свои слова против них. Но слова Его были с дерзновением и Он говорил горькие обличения. Это, по моему мнению, означает слово «дерзновение». И не только воздерживаются от гнева, хотя и очень склонны были к нему, но и медлительными оказываются даже и на слова, ибо ничего Ему не говорят.
Еда воистину разумеша князи, яко Сей есть Христос? [550] (7, 26)
Видишь, как они, из основательных мыслей и справедливых заключений приобретая веру, едва не негодуют на то, что начальники, по-видимому, уже узнали Его, а между тем не принимают Его очевидно из-за богоборства, не стесняются позорить Пришедшего с неба и завистливым молчанием как бы даже затемняют Его прославление. Ведь если бы не узнали, говорят, истинно, что Он есть Христос, то что же заставляет их удерживаться пред Тем, Кто с дерзновением изобличает их и даже, по-видимому, вводит новые законы на место древних, так как оказывается совершающим исцеления и в субботу, и немало оскорбляет их, если неприкровенно говорит: «Не Моисей ли дал вам закон, и никто из вас не творит закона?» (Ин. 7, 19). Переносят это, хотя и были расположены против этого и привыкли сильно нападать даже и на не причиняющих им никакого вреда. Так, путем всяких рассуждений мало-помалу приобретают веру во Христа, но при этом усвояют истинное знание и своим начальникам как прежде них изучившим священные книги и более их самих могущим разуметь тайны в Божественных Писаниях. Заметь, что народ Иудейский всегда готов был немедленно следовать за своими начальниками, который, без сомнения, и получил бы спасение, если бы был руководим своими начальниками к правому. Поэтому-то они и подвергнутся тяжким наказаниям, когда и Сам Спаситель обвинял их, говоря: «Горе вам, законникам, потому что взяли вы ключ познания, — сами не вошли и входящим воспрепятствовали» (Лк. 11, 52). Ведь дверью как бы некоею и вратами к Богопознанию и путем, легко ведущим ко всякой добродетели, служит слово учащих правому и знание пасущего может охранять пасомое стадо, как и противоположное (невежество) легко губит и низвергает пасомых в пропасть, даже против их воли.
Но Сего вемы, откуда есть: Христос же, егда приидет, никтоже весть, откуда будет [551] (7, 27)
Но по одним только внешним основаниям и потому, что начальники терпеливо выносили Его обличения, ум иерусалимлян не приобретает (полной и истинной) веры. Вполне правильно составив надлежащие заключения и получив истинные представления о Христе посредством присущей Ему Божественной власти, уже правильно руководимые к восприятию благочестия (христианской религии), они, однако ж, незаметно опять впадают в свойственное иудеям невежество. После вышеуказанных прекрасных рассуждений они, по-видимому, желают отовсюду уловлять истину и не вследствие одного только молчания начальников и необычной их кротости идут к вере, даже исследуют и само Священное Писание, призываемые к этому здравым разумом, но, однако ж, совсем невежественно и неразумно подвергая тайну исследованию. В самом деле, на основании одного только того, что они знают, откуда Говорящий с дерзновением, то есть из какого селения является и от каких родителей произошел, они утверждают, что Он не есть Предвозвещенный в законе. Потом присоединяют к этому: а Христос когда придет, никто не знает, откуда Он. Ведь всякому очевидно, что по невежеству им пришлось впадать в заблуждение и в этом. Но, думаю, надо исследовать, откуда произошли у них такие мысли. Что, в самом деле, заставило тех, которые так прекрасно о Нем рассуждали, не считать Его за Христа по той именно причине, что они знали, откуда Он? И почему присоединяют к этому: Христос когда придет, никто не ведает, откуда Он. Ведь вследствие этого-то, наконец, они и не достигают истины.
Имеется у Исаии одно изречение о Христе такое: «Род Его кто изъяснит? потому что вземлется от земли жизнь Его» (Ис. 53, 8). Но блаженный пророк употребляет это изречение о Боге Слове и род говорит вместо существования. Кто, в самом деле, в состоянии выразить словом образ существования Единородного? Какой язык изъяснит неизреченное рождение Сына от Отца? Или какой ум будет силен для этого? Что Он рожден от Бога и Отца, это мы знаем и этому веруем. Но как, это считаем недоступным никакому уму и опасным для исследования, ибо не должно искать глубочайшего и исследовать труднейшего, но размышлять о том, что заповедано (Сир. 3, 21–22), и непоколебимо веровать относительно Бога, «что Он существует воистину и ищущим мздовоздаятелем бывает» (Евр. 11, 6), — и уже не искать, по Писанию, того, что выше ума и разумения, не только наших, но и всякой твари или всякого созданного разумного существа. Кто же поэтому Единородного «род изъяснит? ибо вземлется от земли жизнь Его», то есть слово о существовании Его является выше всего, существующего на земле, ибо жизнью и здесь опять называет существование.
