епископом Цицикарским. Епископ Нестор основал Камчатское подворье в Харбине. В 1929 г. в епархии насчитывалось более 40 приходов, три бесприходных храма, молитвенный дом и два монастыря (женский и мужской). В самом Харбине имелось 14 приходов и три бесприходных храма, а также молитвенный дом в городской тюрьме, два монастыря и одна закрытая церковь. В 1920–1930–х годах в Трехречье, где компактно проживало русское казачье население, построили пять церквей и один монастырь, в 1930 г. церковь в городе Сахаляне (напротив Благовещенска) также вошла в Харбинскую епархию. Центром православной жизни в Маньчжурии с 1900 по 1966 год был Свято–Николаевский кафедральный собор[592]. Православная церковь в Маньчжурии практически не занималась миссионерской деятельностью, но о влиянии православия на китайцев говорит тот факт, что китайские власти не позволили советскому руководству КВЖД в 1924 г. убрать с вокзала в Харбине икону Святителя Николая, мотивирую это тем, что икона пользуется почитанием у местного населения.
Непростая ситуация с развитием православия сложилась в Синьцзяне, куда в 1920 г. вместе с отступившими белыми воинскими частями прибыло несколько священников. В Суйдуне (район Кульджи), Чугучаке и Урумчи служили Феодосий Солошенко, Григорий Штокалко, Василий Федюшин и др. Во второй половине 1920–х годов синьцзянские приходы были объединены Иннокентием (Фигуровским) в отдельное благочиние во главе с иеромонахом Серафимом[593].
Церковная православная жизнь в Китае осложнялась спорами между двумя центрами — Пекином и Харбином. Например, когда Пекинская миссия открыла храм в Хайларе, со стороны Харбинской епархии последовал протест, однако спор не получил канонического завершения. Но когда в Шанхае открывалось Харбинское подворье, Синод заставил передать его Пекинскому епископу. Вопрос о границах двух епархий был вынесен на рассмотрение Архиерейского Синода, который указом от 26 ноября (9 декабря) 1926 г. предложил архиепископу Мефодию и архиепископу Иннокентию организовать разграничительную комиссию[594]. В конце 1920–х годов произошел раскол православной общины и священничества в Шанхае[595]. Во время Второй мировой войны изменились границы юрисдикции двух православных центров в Китае. Летом 1942 г. из ведения Пекинской миссии в юрисдикцию Харбинской епархии перешли почти все церкви на территории Маньчжоу–го[596].
К началу 1920–х годов на территории Китая, в Харбине и в Трехречье, образовалось несколько старообрядческих общин[597]. В 1917 г. старообрядцы, проживающие в Харбине, объединились в приход, образовав в Петропавловскую общину. В начале 1921 г. в Харбин эмигрировал старообрядческий епископ Амурско–Иркутский и всего Дальнего Востока Иосиф[598]. В конце 1922 г. приход харбинских старообрядцев возглавил о. Иоанн Кудрин, а в 1925 г. в Харбине был освящен Петропавловский старообрядческий кафедральный храм–собор. После смерти епископа Иосифа в Харбине сложилась конфликтная ситуация, расколовшая старообрядческую общину, что стало предметом рассмотрения на заседании Освященного Собора Древлеправославной Старообрядческой Церкви Христовой в Москве 1 сентября 1927 года. На этом же Соборе заслушали отказ епископа Климента (Логинова) управлять Амурско–Иркутской епархией из‑за несогласия некоторых приходов, что было принято Собором. В 1929 г. на Иркутско–Амурскую кафедру возведен епископ Афанасий (Федотов) с наречением титула Амурско–Иркутский и всего Дальнего Востока[599]. Ему поручались все приходы епархии, находящиеся как на территории Советской России, так и в Китае. В ведении епископа Афанасия, жившего в Забайкалье, приходы находились до 1937 года[600].
В начале 1930–х годов отдельный приход открыли в с. Покровка, на р. Илгачи. Покровку населяли выходцы из Забайкалья, Западной Сибири и центральной части России. Храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы построили в селе на вершине самого высокого холма[601]. В 1932 г. настоятелем этого храма назначили о. Иоанна Старосадчева. Кроме старообрядцев белокриницкой иерархии в Китае проживало и значительное количество старообрядцев–беспоповцев поморского согласия, имевших несколько общин в Харбине и других местах Китая. В целом, их численность в Китае в первой половине XX века достигала несколько тысяч человек, только в Северо–Хинганской провинции по статистике в 1939 г. проживало 1700 старообрядцев.
