своей человеческой природы с природою родителя). Зачем же поэтому развращающие правое (Мих. 3, 9) не заставляют своих питомцев идти прямою стезею умозрений, но, отвлекши от царской и торной дороги, как сами заблуждаются, идя непроходимым и каменистым путем, так и губят тех, которые считают должным следовать им? Но мы, не идущие таким путем, будем ходить прямою дорогою и, следуя Священным Писаниям, веруем, что равносилен и единосущен Богу и Отцу рожденный от Него по природе Сын и есть образ Его, почему и как Сам находится в Отце, так и Отец в Нем.
Аминь, аминь глаголю вам: веруйте в Мя, дела, яже Аз творю, и той сотворит, и болша сих сотворит: яко Аз ко Отцу иду. [254] И еже что аще просите во имя Мое, то сотворю, да прославится Отец в Сыне [255] (14, 12–13)
Если бы кому вздумалось здесь распространяться в своих умозрениях соответственно широте предмета, получилось бы длинное и глубокое рассуждение. Но для большей пользы слушателей мы считаем нужным ограничить предмет, сократив слишком большую продолжительность речи, ибо в таком виде наше рассуждение будет наиболее удобопонятно для большинства.
Итак, желая показать, что Он единосущен Своему Родителю и что Он есть начертание Его, носимый Отцом, как в первообразе, а также и первообраз имея в Себе, как начертание (Его), природно и существенно, а не по какому-либо внешнему виду только, мыслимому как форма, — ведь Божество выше форм, так как и бестелесно, — говорит: «Я в Отце и Отец во Мне есть» (Ин. 14, 11). Но чтобы мы равенство сходства и неуклонно-точную сообразность представляли не другим каким-либо образом, как только по одним, присущим природе, преимуществам — ибо отсюда только можно усматривать природное и существенное подобие, — говорит: «Если же нет, от дел веруйте» (Ин. 14, 11). С полною, конечно, справедливостью Он думал, что, кто увидит Его сияющим равными с Богом и Отцом достоинствами, тот примет Его за действительно природное начертание и образ сущности Его (Бога Отца). Ведь тому, кто не есть Бог по природе, отнюдь не подобает совершать дела, равные Богу, и ни одно из тварных бытий не может чудотворить в равной мере с Божественною природою, ибо собственные блага Присносущного совершенно недоступны и несвойственны тому, что из небытия призвано к бытию. Никто, конечно, не мог усомниться в том, что слово Спасителя не подвергнется никаким порицаниям у благомыслящих. Однако ж, как Бог, Он ведал, что и прекрасно сказанное послужит для инославных предлогом и поводом для еретического учения. Поэтому, чтобы для развращающих правое в этом изречении не оставалось места пустословию и чтобы не говорили, что Сын был творцом чудес не по присущей Ему силе и не по своему всемогуществу, но так как имел в Себе Отца совершителем дел, как это и Сам высказал и подтвердил, то Господь счел необходимым предотвратить это присоединением приведенных мыслей. Обещает здесь, что верующим в Него Он будет подателем того, чего бы ни пожелали они просить, и не одну лишь такую великую обещается подавать им силу и власть, но и гораздо большую: более, говорит, того, что сделал Я, сделает. Видишь, как благополезно пресекает дерзость противников и обличениями некоторым образом отвлекает идущих против скал. Ведь к ним можно обратиться с такою речью: о бессмысленные и слепые, предполагающие, что Сын ничего Сам по Себе не может совершать, но, напротив, наделен силою и властью для совершения всех чудес от Отца! Как же Он обещает давать верующим в Него совершать даже более. Каким образом то, чего не соделал Он, будет совершать другой, наделенный от Него силою для этого? Заметь, что не сказал здесь, что силу верующим будет подавать Отец, но: что ни попросите во имя Мое, сотворю. Он, сообщающий другим силу совершать даже большие дела, Сам разве мог быть наделен этою силою от другого? Таким образом, рассуждения их оказываются совершеннейшим вздором и пустою болтовнею, изобретением демонского нечестия.
Однако ж никто отнюдь не должен считать силу Сына ограниченною, простирающеюся на известную область существующего, но недостаточную на еще большее что-либо, напротив, — легко совершающею все, что ни пожелает Он, и сообщающею достойным того людям украшаться такими же или даже превышающими их делами. Впрочем, да не подумает кто, будто мы говорим, что у кого-либо из восприявших веру в Него будет когда-либо присуща сила, например, создать небо, солнце, луну, или явить славный хор звезд, или сотворить Ангелов или землю или что на ней. Цель изречения вращается не в этих предметах, но направляется на то, что было естественно и вероятно, то есть в отношении славы и святости не переходит меру свойственного человеку величия. Поэтому-то, как бы останавливая движение речи от того, чтобы простирать ее на все, чего бы ни пожелал кто, и одним лишь совершенным Им на земле, когда был человеком, чудесам противопоставляя величие еще больших чудес, говорит: Что Я сотворил, сотворит и больше сих. Не по немощи совершать большее Он ограничил Свою силу только соделанными Им чудесами, но совершил то, что надлежало и чего требовали обстоятельства времени, так что недоступное нашему уму величие присущей Ему власти не может простираться только до тех (совершенных Им) чудес, этому благополезно научает Он в толкуемых словах. Но ввиду того, что мы, соблюдая порядок толкуемого места, должны направлять ум слушателей к рассмотрению этого изречения, говорит: Истинно говорю вам: верующий в Меня дела, что Я творю, и он сотворит, и большие сих сотворит, потому что Я к Отцу иду.
