят, что не прежде узнали, а потом веруют, но впереди поместив веру, ставят знание вторым, ибо после веры — знание, а не прежде веры, согласно написанному: «Если не уверуете, и не уразумеете» (Ис. 7, 9). Простая вера наперед полагается в нас подобно некоему основанию, а знание уже потом понемногу построяется на ней, вознося нас «в меру возраста» во Христе и «в мужа совершенного» и духовного (Еф. 4, 13). Вот почему и Бог говорит в одном месте: «Вот Я ввергну в основания Сиона камень избранный, краеугольный, драгоценный» (Ис. 28, 16; 1 Пет. 2, 6). Ведь Христос есть для нас начало и основание святости и праведности, очевидно посредством веры, а не иначе, ибо таким именно образом в нас вселяется Он.
Замечай, как везде говорят единично и предпосылая член: «Σὺ εἶ ὁ Χριστὸς ὁ υἱὸς τοῦ Θεοῦ τοῦ ζῶντος», отделяя Его как единственного и исключительного истинного Сына от призванных к сыноположению по благодати, по подобию Которого и мы — сыны. И Христом (του Χριστὸν) опять называют Его как единственного. Впрочем, надлежит знать, что Христос Он называется хотя уже не ради Себя Самого или как существующий таковым по природе, каковым оказывается Он как Сын; но все же Он один только есть Христос действительно и исключительно. Между христами (помазанниками) нет никого, как Он, однако ж по подобию Его с нами Он называется Христом. Собственное Его и исключительно Ему только одному принадлежащее имя и истинное существо есть «Сын», общее же с нами — «Христос». Поскольку Он был помазан, поскольку стал человеком, то посему и есть Христос. Итак, если помазание надо относить к потребности человечества, то Христом Он должен мыслиться по подобию Его с нами, а не так, как есть Он и Сын, — впрочем, как единый и единственный природно и исключительно, и прежде (принятия) плоти и с плотию, а не как два, как думают некоторые, не разумея, как видно, глубины тайны. Ведь не в человека низошло от Бога Отца Слово, как, например, благодать чрез Духа на одного кого-либо из святых пророков, но Оно истинно стало плотью, по написанному (Ин. 1, 14), то есть человеком. Поэтому Он неразделен после соединения (с плотью) и не распадается на два лица, хотя мы должны мыслить как другое нечто и различное — Слово от Бога и плоть, в коей Оно вселилось.
Так как веру относительно этого нам подтверждает целый хор святых Апостолов тем, что они познали, говорят единично, что Он есть «ὁ Χριστὸς ὁ Γἱὸς τοῦ Θεοῦ — (единственный) Христос, (единственный) Сын Бога», то мы, если хотим мыслить правильно, не должны принимать учение тех, которые по безумию не отрекаются от того, чтобы нововводить нечто другое, кроме этого.
Отвеща им Иисус: не Аз ли вас дванадесяте избрах? и от вас един диавол есть. Глаголаше же Иуду Симонова Искариота: сей бо хотяше Его предати, един сый от обоюнадесяте [520] (6, 70–71)
Продолжает обличение и поражает их строгими словами, пресекая тем слабое и нерешительное малодушие в желании стать мудрыми. Оказывается говорящим как бы нечто такое…
Время теперь, ученики Мои, бодрствования, рассудительности и сосредоточения души на желании спасения, ибо очень скользок путь погибели, увлекающий не только немощный ум, но и кажущийся уже твердо стоящим. Коварен и многовиден грех, обманывающий ум человеческий разнообразными удовольствиями и приятными похотями влекущий к беззаконию. Доказательством этого, говорит, будет то, что случится среди вас. Скажу пока: никого из тех, по легкомыслию отпадших назад, как добрых вас (подобно вам), Я не избрал, ибо знал как Бог, что (есть) в вас. Но (одного из вас) бесстыдством алчности похитил сатана. И определение Мое (о выборе апостолов всех и Иуды), конечно, отнюдь не было ложным, ибо люди имеют свободное произволение избирать то и другое — идти ли направо или налево, разумею добро и зло. Итак, посредством сильного обвинения их (в лице одного из них) одновременно и побуждает их к надлежащему бодрствованию, и заставляет каждого быть более осторожным в отношении к себе самому. Ведь Он не говорит еще, кто именно предает Его. Но возложив на одного вообще и неопределенно это тяжкое нечестие, Он тем самым возбуждал на подвиг всех и призывал к внимательнейшему бодрствованию, так как каждый страшился вреда для души своей.
