с Ним, и труд следования за Ним, и твердость в вере, и полнота любви ко Христу доставляют чистоту. А этому другому (предателю) и вина ненасытного сребролюбия, и слабость расположения ко Господу нашему Иисусу Христу внедряют неизгладимую скверну и доставляют нечистоту несравненного зловолия. Поэтому когда Христос говорит: Уже вы чисти есте, но не все — то Он делает хотя и сокровенное, но полезное предателю обличение. Ведь хотя и не высказал ясно, как мы только что заметили, но в каждом была совесть, судящая и пронизывающая грешника и как бы по необходимости призывающая силу сказанных слов на виновного.
Разумей, какого благопромышления и Божественного долготерпения исполнено это дело. Ведь если бы сказал ясно, кто предаст Его, Он прочих (учеников) соделал бы врагами ему (предателю), и могло бы, пожалуй, случиться что-либо непоправимое и он подвергся бы преждевременному наказанию, как скоро кто-либо воспламенился бы ревностью к благочестию и решился бы преждевременно умертвить предателя Господня. Итак, употребив прикровенную речь и предоставив совести острое обличение, Он показал несравненное величие присущего Ему долготерпения, ибо хотя и знал, что у Него недобрый и неблагомысленный ученик, страждущий ядом дьявольской горечи и думающий только о том, каким образом предать Его, однако ж почтил его наравне с прочими и умыл ему даже ноги, до последнего предела сохраняя Свою любовь и, прежде чем вина не достигла конца, не налагая Своего гнева. Можешь видеть и здесь достоинство, свойственное Его Божественной природе. Ведь Бог хотя и знает будущее, однако ради этого ни на кого не налагает преждевременного наказания. Напротив, долготерпя в течение должного срока, когда видит, что им (грешникам) уже ничто не помогает и они остаются в избранных ими пороках, тогда наказывает наконец, являя это (наказание) делом злой воли их (грешников), а не Своей воли или желания. Вот поэтому-то и Иезекииль говорит: «Живу Я, говорит Господь, что не хочу смерти умирающего, чтобы обратиться ему от пути своего злого и жить ему» (Иез. 18, 32; 33, 11).
Итак, долготерпеливо и милосердно Господь наш Иисус Христос, дозволяя еще общение предателя с прочими Его учениками, хотя «диавол уже вложил в сердце ему, чтобы Его предать» (Ин. 13, 2), — и это между прочим Евангелист счел необходимым указать вначале, — однако ж и его ноги умыл, делая неизвинительным нечестие его, дабы отступление его явилось плодом присущего ему зла.
Егда же умы ноги учеников и прият ризы своя и возлег паки, рече им: весте ли, что сотворих вам? Вы зовете Мя: Господь и Учитель! и добро глаголете, есть бо. Аще убо Аз умых ваши ноги, Господь и Учитель, и вы должны друг друга умывати ноги: образ бо дах вам, да якоже сотворих вам Аз, и вы творите [207] (13, 12–15)
Теперь уже ясно высказывает причину Своего поступка и говорит, что ради нашей пользы дал этот образец несравненного смиренномудрия. Представляя неизвинительным порок гордости, считает нужным поставить на вид достоинство Своего лица. И в этом каждый усмотрит несравненное величие смиренномудрия. В самом деле, низменное само по себе и ничего не значащее каким образом могло бы подвергнуться унижению или куда может спуститься то, что лежит внизу? Ведь оно уже по природе своей может только низводить сверху вниз. А что находится на высоте, если оказывается в унижении, возбуждает удивление, ибо оно низошло в то, чем не было.
Итак, Господь наш Иисус Христос, давая Своим ученикам, а вернее — чрез них всем живущим на земле, необходимый урок смиренномудрия, не просто говорит, что как Я омыл ваши ноги, так и вы должны делать. Нет, Он прежде выставляет на вид Свое достоинство и, указывая на присущую Ему природную славу, самим делом постыжает славолюбие. Ведь «Вы, — говорит, — сами называете Меня: Господь и Учитель, и прекрасно говорите, ибо таков Я». Замечайте, как и между словом наперед позаботился об устроении верующих и предуказал на злоречие нечестивых еретиков. Ведь когда сказал к Своим ученикам: вы называете Меня: Господь и Учитель, то, чтобы кто не подумал, что по природе Он не есть Господь и не Учитель, но имеет это название как бы в качестве почести от Своих будущих последователей, счел необходимым прибавить, уничтожая подозрения их: и прекрасно говорите, ибо Я таков. Не простое только имя чести заключает в себе это Господь, как, например, мы, оставаясь рабами по природе, но по благодати украшаемые именами, превышающими нашу природу и достоинство. Но Он есть по природе Господь, властвующий над всем, как Бог, к кому сказано в одном месте гласом Псалмопевца: «Потому что все в рабстве у Тебя» (Пс. 118, 91). Он и Учитель по природе, «ибо всякая премудрость от Господа» (Сир. 1, 1) и всякий разум чрез Него. Как премудрость, Он умудряет существа духовные, и всякой твари разумной, как небесной, так и земной, Он всевает подобающий ей разум. Как Сам Он, будучи Жизнью по природе, оживотворяет все способное к жизни, так и, поскольку Он есть Премудрость Отца, влагает всем дары мудрости, то есть разум и всякое ведение благ. Итак, Сын есть по природе Господь всего и Учитель. Когда поэтому Великий по славе и такой, как Я, являюсь не умедлившим снизойти до такого уничижения, что даже умыл и ваши ноги, то как же и вы, говорит, станете отказываться делать это друг другу? Научает этим, что надо не превозноситься пред почестью других, но думать, что сораб превышает его и преимуществует во всем. Да, весьма прекрасное наставление, ибо не думаю, чтобы кто мог указать что-либо равное с привычкою смиренно мудрствовать, и ничто так не разделяет братьев и друзей, как ненасытное пожелание пустяшных отличий. Ведь мы всегда почти стремимся к большему и пустые почести мирские заставляют наш непостоянный ум увлекаться более блестящими. Поэтому, чтобы нам освободиться от такого недуга и прекратить столь отвратительные пожелания, — ведь обман и ничто другое есть страсть славолюбия, — будем воспринимать в свой ум Самого Царя всех Христа, для того омывшего ноги учеников, чтобы и мы умывали ноги друг друга. Чрез это будет устранен всякий род гордости и всякий вид мирского славолюбия удалится прочь. И действительно, если Господь по природе является как слуга, то как же раб не захочет потерпеть что-либо ему приличное и не подвергнется самому крайнему наказанию?
