в вас». Но кому из существующих (людей) и привыкших правильно мыслить не будет совершенно ясно, что «днем» определяет время познания об этом, в которое и мы сами, преобразуемые соответственно Ему, взойдем в жизнь вечную и избежим проклятия смерти? И что на это именно, как мне кажется, указывает Христос, об этом говорит один апостол — разумею Павла, — когда, открывая нам Божественную тайну, пишет в одном Послании: «Ибо вы умерли, и жизнь ваша скрыта со Христом в Боге; когда же Христос явится, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним в славе» (Кол. 3, 3–4). Это потому, что Он преобразит тело унижения нашего — именно это, без сомнения, а не другое — в сообразное славе Его и изменит (его) неизреченною силою в изначальную природу человека, превращая легко все, во что восхощет, без всякого препятствия. Ибо Он есть Бог истинный, «творящий все и переменяющий» (Ам. 5, 8), по написанному. Следовательно, в «тот день» или время, когда и вы сами «жить будете», ибо «живу Я», хотя и став подобным нам человеком и облекшись телом, подверженным по собственной природе тлению, — ясно «уразумеете, говорит, что Я в Отце, вы же во Мне, и Я в вас». Мы должны принять, что Господь говорит это к нам для того, чтобы мы не думали, что Он существует в Отце только по отношению любви, как казалось (должным) рассуждать противникам, но по смыслу глубокой тайны, которую и уразуметь трудно, и высказать нелегко. Впрочем, насколько буду в состоянии, попытаюсь разъяснить.
Хотя точное изложение этого, как предполагаю, и весьма превышает всякий ум обитателей земли, но, побуждаемый огнем любви хотя бы и в малой мере уразуметь и высказать это, теперь рассмотрю цель воплощения Единородного. Итак, исследуем причину, по которой Он, будучи в образе Бога и Отца как Бог, «не хищением счел быть равным Богу, но Себя уничижил, образ раба приняв» (Флп. 2, 6–7), «и претерпел крест, позор пренебрегши» (Евр. 12, 2). В таком случае хоть немного, в доступной нам мере, будет понятна глубина данного предмета. Постараемся же уразуметь, как Сын находится в Отце, — очевидно по природе, а не по придуманному противниками какому то отношению к тому, что Он любит и любим, — и мы опять со своей стороны в Нем равным же образом, и Он в нас. Поэтому премудрый Павел, раскрывая нам единую как бы истинную и общую причину вочеловечения Единородного, сказал, что возблаговолил Бог и Отец «возглавить все во Христе» (Еф. 1, 10), причем термин и понятие возглавления означает возведение опять и возвращение в изначальное состояние того, что уклонилось к иной цели. Потом, желая уяснить нам образы возглавления в частностях, в одном случае сказал: «По (при) немощности закона, поскольку он обессиливался посредством плоти, Бог, Своего Сына послав в подобии плоти греха и за грех, осудил грех во плоти, дабы оправдание (от) закона исполнилось в нас, не по плоти ходящих, но по духу» (Рим. 8, 3–4); и в другом опять: «Так как дети приобщились плоти и крови, поэтому и Сам подобно же воспринял те же (плоть и кровь), да чрез смерть упразднит имевшего державу смерти, то есть диавола, и освободит тех, которые страхом смерти во всю жизнь повинны были рабству» (Евр. 2, 14–15). Вот эти два образа возглавления (восстановления), необходимо заключающие дело вочеловечения Единородного, изъяснил нам Павел. А образ, кроме того, объемлющий оба (вышеуказанные), изъясняет премудрый евангелист Иоанн, когда пишет о Христе так: «В Свое пришел, и Свои Его не приняли, а (все) которые приняли Его, дал им власть чадами Божиими стать, верующими во имя Его, которые не от крови, не от желания плоти, не от желания мужа, но от Бога родились» (Ин. 1, 11–13). Очевидно, таким образом, и, думаю, для всех ясно, что по этим преимущественно причинам Единородный, будучи Богом и от Бога по природе, стал человеком, очевидно для того, чтобы осудить грех во плоти, умертвить смерть Своею собственною смертью и явить нас сынами Божиими, находящихся на земле возродив в Духе в превышающее их природу достоинство. Вот таким-то именно образом, без сомнения, и можно было вполне возглавить опять и восстановить в изначальное состояние падший род, то есть человеческий.
Снова подвергнув обсуждению каждую из только что сказанных нами причин, станем говорить о них то, что им соответствует. И именно, должно исследовать, как надо понимать, что «осудил грех во плоти Бог и Отец, послав Своего Сына в подобии плоти греха». Ведь Истинного Бога по природе, явившегося из сущности Его (Бога) и природно обладающего неизменностью свойства Его, а потому и всецело не могшего впасть в грех или уклониться в неправоту, Он (Бог и Отец) заставил добровольно низойти в приразившийся плоти грех, чтобы, соделав ее собственною плотью, превратить в Свое собственное природное свойство, то есть не грешить. И в самом деле, мы не можем, конечно, правильно мысля, допускать, что Единородный стал человеком с целью устроить это для одного только собственного Своего храма (тела). Где же в таком случае окажется великолепие и польза Его пришествия к нам, если Он спас одно только Свое тело? Напротив, мы веруем, что Единородный стал подобным нам с тою целью, чтобы чрез Себя и в Себе первом, как в начатке человечества, приобрести блага для всей природы (человеческой). Как не смерти только, но всем страданиям плоти мы последовали, подвергшись этому в первом человеке, по причине преступления и Божественной клятвы; таким же, думаю, образом мы все должны последовать и Христу, многообразно спасающему и освящающему природу плоти в Себе. Поэтому и Павел сказал: «И как мы понесли образ перстного, понесем и образ Небесного» (1 Кор. 15, 49). Образ перстного, то есть Адама, — быть в страстях и тлении, а образ Небесного, то есть Христа, — быть в бесстрастии и нетлении. Итак, Слово, будучи Богом по природе, осудило грех в Своей плоти, повелев ей бездействовать и заставив направляться к богоугодному, а не к собственному уже пожеланию, и таким образом тело, бывшее душевным, преобразило в духовное.