Но вместе с тем Он доставлял и нечто другое, полезное для укрепления веры учеников. Так как они исповедали, что знают и твердо веруют, что Он есть «Сын Божий», то Он и являет Себя предведающим будущее, показывая и чрез это достоверным их исповедание относительно Его, потому что никому из существующих не подобает знать будущее, кроме одного только Бога по природе, о Котором и написано: «Ведущий все прежде бытия его» (Дан. 13, 42). Диаволом же назвал служителя диавольских желаний, и это не ложно, ибо как «соединяющийся с Господом один дух есть» (1 Кор. 6, 17), так, очевидно, и напротив.
Глава V О празднике кущепоставления, что он означает восстановление надежды, подобающей святым, и оживление из мертвых; предлежит изречение: «Был же близко праздник иудеев — кущепоставление»
И по сих хождаше Иисус в Галилеи, не хотяще бо во иудеи ходити, яко искаху Его иудеи убити. (Бе же близ праздник иудейский почтение сени) [521] (7, 1–2)
После сего, говорит, сказанного и сделанного опять с большею охотою пребывал Христос в Галилее. На это, думаю, и указывает выражение: ходил. Но показывает, что пребывание у них (галилеян) было для Него не добровольным, но, напротив, происходило по необходимости, присоединяя и причину этого, ибо, говорит, хотели Его убить иудеи. Поэтому Он удалился к иноплеменникам и на продолжительное время, отказываясь во Иудее ходить. Но также и этим, полагаю, Израиль обвинялся в великом упорстве, если находиться у язычников оказывалось (для Христа) гораздо лучше, чем жить у него (Израиля). Это возвещено пророком Иеремиею: «Покинул Я дом Мой, оставил наследие Мое, дал возлюбленную душу Мою в руки врагов ее» (Иер. 12, 7). Быть Христу вне дома Своего ради нечестия преследователей и переселиться к галилеянам — разве это не есть очевидное отдание Им Своей души в руки врагов ее? Враги Христу язычники как рабствующие другому (господину) и поклоняющиеся твари вместо Творца, потому что еще не приняли веры в Него. Также и этому научит ясно Сам Он в словах: «Кто не со Мною, тот против Меня» (Лк. 11, 23). Но всякий, думаю, скажет, что прежде истинного Богопознания и веры язычники не суть со Христом, следовательно, они были против Него и потому находились в ряду врагов. Если же это так и для всех очевидно, то у израильтян господствовала такая мерзость, что вращаться среди врагов оказывалось (для Христа) гораздо лучше и жить с теми, с кем всего менее подобало, приятнее, чем, как это следовало бы и было бы более прилично, у сородичей по плоти, в качестве таковых долженствовавших даже любить Его. Таким образом, весьма справедливо переселялся Христос к язычникам, как бы уже самим делом говоря, что если они не перестанут преследовать и своим безумием останавливать Благодетеля, то совсем отдаст Себя внешним и к язычникам переселится Христос.
Это, думаем, открывается как из самого дела, так опять и посредством древнейшего прообраза можем видеть, что Он угрожал удалением Своим из Иерусалима.
Так, когда Он определял законы о жертвах, как написано в книге Левит, предначертав, как бы в образе Христа, приносить тельца и всесожжение в дар Господу (Лев. 1, 2 и дал.). И иначе еще изображает Его, говоря: «Если же от овец дар свой Господу (принесешь), и от ягнят и козлищ
