Скачать:TXTPDF
Христианство: Античность, Византия, Древняя Русь

тех, «кто целовал месяц», осуждали посмевших сказать, что дождь идет. Во всем этом видны несомненные следы обожествления древнерусскими людьми явлений природы. К солнцу как к божеству обращается Ярославна, горевавшая «в Путивле на забрале»:

Светлое и тресветлое солнце!

Для всех ты тепло и прекрасно.

Зачем, господин, простерло ты горячие свои лучи

на воинов моего милого?

В поле безводном жаждою им луки согнуло,

горем нм колчаны заткнуло?

Древнерусский человек по-прежнему обожествлял зверей и птиц, в частности коня, медведя, вепря, ворона, дятла, синицу, утку и др. Отправляясь в путь, он гадал по голосу птиц и тому, с какой стороны (правой или левой) пела птица.

В церковных поучениях, адресованных древнерусскому обществу, звучал призыв, из которого явственно вырисовывается целый комплекс языческих верований, только что нами упомянутый: «Не нарицаите собе бога на земли, ни в реках, ни в студенцах [родниках], ни в птицах, ни в воздусе, ни в солнци, ни в луне, ни в камении» (Гальковский Н. Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси, т. II, с. 69).

Не утратил своего значения и культ предков. Для усопших топили бани, развешивали в них простыни и полотенца, оставляли караваи, мясо, молоко, яйца, масло, мед, пиво и «вся потребная», а пол посыпали пеплом. При этом устроители «мови» приговаривали, обращаясь к «навьем» (покойникам): «Мыйтися». О том, побывали ли в бане «навье», судили по следам, оставленным на пепле. И вот эти. «навье» (бесы, по наименованию церковных учителей) «яко кури след свой показают на пополе [пепле] и трутся чехлы [простынями] и убрусы [полотенцами]». И когда «топившие мовници» возвращались и обнаруживали на пепле следы, то говорили: «Приходили к нам навья мытся». А затем с чувством исполненного долга съедали оставленную снедь, вызывая омерзение у ревнителей христианства, по мнению которых такую пищу «недостоить ни псом ясти».

Не исчезла в Древней Руси и вера в домовых. На языке идеологов церкви домовой — «бес-хороможитель».

Продолжалось поклонение верховным богам, известным восточнославянскому миру. Большим почитанием пользовались Род и Рожаницы. Им «ставили» трапезы — «хлебы и сыры и мед». Совершались моления Перуну, Дажбогу, Велесу, Стрибогу, Хорсу, Симарглу, Мокоши. По словам некоторых древних авторов из воинствующего христианского лагеря, Перуну, Хорсу, Мокоши и прочим богам молились на Руси «по украинам» (на окраинах) и «отай», то есть тайно (Гальковский Н. Борьба христианства с остатками язычества…, с. 25, 33). Здесь явно преувеличены успехи христианства, будто бы оттеснившего язычество на окраины и вынудившего язычников перейти на нелегальное, так сказать, положение. Не случайно другие церковные писатели рассказывают о поклонении языческим богам в Древней Руси без каких-либо указаний на его территориальную удаленность и таинственность.

Итак, если поставить вопрос, что в большей степени определяло мировоззрение древнерусского общества — язычество или христианство, то можно, не боясь преувеличений, сказать: язычество. Данный ответ обусловлен существованием на Руси XI–XII столетий оязыченного христианства, то есть «двоеверия», с одной стороны, и чистого язычества — с другой. Наличие последнего объясняется тем, что население Древней Руси не было сплошь охвачено крещением и какая-то часть его оставалась в язычестве, которое, впрочем, утратило свой прежний официальный характер, в результате чего массовые публичные моления верховным богам Роду, Перуну, Дажбогу, Велесу и прочим превратились в частные, ограниченные отдельным домом и семьей, свершаемые скрытно «под овином». Но тем не менее эти моления продолжались. И только позднее, на протяжении второй половины XIII, XIV и XV столетий, когда христианство окончательно утвердилось на Руси и все русские люди стали (во всяком случае, формально) христианами, язычество как самостоятельное вероисповедание отошло в прошлое. Сохранилось лишь являвшееся смесью христианства с язычеством «двоеверие», из которого впоследствии и выросло современное русское православие.

Заключение

Родившаяся в недрах античного мира христианская религия с самого начала несла на себе печать упадка. Это было особенное порождение мистицизма: изверившиеся в возможностях реального переустройства общества, не видевшие ясной перспективы в будущем, широкие слои античного общества создали для себя иллюзию утешения в виде веры в пришествие божественного помазанника, мессии — Христа, который призван спасти людей, возродить их к новой жизни. По-своему, с точки зрения развития религиозного сознания, христианство было известным шагом вперед. На смену патриархальным верованиям и примитивным языческим обрядам пришла гораздо более утонченная форма религиозного сознания, делавшая упор не на внешней, обрядовой стороне, а на глубинной, духовной связи человека с богом; Важным было и то, что христианство на место опосредованной через общину связи человека с божеством поставило прямую личную связь человека с богом, таким образом, на свой лад, подчеркнув происходившую переориентацию общественного развития с общинно-патриархальных рельсов на новую, более высокую ступень. Наконец, рожденная массовым, стихийным движением народа, христианская религия вобрала в себя многие несомненные ценности, выработанные античным языческим обществом: некоторые, безусловно позитивные, нормы морали, отдельные элементы развитых философских систем, высокую литературную традицию. При этом, невзирая на всю индивидуализацию религиозного мышления и действия, христианство сохранило за собой испытанную веками общинную форму организации, что вполне соответствовало его первоначальному демократическому духу.

