явления; в данном случае мы наблюдаем его в определенном районе и на определенном этапе.
Для постройки ковчега необходим определенный уровень технических знаний, но это не противоречит такому объяснению. В самом деле, ковчег описывается не как корабль, но как плот, довольно длинный (около 150 метров), узкий (около 25 метров), с низкой по отношению к длине палубой (около 15 метров). Если мы вспомним, что существуют деревья, длина которых превышает и 15 метров высоты ковчега, и 25 метров его ширины, то априорно не кажется невероятным, что людям, может быть, уже наиболее передовым по уровню культуры на Востоке, удалось при большом терпении и за большой срок построить такой огромный плот.
Тем не менее, такие подробности, приведенные в Библии, не следует принимать непременно буквально, чтобы ненароком не приписать автору священной книги категорические утверждения, которых он совершенно не собирался делать.
Какие же цели ставил перед собой священнописатель в рассказе о потопе? Два наблюдения должны нам помочь ответить на этот вопрос:
Первое наблюдение подсказано нам сопоставлением с месопотамской литературой. Мы убеждаемся, что автор не первым рассказывает о потопе; за ним — древнейшая шумерская и вавилонская литературная традиция. Возможно, он незнаком с ее письменными памятниками [213], но, конечно, не может не знать такой знаменитой в Вавилоне традиции, разделявшей доисторические династии на «допотопные» и «послепотопные».
Поэма о Гильгамеше и другие более краткие и фрагментарные документы представляют уже художественно схематизированное и почти «застывшее» в этой форме повествование:
Бел (Энлиль) в совете богов решает послать потоп.
Эа (Энки) открывает это Утнапишти (Зи-у-суд-ра), делая вид, что говорит со стеной.
Приказывает построить корабль.
Ввести туда всякое семя жизни.
Советует солгать, чтобы не встревожить сограждан
Утнапишти строит корабль, кажется, в шесть или семь дней.
Даются точные размеры корабля.
Праздник завершения работ
Погрузка сокровищ и животных.
Вступление на корабль.
Закрытие дверей.
Продолжительность потопа (6 дней и б ночей, или 7 дней и 7 ночей).
Открытие окна.
Последствия потопа.
Приближение к горе Низир (к югу от Армении).
Шестидневная стоянка.
Выпускание птиц (голубя, ласточек, ворона).
Выход из ковчега.
Утнапишти приносит жертву; боги вдыхают ее аромат.
Бел протестует против спасения Утнапишти, но Эа убеждает его, что он поступил плохо, устроив потоп.
Бел благословляет Утнапишти и его жену, наделяя их бессмертием.
Некоторые эпизоды, набранные курсивом, особенно живописны и придают живость и конкретность рассказу.
Соотношение между месопотамской традицией и библейским рассказом
Если мы сравним это вавилонское предание с библейским рассказом, то найдем существенные различия в религиозном содержании, но одновременно — и значительное сходство в композиции. Из чисто орнаментальных эпизодов священнописатель опускает простодушную уловку бога-покровителя Энки, который разговаривает как бы со стеной, чтобы сказанное услышал Утнапишти, а сам Энки имел бы право потом сказать другим богам, что он не открыл тайну смертным. Боговдохновенный автор не включает в свое повествование и ложь согражданам, как недостойную Бога; не упоминает о празднике по случаю окончания работ, единственной целью которого было удержать в неведении будущих жертв потопа. Не говорит он ничего и об ужасе богов и о досаде Бела, поскольку эти детали не согласуются с учением монотеизма. Но он упоминает об аромате от жертвоприношения Ноя, вдыхаемом Богом (Быт 8, 20–22), закрытие дверей (7, 13), открытие окон (8, 6), и в особенности не пренебрегает числом как художественным приемом. Хорошо, что существуют числа; какие — это не так важно. Вот почему даются точные размеры ковчега; они отличаются от вавилонских, но исполняют ту же роль. Вот семь дней перед потопом (Быт 7, 4) и ряды по семь дней после открытия окна; вот продолжительность дождя (40 дней; гл. 7, 13) и «усиления» воды (150 дней, гл. 7, 24) с «бортовым журналом», содержащим сведения о подъеме и снижении уровня воды (17-II-600; 17-VII-600; 1-Х-600; 1-1-601; 27-11-601). Числа здесь значительно крупнее, чем в вавилонском памятнике и сумма получается грандиозная, но разве цель не могла быть одна и та же? Может быть, и здесь следует вести речь не о математике, а о литературе? (ср. пар. 11).
Месопотамская литературная традиция, с которой прямо или косвенно связан библейский рассказ, могла бы натолкнуть на мысль об ином, хотя и тождественном событии, т. е. об одном из наводнений, следы которых археологи обнаружили в Уре, Кише, Уруке или Шуррупаке: такого мнения придерживается, в частности, археолог Андре Парро. Однако, как отмечал о. Де Во и подтверждал Контено, эти наводнения слишком невелики по охвату и следуют одно за другим. Осадки от наводнений, обнаруженные археологами, соответствуют периодическим разливам рек Тигра и Евфрата. Эти явления, как показывают раскопки, не достигают масштабов беспрецедентного стихийного бедствия, а именно такое событие подразумевается шумеро-аккадской и библейской традициями [214].
Литературный анализ библейского рассказа
64. Второе положение вытекает из литературного анализа самого библейского текста. Многие ученые допускают, что в рассказе о потопе встретились и переплелись два сходных, но расходящихся в некоторых деталях повествования.