Слабость православных институтов в Китае способствовала усилению движения экуменизма, униаты образовали «Русскую католическую Церковь». Их влияние было заметным в Харбине, Тяньцзине и Шанхае. Первыми православными священниками в Китае, воссоединившимися с Вселенской церковью в диаспоре, были отец и сын Коронины. Протоиерей Константин Коронин воссоединился с Римом в 1923 году, его отец протоиерей Иоанн — в 1925–м. Затем к этой конфессии присоединились архимандрит Николай Алексеев, иерей Захарий Ковалев и диакон Георгий Гиц. В 1927 г. отец Николай удалился в монастырь францисканцев в г. Цинанфу, в следующем году переехал в Пекин, где апостольский делегат архиепископ Константин совершил над ним обряд присоединения к католической церкви. В 1928 г. Папа Римский отправил униатского священника в Харбин. 31 марта 1928 г. в Харбине была учреждена Русская католическая епархия[602]. Ее административное руководство осуществлял назначенный 31 марта 1928 г. управляющим «Русской Католической Епархией византийско–славянского обряда в Маньчжурии» доктор богословия, архимандрит Фавиан Абрантович[603], который прибыл в Китай 6 ноября 1928 года[604].
В декабре 1929 г. в польской семинарии был открыт приют для русских сирот, который получил название «Русское Католическое Епархиальное Училище», а позднее — Лицей Св. Николая[605]. В начале 1930–х годов небольшая русская католическая община, численностью около 200 человек, сложилась в Шанхае, в 1930–х годах район Шанхая был выделен в отдельную Греко–католическую епархию при сохранении общего руководства за архимандритом Фавианом Абрантовичем[606]. В клире русской католической епархии в Китае на 1935 г. состояло пять иереев и иеромонахов, один иеродиакон, четыре монаха, 12 монахинь, принадлежавших с Ордену урсулинок[607], 14 сестер из Ордена францисканок. Миссия сестер урсулинок была открыта в 1928 г. в Харбине для сближения православных и католиков из числа эмигрантов из России. Присланные из Европы монашки во главе с игуменьей Лайолой Марией Сливовской[608] основали рядом с польским костелом Конвент (колледж) Святой Урсулы. Для сближения с ученицами православного происхождения католические монашки приняли византийско–славянский обряд. Монахини, урсулинки и францисканки занимались педагогическими и воспитательными инициативами. Среди воспитанниц колледжа урсулинок были и китаянки[609]. Русских католиков–мирян насчитывалось в Харбине около 150 человек. В Тяньцзине служил священник–униат Диодор Колпинский[610]. В 1939 г. Папа Римский назначил апостольским администратором Маньчжурии, руководителем миссии восточного обряда и директором Лицея Св. Николая в Харбине архимандрита Андрея Цикото[611]. В 1948 г. католический апостольский администратор был арестован в Харбине китайскими властями и передан советским органам.
В 1930–х годах Пекинская православная миссия продолжала работать, несколько даже расширив свое присутствие в Китае[612]. После смерти Иннокентия (Фигуровского) кафедру возглавил (стал главой 19–й миссии) архиепископ Симон (Сергий Виноградов). Другим претендентом на кафедру был сын Митрофана Цзи, протоиерей Сергий Чан Фу (Чан Сицзи), обратившийся за поддержкой к гоминьдановскому правительству в Нанкине. Правительство Китайской Республики утвердило его начальником Российской духовной миссии в Пекине. Сергий Чан доказывал, что основная задача миссии — проповедь христианства среди китайцев, а не забота о русских эмигрантах[613].