Однако довольно скоро, по мере того как в христианские общины все более и более вливались состоятельные слои населения, а под их воздействием преображались идеология и организация этих общин, Христианство стало менять свой лик. Подчинившая себе все движение, христианская церковь вытравила из религии Христа первоначальные демократически-революционные элементы, сколь бы мистифицированы они ни были с самого начала, и перенесла центр тяжести на проповедь смирения и долготерпения. Это открыло дорогу к примирению, а затем и к союзу христианской церкви с античным эксплуататорским государством. Позднее в Византии эта социально-политическая сущность христианской религии, практически ставшая инструментом государственной власти, выступила особенно ярко и последовательно. При всей относительной свободе религиозной жизни и внутрицерковной дисциплины византийское православие верой и правдой служило власти византийских императоров, обеспечивая своим духовным авторитетом единство обширной державы ромеев.

Если в раннесредневековой Византии христианство послужило прежде всего опорой императорской власти, то в Древней Руси на рубеже X и XI столетий оно было призвано способствовать сохранению власти киевской полянской общины, руководимой местной знатью, над остальными восточнославянскими племенами. В христианстве киевские правители усмотрели средство, с помощью которого они надеялись задержать начавшийся распад общевосточнославянского межплеменного объединения, созданного в результате завоевательной политики, проводимой Киевом. Политический консерватизм христианства здесь выражен со всей очевидностью. И только по прошествии нескольких веков, когда Русь приступила к строительству единого государства во главе с Москвой, христианство и церковь способствовали этому процессу, чтобы по завершении его стать оплотом самодержавия и крепостничества.

Изучение истории христианства на античном, византийском и древнерусском материалах позволяет ярко выявить ее общие и особенные черты. Во многом была своеобразной социальная и политическая роль христианства в античности, Византии и Киевской Руси. В античном мире христианство родилось сначала как религиозное движение протеста, стояло в оппозиции к государству, но затем под воздействием церкви существенно переродилось, пошло на сближение и встало на службу к этому государству. В Византии христианская религия с начала и до конца, была прежде всего орудием государственной, императорской власти. Наконец, в Киевской Руси христианство использовалось в качестве дополнительного инструмента, главным образом во внешнеполитической сфере, ради удержания за киевской общиной власти над объединением восточных славян. Вместе с тем во всех названных регионах и во все времена христианство культивировало в людях социальную пассивность, терпение, упование на лучшую жизнь в загробном мире, насаждая тем самым общественный индифферентизм, консерватизм и косность.

Содержащиеся в христианстве призывы к истинно человеческим отношениям, основанным на справедливости, равенстве, братстве, дружбе, любви и милосердии к ближнему, бескорыстной помощи, призывы, не подкрепленные установками на общественную активность, на борьбу за осуществление провозглашенных принципов, превращались в слащавые благие пожелания. Искусно спекулируя на них, церковь заманивала в свои «кущи» многие и многие поколения людей, в чем и состояло, по большому счету, то социальное зло, которое несло с собой утверждение христианства.

Примечания

1

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 18, с. 578.

2

Ольгейрсон Э. Из прошлого исландского народа. М., 1957, с. 192.

3

См.: Корсунский А. Р., Гюнтер Р. Упадок и гибель Западной Римской империи и возникновение германских королевств. М., 1984.

4

См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. Л., 1974; Он же. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. Л., 1980.

5

Рыбаков Б. А. Языческое мировоззрение русского средневековья. — Вопросы истории, 1974, № 1, с. 3.

6

Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. М., 1982, с. 390.

7

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 67.

8

Цит. по кн.: Ранович А. Б. Первоисточники по истории раннего христианства. Материалы и документы. М., 1933, с. 166.

9

Цит. по кн.: Ранович А. Б. Античные критики христианства, М., 1935, с. 42–43.

10

Там же, с. 142–143.

11

См.: Ранович А. Б. Первоисточники по истории раннего христианства, с. 153.

12

Там же, с. 142.

13

Цит. по кн.: Ранович А. Б. Античные критики христианства, с. 85–86.

14

Гольбах П. Карманное богословие. М., 1961, с. 46–47.

15

Мифологема — понятие, употребляемое в религиоведении для выражения основной идеи мифа.

16

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 7, с. 211.

17

См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т, 23, с. 89.

18

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 18, с. 578.

19

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 19, с. 306.

20

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 19, с. 307.

21

Цит. по Радциг С. И. Античная мифология. М.-Л., 1939, с. 44.

22

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 1, с. 99.

23

Материалисты Древней Греции. М., 1955, с. 36.

24

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 3, с. 127.

25

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 22, с. 483.

26

Цит. по кн.: Ранович А. Б. Первоисточники по истории раннего христианства, с. 118.

27

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 22, с. 478.

28

См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т, 33, с. 43.

29

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 105.

30

Ленцман Я. А. Происхождение христианства, М., 1958, с. 190, 191.

31

См.: Гуревич А. Я. Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981.

32

См. Культура Византии IV–VII вв. М., 1984; Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. М., 1973.

33

См.: Свенцицкая И. С. От общины к церкви. М., 1985, с. 213.

34

См.: Свенцицкая И. С. От общины к церкви, с. 213.

35

Напомним, что дата рождения христова — 25 декабря — была установлена в день празднования рождения «непобедимого Солнца», а седьмой день недели, считавшийся астрологами днем Солнца, стал христианским воскресеньем.

36

См.: Свенцицкая И. С. От общины к церкви, с. 213.

37

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 149.

38

Уколова В. И. Особенности культурной жизни Запада. — В кн.: Культура Византии: IV — первая половина VII в. М., 1984, с, 85,

39

С IV

Скачать:TXTPDF

: Античность, Византия, Древняя Русь Христианство читать, : Античность, Византия, Древняя Русь Христианство читать бесплатно, : Античность, Византия, Древняя Русь Христианство читать онлайн