Но зачем это, мог бы весьма уместно спросить кто-либо из слушателей, разумею хождение Сына к Отцу для того, чтобы верующие в Него могли совершать даже еще большие чудеса, чем явленные Им? Таким образом, изречение это вносит некое сокровенное умозрение. Что означают Его слова, понимай приблизительно так: «Слушатели Моих слов и истинные воспитанники Мои! Доколе Я имел сожительство с вами на земле, Я обращался как человек, не показывал вам Свою всемогущую власть Божества, но говорил и делал в некоем соответствии с мерою уничижения и свойственным рабу видом. Но так как уже совершено это надлежащим образом и исполнилось Мое таинство Домостроения с плотью, ибо вскоре Я претерплю смерть и воскресну, то обещаю сообщить вам силу совершать и еще большие чудеса, чем бывшие чрез Меня, когда настанет для них время и явится в них потребность, ибо Я иду к Отцу, чтобы восседать рядом с Ним и, очевидно, соцарствовать, как Бог от Бога, неприкровенного уже силою и властью <…> [256] давать блага Моей природы истинным ученикам Моим. Что ни попросите, говорит, во имя Мое, сие сотворю, когда окончится время, в которое надлежало являться Мне в уничиженном виде. Что подобало, Я соблюл ради Домостроения. Теперь же Я уже неприкровенно как Бог обещаю совершать дела Бога, не отстраняя Отца от столь Божественной славы, но дабы прославился в Сыне». С прославлением Сына должен, несомненно, прославляться в Нем и Родивший Его, ибо как Бог по природе Сын явлен и чрез многое другое, но не менее этого и чрез то, что Он приемлет молитвы святых и подает им все, что бы ни попросили и пожелали. Как же поэтому Отец не прославился бы в Нем? Как по справедливости было бы бесчестием (для Бога Отца), если бы происшедшее от Него Рождение (Сын) не было бы Богом по природе, так будет Он весьма преславен, имея происшедший из Его сущности плод Богом истинным, могущим все совершать Сам и вместе с тем и другим сообщать эту силу.
А если и на славу Отца простирается то, что Сын является с Божественными достоинствами, то какое основание сможет изъять от наказания еретика, не устрашившегося многообразно уничижать Его бесстыдными злохулениями? К этому присоединю другое нечто, весьма, как полагаю, враждебное их невежеству. Ведь если мы молимся Сыну и ищем у Него исполнения наших прошений, а Сам Он обещает исполнять их, то как же Он может не быть Богом и от Бога по природе рожденным? И если они считают Его не таковым, но называют Его тварным, то чем будем отличать Его от солнца или неба или от другого чего, что называется тварью? Ибо, хотя и очень коварно, стыдясь своего безобразного неразумия, они называют Его тварью наравне с прочими тварями, но наделяют Его каким-то несравненным преимуществом над всеми, однако ж пусть знают, что этим они нисколько не менее оскорбят славу Отца, то есть Сына, как скоро причислят Его к сотворенным существам. Ведь вопрос не в том, велико или мало творение, но в том, тварен ли Он вообще и таким образом есть уже не Бог по природе, каков есть действительно.
Аще что просите во имя Мое, то сотворю [257] (14, 14)
Уже неприкровенно говорит, что, будучи Богом Истинным, Он весьма благосклонно будет принимать молитвы от Своих (последователей) и с полною готовностью давать то, чего они пожелают получить, очевидно дары духовные и достойные вышней (Божественной) щедрости. И не как служитель человеколюбия другого кого-либо или как помощник чужого милосердия говорит это, но как имеющий во власти все с Отцом и Сам будучи Тем, чрез Кого все как от нас к Богу, так и к нам от Него (1 Кор. 8, 6). Поэтому и Павел всегда сопряженных между собою дарований благ молит достойным, говоря так: «Благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа» (Флп. 1, 2). И никто, имеющий ум, не должен думать опять, что особо Отец дает некую благодать и особо и как бы по частям со Своей стороны Сын, но она одна и та же есть и едина, хотя и называется (подаваемою) чрез Обоих (Отца и Сына). Все благое и разделение Божественных даров достойным (их людям) бывает от Отца чрез Сына, принятого не в качестве помощника, как мы сказали, но мыслимого и действительно сущего как создателя и сораспределителя. Ведь природа Божества одна есть и так веруется. И хотя расширяется (πλατύνεται) в Отца и Сына и Святаго Духа, но не имеет вообще и всецело расторжения (διασπασμόν), разумею на каждого из обозначаемых (Отца, Сына и Духа). Правильно мысля, мы должны рассуждать так, что от Отца есть и в Отце природно Сын, и из Него и в Нем, и собственный как Его (Отца), так и Сына Дух, то есть Святой. Поэтому, так как Божество есть и мыслится единым