Это сбило с прямого пути безрассудный ум иудеев и отклонило от истинного разумения о Христе, ибо не поняли, как кажется, что у святых пророков обретается двоякая о Нем речь. Так, когда они указывают на то, что Он явится с плотию в этой жизни, то выставляют на вид Его рождение по плоти от Девы: «Ибо вот Дева во чреве будет иметь и родит Сына» (Ис. 7, 14), но также ясно возвещают и о том, где Он имеет родиться: «Ибо и ты, Вифлеем, дом Ефрафы, мал ты, чтобы быть в тысячах Иудиных, — из тебя Мне изыдет (Некто), чтобы быть начальником во Израиле, и исходы Его из начала от дней века» (Мих. 5, 2). А изъясняя, сколько возможно, неизреченное рождение Его от Бога и Отца, или говорят то, что мы уже выше сказали: «Род Его кто изъяснит? Потому что вземлется от земли жизнь Его» (Ис. 53, 8), или в вышеприведенном изречении прибавляют: «и исходы Его из начала от дней века», ибо исходами обозначает здесь воссияние Единородного как бы из света и прежде всякого века и дня и мгновения исхождение как бы некое из сущности Родителя в собственное существование. Если, таким образом, Святое Писание указывает нам то и другое и священные письмена говорят о том, откуда будет Христос по плоти, и чтут молчанием Его неисследимое существование от Отца, то как, основательно найдя иудеев весьма невежественными, не сказать с громким смехом: изыскивать относящееся к Нему должно не по одному только незнанию рода Христа, но и по знанию, кто Он и откуда явится по плоти.
Воззва же Иисус, уча в храме и глаголя: и Мене весте, и весте, откуду есмь [552] (7, 28)
Когда иерусалимляне тихо шептали друг другу вышеприведенные слова, ибо не дерзали «говорить открыто по страху пред иудеями», как написано (Ин. 7, 13), Христос опять божественно восприемлет знание о том, что они говорили. И так как видел, что подобает оказать помощь этим людям, то тотчас опять божественно показывает в Себе силу и ясно открывает, что Он имеет знание о всем. При этом возвышает глас Свой, хотя прежде и не имел Он обыкновения делать это, и изобличает опять их в том, что не имеют основательного разумения Богодухновенного Писания, и полагает в основание Своим словам нечто тайное и трудно восприемлемое. Потом, кроме того, еще сильно убеждает их в том, что именно потому, почему они неразумно думали, что не должно веровать, поэтому-то самому и надлежит веровать. Смысл этих слов таков. Вы удивились, говорит, и весьма справедливо, потому что Мне действительно присуща Божественная сила, легко укрощающая даже и смертоубийственные сердца иудеев. Ведь они ищут убить Меня, по неложному и точному слову вашему, и весьма великое старание полагают на это. Но между тем как, говорит, Мне бы надлежало отдаляться и уклоняться как можно далее от решивших предать Меня смерти, Я, однако ж, нисколько не заботясь о безумном их замысле, напротив, говорю с дерзновением и изобличаю оскорбляющих закон Своим нежеланием предать их суду праведному. И отнюдь ничего не терплю (от них за это). Некогда страшные, они теперь невольно беззлобствуют, что является не плодом их произволения, но силою Моей власти. Ведь Я не позволяю им, хотя они и находятся в бешенстве и раздражены до бесчеловечного гнева, дерзать на преждевременное убиение Меня. Этому вы, говорит, вполне справедливо поражаетесь и говорите, что начальники ваши истинно узнали, что Я Христос. Но, следуя в этом надлежащему суждению и склоняясь к словесам Божественного Писания, вы должны бы были для своей пользы более укрепляться в познании Меня, а вы, напротив, подверглись противоположному и соблазнились. Вследствие только того, что вы знаете, откуда Я и от кого родился, решили, говорит, что Я не Христос. Поэтому ведайте, что «и Меня знаете, и знаете, откуда Я», то есть Божественное Писание дало вам и Меня знать, и откуда Я. Но если вам пришлось узнать, что Я Назаретянин или Вифлеемлянин и что родился от Жены, то ради этого вам совсем не подобает подвергаться пороку неверия. Напротив, из сказанного обо Мне и по причине рождения Моего по плоти, вам из этого следовало бы приходить к восприятию тайн, относящихся ко Мне, а не отклоняться к одному только изречению пророка, который указывает неизреченное рождение от Бога и Отца.
И о Себе не приидох, но есть истинен Пославый Мя (7, 28)
В виде защиты поражает опять упорствовавших в продолжительном неверии. Составив речь с немалым искусством, всячески старается о том, чтобы не казаться подающим слушателям повода к справедливым нападкам на Него, но, затемнив речь некоторою неясностию, устраняет тем чрезмерность гнева и умеряет остроту возбуждения. Почему же это, говорит, после того как Он часто и ясно возглашал, что послан от Бога и Отца, они доселе еще не веруют и, как скоро узнают Его род по плоти, говорят, что Он не есть проповеданный в законе и предвозвещенный святыми пророками, — даже едва не возражают так: Ты говоришь ложь, пришел к нам по собственному желанию, а не стыдишься придумывать имя Отца. Поэтому, отклоняя такого рода клевету их, Он к защите присоединяет обличение и весьма предусмотрительно говорит: Не от Себя пришел Я, но есть истинен Пославший Меня. Это вам, говорит, легко дерзающим на все и безрассудно бросающимся на какое угодно страшное дело, свойственно лжепророчествовать иногда и называть себя посланными от Бога, хотя и без послания Божия. Но Я не подобен вам и не буду подражать обычным у вас дерзостям: не пришел Я Сам от Себя, не самовестник Я, как вы, но с неба явился Я,