Аминь, аминь глаголю вам: несть раб болий господа своего, ни посланник болий пославшаго его. Аще сия весте, блажени есте, аще творите я [208] (13, 16–17)
Значение Своего поступка Христос подкрепляет теперь как бы необходимыми законами (клятвами) [209] и преступление спасительной заповеди представляет весьма опасным, ибо подкрепленное клятвою делает неизвинительным нарушение сего. Поэтому, говорит, для слуг оказывается непростительною виною, если они не хотят помышлять об одинаковом со своими господами. Ведь жадность уже, и ничто другое, — домогаться большего и превышающего наше достоинство. Подобным образом и для Апостолов справедливо должно служить такою же виною стремление быть большими, чем каков есть Пославший их. В меру всей славы для них достаточно настроения Пославшего. А это значит ничто другое, как сказать приблизительно так: вы справедливо окажетесь смешными пред Божественным судом, если отказываетесь, хотя и получили общее имя рабов, по гордости сами делать друг другу то, что делаю Я вам, хотя и будучи по природе Богом и Господом. Ведь поистине нелепо, даже более — не лишено верха безумия, слугам, имеющим гораздо низшее достоинство сравнительно с Господом и Пославшим, стыдиться рабства друг другу.
Итак, если это, говорит, знаете, то есть если можете ясно уразумевать, что говорю Я, блажени есте, если творите это. Ведь всякий скажет, что не знать добродетель, но совершать более достойно любви и заслуживает соревнования. Думаю даже, что лучше, пожалуй, и совсем не знать, чем при знании связывать ум леностию и не желать совершать того, что узнал кто-либо как наилучшее и справедливое, по слову Спасителя: «Не ведавший воли господина своего (раб) и не сделавший биен будет мало, а ведавший и не сотворивший биен будет много» (Лк. 12, 47–48). Ведь совсем не знавшему, если бы и случилось подвергнуться какому-либо наказанию за нерадение, не очень странно просить хотя бы небольшого снисхождения, знавшему же это самое знание послужит к тем более тяжкому осуждению, ибо он оказался нерадивым, когда ничто не препятствовало ему к исполнению своего долга. Итак, знающим подобает делать. Тогда, облеченные совершенною славою жизни во Христе, мы получим своевременно и полнейшее воздаяние. Так и Спаситель сказал, что сотворивший и научивший великим назовется, и вполне справедливо, в Царстве Небесном (Мф. 5, 19). И в самом деле, чего недостает ему в благочестии? У кого оказывается присущею в полной мере слава добрых дел, разве он не должен получить в награду от Бога совершеннейшие дары? Поэтому, когда знание бывает спутником добрым делам, тогда, несомненно, получается немалая польза, а когда недостает одного из двух, тогда другое, конечно, будет хромым. Об этом и Писание говорит, что и «вера без дел мертва» (Иак. 2, 26). Хотя вера и состоит в том, чтобы знать Бога единого и по природе и исповедовать нелицемерно и истинно, но и это мертво, если не будет сопровождаться славою дел. Итак, разве не совсем бесполезно знать, что такое добро, и не хотеть при этом исполнять этого? Вот по этой-то причине и говорит, что блаженны будут Его ученики или верующие в Него, если они не только восприяли знание слов Его, но и исполняют их.
Не о всех вас глаголю. Аз бо вем, кого избрах, но да Писание исполнится: ядый со Мною хлеб воздвиже на Мя пяту свою [210] (13, 18)
Смысл этих слов имеет немалую темноту. Говоря, что будут блаженны имеющие познание о добре и старающиеся исполнять это делом, тотчас присоединил: не о всех говорю, по мнению многих и моему, прикровенно указывая здесь на предателя, ибо никогда бы не мог быть поставлен в числе добродетельных и блаженных богоненавистник, соделавший такую душу свою подверженною столь великому нечестию. Таков один смысл этого изречения, допускаемый весьма многими.
Другой же смысл, кроме этого, такой. Намереваясь сказать, что, по совершеннейшему и Священнейшему Писанию, «Ядущий мой хлеб увеличил на Меня запинание или поднял на меня пяту свою» (Пс. 40, 10), Христос некоторым образом наперед защищает и охраняет истинный круг других учеников, усвоив вину только одному и единственному. Так как все ели хлеб Его, то есть совкушали и употребляли принесенное чрез Него, то поэтому