Весной 1933 года, после смерти архиепископа Симона, главой Российской духовной миссии в Пекине (последней, 20–й) стал епископ Виктор (Святин)[614], накануне рукоположенный в епископа Шанхайского. Новый епископ был представителем русских беженцев, он не был подготовлен к миссионерской деятельности, которой и не занимался[615]. Данное назначение оспаривал Сергий Чан, обратившийся за поддержкой в Москву к местоблюстителю патриаршего престола митрополиту Сергию (Старгородскому) и получивший его признание. Еще в 1930 г. протоиерей Сергий Чан основал в Тяньцзине первый в Китае китайский православный храм, который был назван Свято–Иннокентиевским. Одновременно из китайцев сформировался главный храмовый административный совет. В этот храм для принятия участия в церковной жизни приходили не только верующие китайцы, но и русские. В богослужении использовался китайский язык. В 1933 г. протоиерей Сергий Чан через посредство митрополита Японской православной церкви Сергия (подданного СССР) установил связь с православной церковью в Советском Союзе и признал Московскую патриархию. Этот поступок вызвал острые противоречия между ним и Виктором (Святиным). Сергий Чан не признал нового главу миссии, возведенного вскоре в сан епископа[616].
Одним из центров православия в Китае стал Синьцзян. В начале 1930–х годов вместе с беженцами из СССР туда прибыло еще несколько православных священников[617]. В 1934 г. Собор епископов в Сремских Карловцах ходатайством начальника Пекинской миссии епископа Виктора постановил хиротонисать отца Ювеналия (Килина) в епископа Синьцзянского, второго викария Русской духовной миссии с резиденцией в Урумчи[618]. Но рукоположенный в 1935 г. в епископа Синьцзянского Ювеналий так и не смог выехать к месту служения.
Важным центром православия в Китае был Шанхай. В 1934 г. в Белграде состоялось посвящение в епископа Иоанна (Максимовича). Епископ Шанхайский восстановил церковное единство в Шанхае. При нем в 1934 г. Был достроен собор в честь иконы Божьей Матери (построен вместо разрушенного японским снарядом кафедрального Богоявленского собора, похожего на разрушенный в Москве Храм Христа Спасителя)[619]. В 1935 году, когда Российская духовная миссия в Пекине торжественно отметила свой 225–летний юбилей, в Шанхае было учреждено «Китайское православное братство»[620]. Наместником духовной миссии в сане архимандрита в Шанхае стал Гавриил (Огородников)[621].
Существование двух православных епархий в Китае осложнилось в годы японской оккупации, а после начала Второй мировой войны православная церковь в Китае оказалась изолированной от всего православного мира[622]. На завершающем этапе войны, когда победа Советского Союза над Германией и поражение Японии в войне на Дальнем Востоке уже не вызывали сомнений, православное духовенство в Китае предприняло попытки сближения с Москвой. В 1944 г. архиепископ Виктор через советское посольство обратился с рапортом на имя патриарха Алексия с просьбой о воссоединении с патриаршей церковью. В марте 1945 г. с тем же предложением обратился в Москву из Дайрена (Дальнего) священник Иоанн Петелин. В 1945 г. с возведением в сан архиепископа был принят в общение Московской патриархией Хайларский викарий Харбинской епархии Димитрий (Вознесенский)[623]. Наиболее активно искал связи с Москвой архиепископ Нестор (Анисимов), известный в прошлом своими связями с русскими фашистами и японцами[624].
С окончанием Второй мировой войны православие в Китае вступает в новый этап своего развития. 27 декабря 1945 г. постановлением Священного Синода Русской православной церкви Российская духовная миссия в Пекине и Харбинская епархия вошли в юрисдикцию Московского Патриархата (Харбинская и Пекинская епархии)[625]. На территории Китая был образован Восточно–Азиатский округ Московского Патриархата, с пребыванием возглавлявшего округ архиепископа Нестора в городе Дальний. Это привело к расколу: часть духовенства пошла за епископом Шанхайским Иоанном и осталась в подчинении Зарубежной церкви.
В июне 1946 г. на территории Китая был образован ВосточноАзиатский экзархат Московского Патриархата, который возглавил Нестор[626] с возведением его в сан митрополита Харбинского и Маньчжурского[627]. Он озвучил планы возобновления миссионерской деятельности миссии в Пекине, но патриарх внес коррективы в систему управления дальневосточными епархиями, и архиепископ Виктор перешел в непосредственное подчинение патриарху[628], а Российская духовная миссия была переведена в непосредственное ведение Московской Патриархии.
