язычников. У некоторых из них человеколюбивый закон учреждает один стол и общую пищу и многочисленный народ делает почти одной семьей. Оставим внешних и обратимся к примеру этих трех тысяч[132]; порев­нуем обществу христиан. У них все было общее: жизнь, душа, согла­сие, общий стол, нераздельное братство, нелицемерная любовь, которая из многих тел делала единое тело, различные души соглашала в то же единомыслие»[133]. И если в жизни целого христианского общества своего времени св. отец не видел действительного осуществления такого иде­ального порядка вещей, то в понятии христианского совершенства св. Василий определенно указывает как необходимый признак такого совершенства полный отказ от собственности. «Возлюбив общение и совокупную жизнь, возвращаются они (подвижники) к тому, что по самой природе хорошо. Ибо то общение жизни называю совершен­нейшим, из которого исключена собственность имущества»[134]. Такое совершенное общение, по взгляду св. отца, должно было существовать среди христианских монахов, и в своих «правилах» и «подвижнических уставах» св. Василий Великий определенно и настойчиво доказывает, что отречение от собственности есть необходимый долг каждого, ищу­щего совершенной христианской жизни. На вопрос: «надобно ли иметь в братстве какую-либо собственность», св. Василий отвечает: «сие про­тивно тому свидетельству об уверовавших, какое находим в Деяниях, где написано: «ни един же что от имений своих глаголаше свое быти». Посему, кто называет что-либо своим, тот поставляет себя чуждым Цер­кви Божией и любви Господа, Который и словом, и делом поучал пола­гать за друзей душу свою, а не только одно внешнее»[135]. Поэтому-то все «истинные подвижники… хранят совершенную нестяжательность, не имея у себя никакой собственности, но все делая взаимным»[136]; и обрат­но: приобретение чего-либо в собственность в условиях подвижнической жизни свидетельствует о недостатке братского единения и является кра­жей и иудиным предательством, так как «приобретать что бы то ни было и откуда бы то ни было есть хищение» для монаха[137]. Последний должен смотреть «на всякое имущество, как на чужое, каково оно и в действи­тельности». И даже данного каждому в употребление не должно почитать собственностью, но с заботливостью надо смотреть на все сие, как на при­надлежащее Владыке»[138].

Св. Григорий Богослов в своем учении об отношении христианина к собственности с особенной выразительностью оттеняет ту мысль, что человек является лишь временным собственником, владея при этом Го­сподним достоянием, и потому должен заботиться о том, чтобы явиться верным раздаятелем Божиих даров. Истинный христианин рассуждает о собственном, «как приставник чужого имущества»[139], и видит в себе лишь раздаятеля чужого имущества[140]. И если христианин верит, что «все от Бога», то неразрывно с такой верой связывается и долг распоряжать­ся своей собственностью не по своей воле, но согласно с волей Божией: «кто действительно имеет что-нибудь от Бога, тот употребляет, что име­ет, согласно с волей Божией»[141]. Какая это воля? Для св. Григория, так же, как и для всех учителей древней Церкви, было несомненно, что эта воля требует от нас быть «праведными распорядителями вверенного нам» и видеть в своем имуществе достояние Божие, принадлежащее всем нуждающимся. «Дай, — поучает он, — немногое Тому, от Кого получил несравненно более. Отдай и все Даровавшему тебе все. Ты никогда не бу­дешь щедрее Бога, хотя бы и пожертвовал всем, что имеешь, хотя бы отдал вместе с имуществом и самого себя: ибо и то самое, чтобы отдать себя Богу, человек получает от Него же. Сколько ты ни уплатишь Ему, все еще больше того будет оставаться на тебе, и ничего не дашь ты своего, поелику все от Бога. И как нельзя опередить своей тени… как нельзя телу выра­сти выше головы… так и нам невозможно превзойти дарами своими Бога. Ибо мы ничего не даем такого, что не принадлежало бы Ему». Поэтому люди не должны зарывать у себя «золото, серебро, дорогие и лишние оде­жды, самоцветные камни и другие подобные драгоценности», и не должны быть «неправедными распорядителями вверенного, чтобы не услышать грозных слов: постыдитесь вы, удерживающие у себя чужое; подражайте равной для всех благости Божией, и тогда не будет ни одного бедного»[142]. Идеалом устроения имущественных отношений верующих для св. Гри­гория является равенство всех в отношении благих даров Господа. По взгляду св. Григория, имущественные различия между людьми возникли уже позднее в истории человечества, подобно тому, как и деление людей на рабов и свободных. На заре человеческой жизни «свобода и богатство заключались единственно в соблюдении заповеди; а истинная бедность и рабство — в преступлении оной; но с того времени, как появилась за­висть и раздоры… с того времени расторглось родство между людьми, от­чуждение их друг от друга выразилось в различных наименованиях званий и любостяжании, призвав и закон на помощь своей власти, заставило позабыть о благородстве естества человеческого — ты же смотри на пер­воначальное равенство прав, а не на последовавшее разделение; не на законы властителя, а на законы Создателя»[143].