Даже непосвященный при первом чтении обращает внимание на частые повторы в этом рассказе. Это, как мы видели, соответствует вкусу семитов. Очевидно, мы имеем здесь дело с тем же стилистическим критерием первой главы книги Бытия, по которому формуле повеления или утверждения должна соответствовать формула исполнения, выраженная в тех же терминах (пар. 10 и 23). Этот прием, который так смакуется в других образцах вавилонской поэзии, отсутствует в рассказе о потопе. Библейский же автор ввел его с традиционной схемой в библейский мир, так как он помогает показать, что Ной был непрестанно под водительством Бога.
Приняв это, надо признать, что не все повторы можно удовлетворительно объяснить применением этого литературного приема. В некоторых местах встречаются дважды утверждение и дважды исполнение. Так:
а) б)
повеление взять животных в ковчег: 6, 18-21 7, 2-3
исполнение повеления: 7, 14-16 7, 8-9
Если внимательно рассмотреть эти места, то оказывается, что две формулы пункта а) соответствуют друг другу так же, как две формулы пункта б). Кроме того, б), сообщая тот же факт, что и а), отличается от него, так как упоминает о различении животных нечистых, из которых спасается только одна пара, и чистых, из которых спасаются семь пар.
Из документа а) (Священнический [Р])
«И поставлю Я завет Мой с тобою: и войдешь в ковчег ты, и сыновья твои, и жена твоя, и жены сынов твоих с тобою.
Введи также в ковчег из всех животных, и от всякой плоти по паре, чтобы они остались с тобою в живых:
Из птиц по роду их, и из скота по роду их, из всех пресмыкающихся по роду их, из всех по паре войдут к тебе, чтобы остались в живых.
А ты возьми себе всякой пищи, какою питаются, и собери к себе; и будет она для тебя и для них пищею.
И сделал Ной все, что повелел ему Элогим».
Исполнение повеления:
«В этот самый день вошел в ковчег Ной, и Сим, Хам и Иафет и жена Ноева, и три жены сынов ero с ними;
Они, и все звери по роду их, и всякий скот по роду его, и все гады, пресмыкающиеся по земле, по роду его, и все летающие по роду их, все птицы, все крылатые.
И вошли к Ною в ковчег по паре.
И вошедшие мужеский и женский пол всякой плоти вошли, как повелел ему Элогим».
Из документа б) (Ягвистский [J])
«И сказал Ягве Ною: войди ты и все семейство твое в ковчег; потому что тебя увидел Я праведным предо Мною в этом роде.
И всякого скота чистого возьми себе по семи, мужеского пола и женского, а из скота нечистого по два, мужеского пола и женского;
Также из птиц небесных по семи, мужеского пола и женского, чтобы сохранить семя по всей земле…
Ной сделал все, что Ягве повелел ему».
Исполнение повеления:
«И вошел Ной, и сыновья его, и жена его, и жены сынов его с ним в ковчег от вод потопа.
И из скотов чистых, и из скотов нечистых, и из птиц и из всех пресмыкающихся по земле.
По паре, мужеского и женского пола, вошли к Ною в ковчег, как повелел Элогим Ною».
В нашем переводе, поистине рабски дословном, мы сохранили по мере возможности подлинное содержание оригинала, чтобы облегчить читателю сравнение двух документов.
Впрочем, мы не намереваемся рассматривать все различия. Заметим только, что продолжительность потопа составляет 365 дней в документе, который содержит уже упомянутый «бортовой журнал» и в котором имя Бога Элогим употребляется так же, как оно употреблялось в первой главе книги Бытия. А в другом вставном документе совокупность событий, относящихся к потопу, охватывает 7 + 40 + 7 + 7 + 7 дней. В этом документе используется имя Ягве (Ягвистский документ); он отличается живостью стиля и склонностью к антропоморфизмам, чертами, характерными для 2–4 глав книги Бытия.
Это значит, что автор взял из предания рассказ о потопе, изложенный, согласно традиционной схеме, в двух формах, несколько отличающихся друг от друга; он усвоил его себе в существенных чертах, не придавая значения расхождениям, которые именно поэтому он и сохранил в своем рассказе [215]. Это один из случаев, когда скрытую цитату можно обнаружить (пар. 19). С другой стороны, если, как мы указывали выше, числа, встречающиеся в этом повествовании, могут иметь чисто художественное значение, как, может быть, и другие живописные детали, то понятно, почему боговдохновенный автор не позаботился об их согласовании. Поэтому мы и сказали, что такие подробности следует принимать с осторожностью [216]. Иными словами они не принадлежат к наставлению; это только средство и орнаментальный фон наставления.
Смысл библейского потопа
65. Почему вообще боговдохновенный автор включил это предание в свою картину праистории? Ответ вполне ясен. Именно в этом и проявляется его оригинальность по отношению к вавилонским сказаниям. Это великое истребление человечества есть событие, действительно имевшее место, переданное в сказаниях, более или менее условных по форме. Но каково его значение? Вавилоняне не говорят об этом ясно: может даже показаться, что потоп вызван капризом; как бы то ни было, если и была нужда в наказании, то наказание вышло чрезмерным:
«Как, как ты не подумал и произвел потоп?
Грешник, на него обрушь его грех; виновный, на него пусть падет его вина!
Но освободи (его) прежде чем он будет уничтожен…
Вместо потопа мог придти лев, чтобы казнить людей… и т. д.» («Гилы-амеш» XI, 179–184).
В отличие от вавилонян, боговдохновенный автор узнал истинную причину катастрофы. Это было наказание за оказавшееся неискоренимым нравственное падение, не столько всего человечества — отдаленные потомки которого находятся, вероятно, вне горизонта автора-еврея — сколько той его части, которой руководил особый Промысел и которая привлекает особое внимание автора. «Сыны Божьи», т. е. люди [217], предались пороку:
«И было, когда люди начали размножаться на земле, и дочери