Это — один образ возглавления (восстановления). Но после него должен вступить и другой, особенно нужный и созерцанию данного предмета полезный. Предлежать будет речь именно о вечной жизни и умерщвлении смерти и о том, как Единородный удалил от человеческой природы тление, явившееся вследствие преступления. Итак, «так как дети приобщились плоти и крови, то и Он подобно же восприял их же» (Евр. 2, 14), чтобы умертвить смерть и чтобы Создавший все к нетлению и спасительными явивший бытия мира, по написанному (Прем. 1,14), превратил опять образ вещей в изначальное состояние.
И хотя гораздо подробнее, чем сколько нужно, однако ж необходимо должна нам предстоять опять речь, раскрывающая наше первоначальное состояние. Желание правильно охватить предмет умозрений, думаю, освободит совершенно от порока лености.
Итак, это разумное на земле животное, разумею человека, сотворено вначале «по образу Создавшего», по Писаниям (Кол. 3, 10). Но образ различен, ибо образ бывает не в одном, а во многих отношениях. Но самая главная из прочих всех сторона сходства с сотворившим Богом — бессмертие и нетление. Но, думаю, это животное само по себе никогда не было в состоянии и не могло быть таким, по свойству своей природы. В самом деле, как тот, кто от земли, мог бы оказаться имеющим достоинство нетления в своей природе, если бы, по подобию других благ, и это не получил от бессмертного по природе и нетленного Бога и всегда неизменного? Ибо «что имеешь, чего не получил?» — весьма уместно и истинно говорит нам в одном месте божественный Павел (1 Кор. 4, 7). Итак, чтобы приведенное из небытия в бытие, возвратившись к своему началу, снова не обратилось в ничто, но оставалось непрестанно, ибо такова была цель Творца, — Бог делает его (человека) причастником Cвоей Cобственной природы, ибо «вдунул в лице его дыхание жизни» (Быт. 2, 7), то есть Дух Сына, так как Он есть жизнь с Отцом, содержа все к бытию. Ведь в Нем движется и живет (все) способное к жизни, по слову Павла (Деян. 17, 28).
Однако ж никто при этом да не обвиняет нас в ложном учении, подумав, будто, по нашему утверждению, Божественное вдохновение стало душою для животного. Не говорим этого, направляемые к истине предмета таким рассуждением. Ведь если некоторые думают, что Божественное вдохновение стало душею, пусть ответят нам: уклонилось ли оно некогда от своей природы и обращалось в душу или осталось тожественным самому себе? И если скажут, что изменилось и преступило закон своей природы, то окажутся богохульниками, ибо должны будут непременно утверждать, что изменчива неизменная и всегда одинаковою пребывающая природа (Бога). Если же происшедшее от Бога вдохновение Его отнюдь не изменилось, но осталось тем, чем было всегда, то как уклонилось ко греху и стало способным к такому разнообразию страстей? Не скажут, конечно, что для Божественной природы возможен грех.
Но чтобы, употребляя здесь длинные доказательства, не опустить потребного для нашего предмета рассуждения, нахожу нужным снова повторить вот что: ни один благомыслящий, как полагаю, не признает, чтобы из Божественной сущности происшедшее вдохновение сделалось душою для животного, напротив, — одушевленному уже и до свойства совершенной природы доведенному чрез ту и другое, разумею душу и тело, Творец как некую печать Своей природы внедрил Святаго Духа, то есть «дыхание жизни», чрез которое он образован был по первообразной красоте и сотворен по образу Создателя, направляемый силою живущего в нем Духа ко всякому виду добродетели. Но так как он (человек), обладая самопроизволением и наделенный властью над своими желаниями — ведь и это есть часть образа, ибо Бог властвует над Своими желаниями, — изменился и пал — а как это было, пусть научит Божественное Писание, ибо ясная в нем есть об этом речь, — то Бог и Отец восхотел и предпринял восстановить опять человеческую природу в первоначальное состояние и, восхотев, совершил.
Как это было, следует узнать. Человеку с тленной природой невозможно было избежать смерти иначе, как таким образом, чтобы он снова получил ту изначальную благодать и опять стал причастником Бога, все содержащего и животворящего к бытию чрез Сына в Духе. Поэтому приобщилось плоти и крови, то есть стало человеком, будучи Жизнью по природе и рожденное от Жизни по природе, то есть от Бога и Отца, Единородное Его Слово, чтобы, неизреченно и несказанно