Св. Григорий Нисский, утверждая согласно со св. Василием, что ни­что внешнее не бывает нашей собственностью, а только духовное и не­вещественное всегда пребудет с нами, убеждает в отношении имущества соблюдать братское равенство. «Не обольщайтесь преходящим, — поу­чает он, — приобретайте то, что никогда не оставляет приобретшего; определите меру пользования жизнью. Не все ваше, но часть пусть при­надлежит и бедным, любезным Богу. Ибо все принадлежит Богу, об­щему Отцу. Мы же — как бы братья родные; братьям же всего лучше и справедливее разделять наследство поровну»145. Кто не делает этого, для кого страх Божий не является «справедливым уравнителем»[144], но кто хочет быть господином всего и присвоить себе более, чем другой, тот «злой тиран, непримиримый варвар, ненавистный зверь, радостно отверзающий пасть только на пищу; такой суровее даже самых зверей. Ибо и волк допускает волка в еду, и собаки также во множестве терзают один труп; он же, ненасытный, никого из единоутробных не допускает к участию в богатстве»[145].

Св. Ефрем Сирин указывает определенно психологическую невоз­можность для христианина говорить и заботиться о своем праве собст­венности. «В ком любовь, — говорит св. Ефрем, — тот никогда ничего не присваивает себе, ни о чем не говорит: «это мое»; но все, что ни есть у него, предлагает всем в общее употребление. В ком любовь, тот никого не почитает себе чужим, но все ему свои»[146]. Если св. Ефрем жалуется на отсутствие людей, имеющих истинно христианскую любовь и жертву­ющих другим все свое состояние[147], то относительно себя он так гово­рит в предсмертном завещании: «Клянусь и вашей, ученики мои, и своей жизнью: у Ефрема не было собственности, не было ни жезла, ни влага­лища; потому что слышал я слова Господа нашего: не приобретайте ничего на земле»[148].

Приведенных нами кратких выдержек из писаний святых учителей Церкви восточной в IV веке открывается достаточно ясно их взгляд на право собственности и на отношение к этому праву христианина. Еще яснее такой взгляд станет для нас далее, когда мы будем говорить о свято­отеческом учении о богатстве и бедности. Здесь же отметим, что подобный же взгляд на отношение христианина к своей собственности встречаем и у западного авторитета этого века св. епископа Медиоланского Ам­вросия, причем этот святитель излагает православно-христианское уче­ние о собственности иногда даже буквально сходно со св. Василием. Св. Амвросий утверждает, что у человека нет ничего такого, что он мог бы назвать своей собственностью в безусловном смысле этого слова, со­гласно учению св. апостола[149]. Земля, по взгляду святителя, «вообще для всех людей сотворена». Никто не должен присваивать только себе то, что сотворено для общего употребления. И раз христианин сознает, что все есть творение и достояние Божие, то он должен признать, что, так как Бог не несправедлив, то и неравное распределение благ земных должно быть уравниваемо свободной раздачей неимущим со стороны имеющих достаток[150]. С этой точки зрения, св. Амвросий, согласно со св. Василием Великим, находит, что, когда человек говорит: «я ничего худого не де­лаю, когда чужого не ищу, а свое собственное прилежно храню», — то это «бессовестное изречение»; и что ничего не может быть «несправед­ливее, неблагодарнее, сребролюбнее», как одному пользоваться своим имуществом. «Алчущим принадлежит тот хлеб, — повторяет святитель слова св. Василия, — который ты имеешь; нагих суть те одеяния, которые заключил в свои сокровищехранилища; бедных искуплением и обогаще­нием должны быть те деньги, которые ты в землю закопал»[151]. Поэтому равно достоин проклятия как тот, кто отнимает чужое, так и тот, кто не делится с другими тем, что имеет[152]. Истинно же христианское отношение к собственности бывает лишь тогда, когда человек сознает себя «Божи- им слугой и раздаятелем Его Божеских даров»[153]. Если человек имеет больше других, то это значит, что Бог назначил ему особое служение — раздавать другим то, что ему доверено Богом, быть «экономом-казначеем собратий», а не думать, что земля все приносит для одних избранных[154]. Идеальное устроение жизни на началах евангельской любви св. Амвросий указывает в жизни первенствующей Церкви, когда никто и ничего не называл своей собственностью[155]. Обращаясь к современной ему действи­тельности, св. Амвросий с грустью замечает, что «один и тот же Христос и нами исповедуется, но не едина душа в нас»[156]. «Ныне, по сознанию св. отца, царствует нечестивое сребролюбие… охладело братолюбие, пылав­шее прежде любовью к Христу»[157]. Подобно св. Василию, св. Амвросий видит нормальное отношение к миру и его благам в общении имуществ не только на отмеченной основе — любви первенствующей Церкви, но и на естественной основе — жизни, согласной с законами самой физиче­ской природы. «Природа, — говоря словами св. отца, — все предостави­ла всем вообще. По повелению Божию, произрастающее должно служить пропитанием для всего вообще живущего, и земля должна быть общим владением всех людей. Итак, природа создала общее право, а насилие пе­ределало его в частное»[158]. Подобное же утверждает св. отец и в своем со­чинении о Навуфее: «как далеко вы будете, — обращается святитель к бо­гатым, — простирать свои безумные желания? Разве вы одни живете на земле? Почему вы выгоняете тех, которые по природе — ваши собратья, и захватываете земельные имения для одних себя? Земля дана в общее владение всем: богатым и бедным… Природа, производящая на свет все в малом количестве, не знает никаких богатых. Нагими мы пришли в мир, и дерновый холмик одинаково покрывает богатого и бедного»[159]. Поэтому все наше есть в то же время собственность и бедных: «ты отдаешь бедному не то, что — твое собственное, а возвращаешь ему то, что — его. Земля принадлежит всем, а не богатым только. Ты уплачиваешь ему твой долг и отдаешь ему только то, что ты